Что толкает россиян отдавать деньги и свободу в руки гуру, наставников и бизнес-тренеров

На платформе ТНТ PREMIER недавно вышел сериал «Секта», в котором главной героине приходится столкнуться с могущественным культом. Описанный в нем метод «депрограммирования» действительно существует, и был популярен в США в 90-е годы. На это же время пришелся и пик активности «деструктивных религиозных сект» в России. Идеологами борьбы с ними сперва выступали православные миссионеры и преподаватели вузов РПЦ. Затем за дело взялись силовики. Не смотря на то, что порой их работа скорее напоминает устранение неких неугодных общественных организаций, в стране действуют сотни действительно опасных групп, адептов которых лишают свободы, имущества и эксплуатируют, в том числе, в сексуальном плане. По какой причине люди готовы поверить своим гуру, почему между религиозными сектами и «тренингами личностного роста» часто нет разницы и как борьба с ними иногда оборачивается «охотой на ведьм» — в материале «Ленты.ру». В России, по разным оценкам, действуют от 300 до 500 тоталитарных сект, в которые вовлечены порядка 800 тысяч человек. И если на Западе людей за само участие в сектах не преследуют, но по крайней мере следят и жестко карают тех гуру и наставников, кто переступает черту закона, то в нашей стране подобные персонажи порой долго остаются безнаказанными. Даже широко известному «богу Кузе» Андрею Попову удавалось длительное время уходить от ответственности, несмотря на заявление о побоях, которое написала одна из «верующих», а также на обнаруженные у него дома при обыске 219 миллионов рублей и 150 тысяч долларов. Главная опасность подобных организаций в их непрозрачности и использовании техник активного воздействия на психику с целью полного подчинения адептов «духовному лидеру». О том, что такие техники — никакая не выдумка, есть масса свидетельств. Поддаться могут даже те люди, которые изначально настроены не просто скептически, а специально пришли в секту, чтобы подвергнуть ее методы критике. Например, журналисты. На личном опыте в опасности тренингов «личностного роста» (по сути — такой же секты, но с бизнес-подтекстом вместо религиозного) убедилась Елена Костюченко из «Новой газеты». Она пришла на такой тренинг ради журналистского расследования. «Я помню отрывки. Помню, что я лежу на полу зала и плачу — и плачут рядом... — написала она в своем посте. — Вообще в зале были 50 человек, совершенно разные — офисные сотрудники, богема, люди со своими бизнесами, домохозяйки, несколько инженеров — и к вечеру третьего дня накрыло всех. Такое прекрасное и болезненное чувство единства. Я помню, что их всех очень любила...». Последствиями четырех дней жесткой психической обработки стали отчаяние и апатия. «Я помню, как я начала бояться темноты. Оставаться одна в квартире. Умереть во сне... Потом я перестала вставать с кровати. Аня водила меня в ванну мыться, приносила в постель еду, следила, чтобы я не забывала пить. Иногда я начинала плакать — но слезы лились как вода, не приносили ни облегчения, ни боли», — писала журналистка. У Костюченко появилась навязчивая мысль «доползти до окна», чтобы все кончилось. Примечательно, что ее интерес к этой секте первоначально привлекли самоубийства нескольких побывавших в ней людей. В результате Елене потребовались специализированная медицинская помощь и госпитализация на 1,5 месяца. В декабре 2018 года «Лента.ру» опубликовала официальное обращение в МВД с требованием принять меры к деструктивной секте, действующей в Севастополе. Ее членом едва не стала сотрудница редакции Антонина Матвеева. «Нас пытались вовлечь в странную религию — смесь сексуального воспитания и тантрических практик из королевства Бутан. Два раза в день Падме звонила в гонг, и все рассаживались по кругу послушать, как Наставник читает книги о буддизме или литературу с эротическим подтекстом, а потом медитировали, — вспоминала Матвеева. — Заниматься сексом нас не принуждали, но разговоры о нем велись регулярно. Порой во время беседы с наставником я замечала за собой состояние легкого транса и головокружение, но списывала все на жару. Он говорил тихим, монотонным голосом, смотрел в глаза, каждое важное наставление сопровождал прикосновением к плечу или животу». Как выяснила Антонина, этот «наставник» превращал девушек в некое подобие гейш. Они должны были заключать фиктивные браки с украинцами и обеспечивать своего гуру материально. Алгоритм действия деструктивных сект практически одинаков — он не зависит от того, является ли секта религиозной или атеистической, считает Елизавета Балабанова, медицинский психолог, психоаналитик, действительный член Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги, которая консультировала создателей сериала «Секта». Деструктивные культы должны постоянно вовлекать новых адептов. Это одновременно способ развития, обогащения организации и методов закрепления адептов, превращающихся в миссионеров. «Обещание элитарности, некоего доступа к особым знаниям, практикам, верованиям, недоступным для остальных, — рассказывает она, — Здесь культивируется чувство избранности, близости к группе единомышленников. Выход из этой группы ассоциируется с потерей доступа к чему-то уникальному и осмысленному. Людей держит чувство причастности, играющее на страхе одиночества и отвержения». В группе риска — люди с высокой степенью неуверенности в себе, со страхом одиночества, неустроенные социально, не чувствующие себя в безопасности. «Секта — как материнская среда, дает долгожданную безопасность и любовь. Установка — тебя здесь любят, ты не один», — поясняет эксперт. Занятия