За неделю до полувекового юбилея "Машина времени" выпустила ролик "То, что всегда с тобой" о духе протеста и смелости идти против толпы. В начале песни Андрей Макаревич попросил не списывать его со счетов, а в припеве щелкнул по носу новым героям молодежной культуры и, как смог, уловил текущий момент: "Дети Pepsi майнят фанты, капитаны делят гранты, и все путем". За день до этого лидер "Аквариума" Борис Гребенщиков презентовал клип "Баста Раста", в котором тоже перечислил феномены последних лет: подкасты, офшоры, криптовалюта. И все это в нарочито быстром по меркам музыканта темпе, будто одолженном у нынешних рэп-кумиров. Те, в свою очередь, один за другим меняют привычный облик и путают карты, уходя в гитарный звук. Рэпер Слава КПСС объявил себя Егором Летовым, Хаски сменил биты на риффы, Скриптонит собрал рок-группу. Общепринятый статус русского рэпа как нового русского рока еще никогда не был так близок к истине — что, как ни странно, говорит в пользу живучести, а не смерти последнего. Вопреки ощущениям и моде на речитатив, рэп-революции здесь не случилось: мы живем в эпоху победившего русского рока. Более того, именно герои советского перестроечного рока стали вестниками западной хип-хоп культуры и первооткрывателями отечественного рэпа. От "Центра" к Centr Современному слушателю не стоит обманываться: 30-летняя разница в возрасте условного БГ и условного Оксимирона ничего не значит. Русский рэп и русский рок не разделяет пропасть в десятки лет, в их соперничестве нет поколенческого разлома. Расхожее представление, будто русский рэп стал для молодых людей тем, чем был для их отцов русский рок, — во многом справедливое, но все же неверное. Оно выдает желаемое за действительное. А главное — фиксирует культурную ситуацию конца 1980-х и конца 2010-х так, будто в промежутке ничего не было. Был вакуум, в котором странным образом сосуществовали первые герои отечественного хип-хопа и легенды русского рока. Как бы не так. "Алиса" Константина Кинчева выпустила песню "Тоталитарный рэп" еще в 1989 году. Через год главный летописец русского рока А.К. Троицкий выступил одним из организаторов первого "Фестиваля рэпа" в московском Парке Горького. Первый русский MC, записавший настоящий рэп-альбом после прогулок по черным кварталам Нью-Йорка, — барабанщик группы "Звуки Му" Алексей Павлов. Лигалайз прославился песней, где звучал припев "Пачки сигарет" Виктора Цоя. И это только вершина айсберга, хотя иногда преемственность поколений выглядела слишком нарочито. Например, когда на смену московской рок-лаборатории и, в частности, группе "Центр" пришел лейбл "ЦАО Records" и рэп-трио Centr. Более того, обидные ярлыки, якобы навешенные представителями новых субкультур на кондовый русский рок, на самом деле вышли из стен Ленинградского рок-клуба, а конкретно — из из саморазоблачения Федора Чистякова и группы "Ноль". И не в 2012 году, как стоило бы ожидать, и даже не в 2002-м, а в 1992-м. Пародии на клипы русских рэперов начались не с "Вечернего Урганта", а намного раньше — с "До 16 и старше" и "Оба-на!". Родители Фейса еще не познакомились, а песни с альбома "Порнография" скандального трио "Мальчишник" уже шли по центральному телевидению. Организатор главной российской баттл-площадки Александр "Ресторатор" Тимарцев еще не родился, а по ленинградскому телевидению уже вовсю бились на "Музыкальном ринге". Еще и близко не было возгласа "Антихайп!", но уже был "Панки, хой!". Да что там, задолго до проклятий рэперов "новой школы" в адрес ветеранов сцены лидер "Коррозии металла" Сергей Троицкий вывел всем известную формулу о тождестве рэпа и экскрементов. Русский рок как первооснова Современные рэперы легко покидают границы жанра и завоевывают чужие территории поп-музыки, навязывая ей свои атрибуты и свой звук. Они пишут песни новым суперзвездам глянцевой эстрады, обзаводятся своими телешоу, ездят по миру, снимая блоги, и выпускают политические альбомы. Все это, вплоть до мелочей, уже делал Андрей Макаревич: его "За тех, кто в море" пела молодая София Ротару, он придумал "Смак", снимал свои путешествия для Первого канала и, разумеется, выпускал протестные записи. Важнее другое: ни один всенародно известный артист, кроме разве что Аллы Пугачевой, не сделал столько для проницаемости(?) популярных музыкальных жанров в России, как Андрей Макаревич. Для отдельных рэп-артистов русские рокеры служат ролевой моделью и носителем мифа, как, скажем, для почвенников "25/17" ориентиром был и остается поздний Константин Кинчев. Бывает и наоборот, когда новые герои поколения вдохновляют хедлайнеров минувшего десятилетия (Оксимирон и "Би-2", Фараон и "Ленинград", Влади и "Animal ДжаZ" и т.д.). "Третий путь" Сергея Шнурова — быть одновременно символом запретных "контркультурных" тем и самым востребованным отечественным певцом — тоже важен как прецедент: после сверхуспешной экспансии Шнура во все крупные медиа-каналы и популярные форматы в стране новым музыкантам ничего не остается, как идти по его следам. В этом смысле универсальность русского рока звучит как приговор: кто бы что ни делал, это уже наверняка испробовал на себе кто-то из первых лиц "Нашествия". Оставаться в тренде Недавнее возвращение на сцену "Альянса", лидеров московской новой волны времен "Взгляда" и "600 секунд", с архивным клипом "На заре" почти совпало с исполнением этой же песни в новогоднем "Голубом Урганте". Не имеет значения, чей успех кого вдохновил и кто в данном случае забирает у другого аудиторию, любопытен сам факт. Оказывается, можно законсервировать на 30 лет свой главный хит и, вернувшись, сорвать куш; можно, как БГ, выпустить остросоциальный клип на злобу дня и быть впереди актуальных артистов; можно, будучи на седьмом десятке, петь о криптовалюте и аватарах — и вроде бы оставаться в тренде. Проблема в том, что в нерв времени уже, кажется, не попадают ни легенды русского рока, ни столпы русского рэпа, все чаще подменяющие друг друга на посту. За последние несколько лет из-под их пера не вышло ни одной песни, мало-мальски претендующей на гимн поколения или хотя бы символ уходящих 2010-х. Они выпускали безумно популярные вирусные клипы, осваивали инстаграм и жанр пародии, отстаивали свободу творчества и участвовали в благотворительности, но вот песни — нет, великих песен у них не было. Тем не менее мир российской поп-музыки в самых разных ее проявлениях действительно прогнулся и под Макаревича, и под Басту, но что им теперь делать дальше, непонятно. Записывать все новые и новые дуэты — бессмысленно, разойтись по разным углам — уже не получится, торжественно замолчать, как это сделала Земфира, — напрасно терять время. Остается дождаться 50-летия русского рэпа, оно уже тоже не за горами.