Реальный Чернобыль: почему сталкеры нелегально проникают в зону отчуждения?

Мини-сериал HBO «Чернобыль» со Стелланом Скарсгардом стал одним из главных проектов года. Картину о катастрофе на АЭС (с собой в главной роли) сейчас снимает Данила Козловский. В зону отчуждения водят популярные легальные экскурсии, но там не менее развит и дарктуризм. «Собака.ru» выяснила у сталкеров и психологов, почему спустя 33 года после аварии интерес к заброшенной станции не пропадает. Разрушение четвертого реактора на Чернобыльской АЭС произошло 26 апреля 1986 года. После аварии из Припяти, Чернобыля и других населенных пунктов поблизости эвакуировали местных жителей. Многие успевали захватить с собой только документы. В свои дома они больше никогда не возвращались. Были созданы две зоны отчуждения – 10 и 30 километров. Хотя часть территории по-прежнему опасна, ежегодно (по примерным подсчетам в сообществах) в них бывают более 20 тысяч человек. Вдохновившись книгой «Пикник на обочине», фильмом Тарковского и игрой-шутером, они называют себя сталкерами. Зона отчуждения показывает, во что может превратиться мир после ядерной войны Сталкеры о визитах в Чернобыль «Дакртуризм сегодня в моде. Люди посещают опасные места, чтобы похвастаться знакомым. Нет риска – нет веселья. Чтобы посмотреть, какой здесь была жизнь, нужно зайти в дома», – объясняет Адам Бояновский, редактор паблика про Чернобыль во «ВКонтакте». Дело в том, что на легальных экскурсиях есть базовые правила: не заходить в здания и не трогать предметы. На это есть три причины – опасность обрушений, загрязненность радиоактивными веществами и уважение к зоне как к музею. Многие сталкеры считают себя интровертами и пробираются в зону для того, чтобы отдохнуть от людей: «В ЧЗО (Чернобыльской зоне отчуждения – Прим.ред.) прекрасно одиночество», – рассказывает Екатерина Пирожкова. Фотографы и видеомейкеры набирают в ЧЗО натуру для съемок. Кто-то отправляется туда, чтобы ощутить себя в шутере «S.T.A.L.K.E.R.». «Не все люди могут понять – атом не всегда мирный, шутить с ядерной энергией нельзя. ЧЗО показывает, во что может превратиться мир после ядерной войны. Меня привлекает отсутствие людей в радиусе тридцати километров и игра в партизан: цель любого похода не быть пойманным охраной», – считает сталкер Никита Голованов. Еще одна причина «сталкеризма» – ностальгия. «Эту территорию называют зоной отчуждения, а для меня это зона обретения себя и комфорта. У большинства людей слово Чернобыль вызывает страх и ассоциируется с мутантами и смертью. Для меня это место, где я чувствую себя лучше, чем дома, в Киеве. Как только сталкер пересекает колючую проволоку, он попадает в другую реальность. Там другое течение времени, другие запахи и невероятная тишина. Ты будто попадаешь в свое детство – время там остановилось в 1986 году. Это как страна чудес», – рассказывает Джон Левин (псевдоним). С ним солидарен сталкер Андрей Кот: «Я один из детей 1990-х, мы выросли на развалинах крупнейшей страны. В наше время не было оборудованных площадок, зато повсеместно располагались осколки сверхдержавы. Посещая зону, я хочу прикоснутся к истории. Взрыв на четвертом энергоблоке как-бы остановил время в ЧЗО, и это мой шанс увидеть своими глазами беззаботную жизнь советского человека и одновременно горе и слезы. Здесь есть и памятники величия и силы армии страны, которой больше нет. В частности, грандиозное сооружение загоризонтная радиолокационная станция "Дуга"» Психологи о сталкерах Легальные экскурсии проводятся только по «чистым» маршрутам, которые не представляют угрозы для здоровья и жизни. Доза радиации, полученная в зоне за один день, равна примерно двухчасовому полету на самолете. Но в ЧЗО есть и опасные места – например, подвал МедСанЧасти: там хранится одежда пожарных, тушивших огонь 26 апреля 1986-го. Помещение непроветриваемое, и радиоактивный фон там все еще высокий. «Одна из причин, почему туда ходят люди, чтобы почувствовать жизнь, так как иначе им жить полноценно не удается, – считает психолог Лилия Левицкая. – Если смотреть глубже, то есть и такая вещь, как саморазрушительное (суициидальное) поведение, причины которого глубоко в установках и детстве». Человек смотрит на место катастрофы и понимает – бывает гораздо хуже, чем мои проблемы Ее коллега Диана Дудина считает, что повышенный интерес к местам катастроф может быть маркером скрытой депрессии – у человека скучная и рутинная жизнь, и после первого получения дозы эмоций, он подсаживается на приключения, и это закрепляется как модель поведения. Еще одна причина – отсутствие близких людей, ради которых человек не будет подвергать себя опасности. Есть и другая модель: в детстве, желая привлечь внимание, ребенок демонстративно что-то делает, чтобы оказаться в центре внимания (и плохого, и хорошего), происходит привыкание, и только так он чувствует свою нужность и интерес социума к нему. Кроме того, к местам катастроф может тянуть из-за желания быть причастным к чему-то масштабному, к истории. Человек, например, склонен думать, что он не сможет достичь ничего важного, но такая потребность у него присутствует – тогда он компенсирует ее путешествиями. «Почему люди готовы рисковать? Потому что психологические причины всегда перевешивают логические доводы, а чувства имеют большую власть над человеком», – рассказывает Диана. «Это “игра в успокоение”. Человек смотрит на место катастрофы и понимает – ну, бывает гораздо хуже, чем мои проблемы. Это мотивирует ценить имеющееся», – утверждает врач-психотерапевт Станислав Стукалов. Текст: Ксения Мишина Фото: Shutterstock.com