Public Radio International (США): российские волонтеры берутся за государство как следует — они принимают на себя его обязанности

В России собаки говорят: «Гав-гав». Но на фестивале Woof Fest, который посвящен поиску хозяев для бездомных животных, и проводится в Москве ежегодно, не имеет никакого значения, на каком языке лает собака. Волонтеры просто надеются, что московские бездомные животные найдут себе дом. «Да, в Москве существует большая проблема бродячих животных, и это касается как кошек, так и собак, — говорит волонтер Ариана Малиновская. — Я считаю, что нам нужно больше добровольцев, готовых помогать и исправлять ошибки других людей, потому что большинство бродячих животных оказывается на улице из-за людей». 20-летняя Малиновская стала волонтером в 15-летнем возрасте, работая с детьми с особенностями психофизического развития, на различных спортивных мероприятиях и, конечно, с животными. Но это не просто увлечение или страсть. Малиновская одна из многих россиян, добровольно решивших заняться существующими в стране проблемами, которые российское государство не устраняет. «На уровне государства эти проблемы не решаются, потому что это очень непростые проблемы. Над ними надо работать, им надо уделять время, — говорит Малиновская. — Нужна финансовая поддержка, и вполне возможно, что наше государство не желает этим заниматься. Наверное, есть и какие-то другие причины. Но я считаю, что скоро ситуация изменится». Такая тенденция в гражданском обществе относительно нова для страны, возникшей на фундаменте почти вековых репрессий советской эпохи и разрушительного переходного периода в экономике 1990-х годов. Волонтерское движение начало зарождаться в середине 2000-х годов, когда многие россияне ощутили финансовую стабильность и получили широкий доступ к информационных технологиям, говорит московский политолог Екатерина Шульман. Россия также пережила два стихийных бедствия: аномальную жару и пожары в 2010 году и катастрофические наводнения в 2010 и 2012 годах. По словам Шульман, отреагировавшие на это граждане поняли, что их действия намного эффективнее того, что может предложить государство. «Это был тот момент, когда развивающееся гражданское общество России столкнулось с коррумпированным и малоэффективным государством, и обнаружило, что у государства недостаточно ресурсов, целеустремленности, ценностей — а есть только деньги, — говорит Шульман. — Количество НКО и количество участвующих в их работе людей придало новое лицо российскому обществу… и самому его существованию. С тех пор мы наблюдаем рост такого участия, несмотря на попытки государства координировать, контролировать, принуждать и подавлять гражданскую активность». Российское правительство заявляет о своей поддержке волонтерского движения и выдает гранты решающим мелкие социальные проблемы НКО, таким как фонд помощи бездомным животным «НИКА» (именно он организовал Woof Fest). Однако, как говорит Шульман, оно опасается, что более активное гражданское общество начнет шире заниматься политической деятельностью. «Российское государство желает как бы передать на внешний подряд, используя систему „аутсорс", некоммерческим организациям некоторые свои социальные обязанности. Те обязанности, которые оно не может или не желает выполнять», — отмечает Шульман. Но здесь есть одна загвоздка. «Государство хочет контролировать абсолютно все, что напоминает политическую активность или грозит стать таковой», — говорит политолог. Это превращается в проблему, когда волонтеры хотят перейти от решения проблем на низовом уровне, таких как поиск хозяев для животных, к осуществлению реальных системных перемен, особенно если это касается самого государства. «У России много системных проблем. У нас проблемы с животными, много проблем с мусором, с окружающей средой, со всем, — говорит Игорь Каляпин, учредивший общественную организацию „Комитет против пыток". — Если ты занимаешься стрижкой газонов, никаких проблем у тебя не будет. Но если ты скажешь: „Черт побери, почему наши газоны такие неприбранные и такие грязные? Почему уничтожают парки в городах, а люди не могут дышать? Почему мы загрязняем озеро Байкал?", если ты начнешь задавать эти вопросы публично, пиши пропало. Кошки, собаки, кусты — побоку, тебя немедленно сделают иностранным агентом, обвинят Бог знает в чем, вплоть до того, что ты просто сядешь в тюрьму». Каляпин указывает на то, что государство все чаще закручивает гайки действующим в России неправительственным организациям. В 2012 году в России был принят закон, требующий от любой получающей средства из-за рубежа и НКО регистрироваться в органах власти и подчиняться назойливым аудиторам и ограничениям (автор не сообщает, что это требование распространяется только на занимающиеся