на деструктивных «тренингах личностного роста» проходят примерно также, как и «духовные практики»: они идут в течение всего дня, чтобы ввести людей в состояние истощения и отключить защитные механизмы психики. Учеников могут вынуждать подолгу обходиться без пищи или предлагают им только легкий перекус. Чтобы человек потерял ход времени, сессии могут проходить в залах, лишенных солнечного света. В голове человека даже на протяжении многих лет после выхода из секты могут периодически всплывать полученные там установки, усвоенные образы. Последовательность применяемых «упражнений» создана так, чтобы человек постоянно испытывал сильные эмоциональные перегрузки. Все это направлено на то, чтобы человек вошел в состояние транса и полностью отключил критическое мышление. Подобные тренинги могут вызывать состояние длительной эйфории, которое сменяется тяжелой депрессией. Благодатной почвой для сект или для других людей, которые используют сходные психотехники, стала организация реабилитационных центров для наркозависимых. Новости о вызволенных силовиками подопечных подобных организаций приходят из разных регионов страны регулярно. Так, в январе сотрудники ФСБ со спецназовцами Росгвардии освободили из четырех реабилитационных центров полсотни жителей Новокузнецка (в том числе шестерых подростков). У «пациентов» отобрали паспорта и мобильники, их запирали и заставляли «проходить религиозное обучение». Все это сопровождалось сбором пожертвований. В 90-е годы, когда проблема сект захлестнула США, родственники пострадавших считали самым эффективным методом так называемое «депрограммирование»: человека силой увозили в место, недоступное для его товарищей по вере. Там человека запирали, чтобы долго и методично рассказывать о том, что его организация вредит ему, и демонстрировали всю доказательную базу. Помимо этого, человеку напоминали о том, что он оставил позади — семью, работу, хобби, и что он может получить все это обратно, если пожелает и будет бороться. Если все удавалось, человек признавал правду и уходил из секты. Депрограммирование, однако, было признано неэтичным, и со стороны закона рассматривалось как похищение. Теперь наиболее эффективным способом вызволения человека из секты считают психотерапию, основанную на понимании механизма, лишившего его воли. «Человек "вербуется" и попадает под влияние группового сознания, только если его личностная структура уже нестабильна. Структура секты поддерживает эту нестабильность и подводит окончательно к тому, что человек убеждается — "я могу быть целостным и осмысленным только здесь, только с ними", — объясняет Балабанова. Человеку долго и упорно объясняют, показывают, как его состояние от пребывания в секте становится все хуже и хуже, как его там обманывают. «Отвести человека к психотерапевту насильно невозможно. Только если у него есть хотя бы малейшая критическая установка и он понимает, что что-то не так. В противном случае любая попытка вытащить человека будет встречаться агрессивным противодействием», — предупреждает Балабанова. Родственникам и близким адептов сект (а больше за их спасение бороться сейчас некому) рекомендуется быть терпеливыми, стараться не употреблять в общении с ними слово «секта», не отвергать огульно пережитый ими духовный опыт, а главное — давать возможность таким людям проявлять свою индивидуальность: оригинальность взглядов человека, а также стремление к свободе и независимости, по мнению специалистов, — главный враг сектантского мышления. Однако бывает и по-другому. На днях в Орловском областном суде оставили в силе решение городского районного суда, который приговорил к шести годам заключения датчанина Дениса Кристенсена за проповеди и помощь в организации жизни местной общины «Свидетелей Иеговы» — запрещенной в России экстремистской организации. «Лента.ру» подробно писала о том, как Кристенсен переехал в Мурманск из Дании, работал плотником, а потом стал фигурантом уголовного дела не потому, что лишил кого-то свободу или имущество, а, фактически, за свою веру. Процесс привлек внимание и удивил свой нелепостью даже бывалых советских диссидентов. «В советское время за веру преследовали представителей всех религиозных конфессий — это считалось антисоветской деятельностью и было по-своему понятно, — рассказывал диссидент Валерий Борщев. — А то, что сейчас происходит, эти обвинения [Свидетелей Иеговы] в экстремизме удивили даже Владимира Путина, который назвал их полной чушью». В Западной Европе и США к иеговистам относятся как к полноценной христианской церкви, одному из ее протестантских направлений. В Германии свидетелей даже пускают к школьникам. В сети ситуацию со «Свидетелями Иеговы» называют примером современной охоты на ведьм. Чтобы признать ту или иную религиозную организацию экстремистской, порой достаточно лишь экспертного заключения, угодного силовикам или основанного на культурологических и религиозных предубеждениях ее автора. Конкретных жертв и материального ущерба — не требуется. Автоматически вешается ярлык секты, и организацию вместе с ее членами уже боятся как огня. Как показал апрельский опрос «Левада-центра», к таким людям россияне относятся наиболее нетерпимо. В Санкт-Петербурге филолог и религиовед Александр Панченко лишился работы после того, как его заключение на некоторое время помешало Центру борьбы с экстремизмом закрыть пятидесятническую церковь «Вечерний свет». Панченко убежден, что сам термин «секта» в отношении современной религиозной жизни применим быть не может. «Если серьезно, то никаких "деструктивных сект" не существует, это — миф», — отмечал эксперт в интервью «Ленте.ру».