политической деятельностью НКО с иностранным финансированием — прим. ред.). В некоторых организациях, таких как «Эмнести Интернешнл» и «Хьюман Райтс Уотч», власти провели обыски. Некоторые закрылись, другие же сократили объемы зарубежного финансирования, несмотря на то, что они выполняют важные общественные функции. «Российскому государству очень хочется, чтобы за него эту работу делал кто-то другой, но оно желает управлять ими, — говорит Шульман. — Оно хочет следить за ними, регулировать и наказывать. Из-за этого осложняется положение у тех, кто хочет делать работу НКО». Руководителю «Комитета против пыток» Каляпину все это знакомо не понаслышке. Его организация расследует случаи пыток и оказывает помощь жертвам по всей России. Те дела, которые они расследуют (а у них зачастую ужасный исход) — это в основном правонарушения, совершенные российскими правоохранительными органами. «Здесь, в Российской Федерации, у нас есть проблемы с законом, а точнее — с соблюдением закона, с законностью, — говорит Каляпин. — Существует представление о том, что закон — это одна сфера, а реальная жизнь находится в другой сфере. В некоторых точках они могут пересекаться, а в некоторых совершенно не совпадают». Сам Каляпин тоже стал жертвой произвола властей. В начале 1990-х он с коллегами создал в городе Нижний Новгород общество прав человека, которое вначале занималось случаями вымогательства со стороны государственных служащих, но потом расширило свою деятельность и стало помогать жертвам других преступлений. Один раз Каляпина арестовали по надуманным, как он сам говорит, обвинениям. «Когда я сидел за решеткой, меня круглые сутки нещадно избивали. Меня превратили в отбивную, — рассказывает он. — Меня выпустили на свободу, но они полностью уничтожили и захватили мой бизнес. Находясь за решеткой, я понял нечто важное. Тебя в любой день могут обвинить, сказав, что ты террорист или преступник. Я решил, что не смогу жить в такой стране». Тогда Каляпин создал «Комитет против пыток», который стремится сделать так, чтобы государство отвечало перед жертвами преступлений. В России есть целое федеральное ведомство, официально отвечающее за такую работу и носящее название Следственный комитет. Но оно неэффективно, поскольку многие жертвы не сообщают о случившемся с ними, а большинство заявлений напрочь отвергаются. За последние 19 лет комитет Каляпина установил 194 случая пыток, что привело к вынесению 144 обвинительных приговоров государственным служащим, часть из которых совершила жестокие преступления и нарушения прав человека. Это лишь капля в море, но для Каляпина эта работа важна не из-за каждого отдельного дела, а из-за того, что она помогает добиваться системных изменений, что в России очень трудно. «Всегда находятся коллеги, которые говорят: «Давайте прекратим работу над системными проблемами, давайте работать по конкретным делам. Давайте не будем делать то, что наше государство считает политической деятельностью, давайте работать как адвокаты по делам, — рассказывает Каляпин. — Каждой организации, поверьте мне, каждой работающей сегодня в России организации, чем бы она ни занималась — окружающей средой, кошками, собаками кустами, каждой организации приходится делать такой выбор. Каждой. Дело не в пытках». Даже волонтеры с фестиваля бродячих животных говорят, что для их работы нужно больше денег и законов. «Все должно начинаться на уровне государства, — говорит старший волонтер из фонда „НИКА" Светлана Голубева. — К сожалению, в нашей стране нет закона, посвященного проблеме бродячих животных. Не защищены даже домашние питомцы. Поэтому я считаю, что если помогать животным, то начинаться все должно с государства». Малиновская тоже считает, что продвигаться вперед надо мелкими и постепенными шагами, меняя законы. «Я считаю, что в качестве следующего шага надо привлечь внимание к этой проблеме, информировать о ней общественность, — говорит она. — Мы должны перейти к действиям. Сейчас некоторые люди работают над законами, пытаются их продвинуть. Нам надо продолжать начатое и просто расширять масштабы». Даже Каляпин надеется на будущее. «Когда-нибудь чаша весов склонится в нашу сторону, когда-нибудь исчезнет этот мрак и туман, накрывший Россию, это безразличие и апатия к власти, эта идея о том, что мы будем все игнорировать, пока хорошо живем, и пока нет войны, — говорит он. — Между тем, сейчас важно, чтобы международное сообщество получало правильное представление о наших проблемах и о том, как мы намерены их решать. Рано или поздно мы получим возможность влиять на власть». Это первая часть серии из четырех частей под названием «Поколение Путина». Свои материалы для статьи предоставили Марко Верман (MarcoWerman) и Чарльз Мейнс (CharlesMaynes).