"Нано-опера", день четвёртый, финал. Массовые сцены.

С другой же стороны, соревнование есть соревнование и, забегая несколько вперёд, скажу, что при некотором естественном разбросе мнений и оценок, общее солидарное впечатление всех, кто оценивал конкурсантов, в значительной степени совпадало и различалось в пределах статистической погрешности. Что говорит как об объективности самих судей, их квалификации, так и о том, что разница в уровне показанных работ (я сейчас не говорю о разнице в дарованиях конкурсантов) также носила вполне объективный характер, доступный оценке. Хотя, конечно же, и это не раз повторяли члены жюри, творчество сложно оценивать в рамках арифметических категорий. Итак, в третьем туре IV Международного конкурса молодых оперных режиссёров "Нано-опера" творческой задачей стала постановка массовых сцен. И, естественно, учитывая специфику и сложность поставленной задачи, каждому из участников было выделено на постановку номера пятнадцать минут. Далее всё как обычно – таймер с обратным отсчётом, сценическое пространство и его окрестности, ограниченные рядами для зрителей и жюри, минимум реквизита. Фото: Ирина Шымчак Естественно, на результат влияет большое число разнообразных факторов и параметров, и не в последнюю очередь, выбор произведения самим конкурсантом, если можно так сказать, степень благодарности самого материала. Анна Салова выбрала для работы хор "Огни погашены" из оперы "Алеко" С. В. Рахманинова, чем, на мой взгляд, заметно ухудшила свои стартовые позиции. Проблема в том, что сам этот хор в опере исполняет роль своегорода эмоционального перехода, музыкальной паузы между драматически наполненными фрагментами, он статичен в силу этой своей функции, и работа над ним, скорее удел хореографа, чем режиссёра. Тем не менее, Анна попыталась построить на этом материале сюжетную миниатюру, в которой цыганские народные массы во время вечернего общего музицирования стараются сгладить конфликт, коллизию Земфиры и Алеко. В конечном итоге всё свелось к построению из артистов хора условного коридора, сквозь который движутся главные герои навстречу своему взаимодействию. Вот что было в этом этюде безусловной удачей – это точное следованиемузыкальной форме рахманиновского хора, соответствие происходящего на сцене репризной форме произведения. Фото: Ирина Шымчак Михаил Сабелев представил жюри Сцену метели "Вьюга белая, метель…" из оперы Н. А. Римского-Корсакова "Кащей Бессмертный". Фокусом драматургического конфликта здесь стало заигрывание Кащея с Царевной Ненаглядной красой (Марина Калинина). Некоторое опасение за этот номер поначалу вызвал фрагмент чистого миманса, без музыки. Сам по себе этот приём нейтрален, но он настолько растиражирован, что поневоле ожидаешь в дальнейшем новых штампов. Тем не менее, дальнейшее развитие показало оправданность такой экспозиции, тем более, что М. Сабелев минимальными усилиями выстроил систему сценического полифонизма, когда каждый артист имеет свою внятную задачу, когда никто не выстраивается в линейку и не поёт строем, когда каждая деталь работает и при этом каждый из локальных микросюжетов запускаются в нужный момент. И всё это имеет под собой музыкальную мотивацию. Перед нашими глазами проходит учебник по классификации лесной нечисти с поведенческими особенностями каждого вида, с законами природы и причинно-следственными связями, свойственными именно этому миру леших, кикимор и упырей. То есть, перед нами была вполне кинематографическая постановка, внутри которой, при всей её декоративности, не терялась драматургическая связь Кащея и Царевны. Фото: Ирина Шымчак Ляйсан Сафаргулова поставила сцену торжественного возвращения на родину Царя Додона с молодой женой – Шемаханской царицей из третьего акта "Золотого петушка". Всё начинается с того, что народ, вытянув шеи и пытаясь занять лучшие места, следит за летающим объектом (мы его не видим), который описывает большую дугу, выходит на посадочную глиссаду… И вот на сцене появляется праздничная торжественная процессия – Царица, счастливый царь, который приветственно машет народу рукой, при этом будучи пристёгнутым за шею ремнём из репертуара БДСМ изделий и любая попытка шевельнуться вправо-влево, даже такая безобидная, как желание царя пообщаться с Георгием Исаакяном, мгновенно пресекается Царицей, в руке которой другой конец этого ремня. В делегацию входят ещё две девицы из шемаханских с плётками из того же каталога, что и ошейник. Нет-нет, это не Пазолини. Это А. С. Пушкин, В. И. Бельский, который написал такое либретто, что по нему до сих пор статья УК РСФСР об антисоветской агитации и пропаганде плачет, это Н. А. Римский-Корсаков и, наконец, историческая память. Если бы это было не так, не было бы той живой реакции жюри и публики. Нет, не Пазолини… Фото: Ирина Шымчак Стефано Симонэ Пинтор продолжил показ оперы Р. Леонкавалло "Паяцы". В данном случае это была сцена и Хор колоколов из первого действия, поставленные в контексте и режиме кастинга в студии – работа на камеру. Сама по себе постановочная идея такой программы очень продуктивна, потому что исключает статичность, с одной стороны, и придаёт линейность событиям, с другой – это просто заметно облегчает работу постановщика. Из очереди претендентов на место перед камерой один за другим выходят желающие погреться в лучах софитов каждый со своими фокусами, номерами, гэгами. Всё точно так же, как это обычно и бывает. В какой-то момент общий ритм перебивает ввалившаяся в кадр экоактивистка с плакатом, ведущая с планшетом "изменившимся лицом бежит" наперерез, при этом по её губам можно прочитать много интересного 18+, и ты понимаешь, что опера является интернациональным искусством лишь до определённой степени. Если бы чуть добавить того абсурда, который является на самом деле большей правдой, чем то, что мы обычно можем фиксировать и представить это ТВ чёрно-белым, то в этой сцене вполне могла бы появиться тень улыбки Феллини – этот хор ведь по сути вставной номер, и драматургия происходящего вполне такое позволяет. Фото: Ирина Шымчак Сцену из оперы У. Джордано "Сибирь" Елизавета Корнеева решила предельно жёстко. Главными персонажами стали женщины, для которых эта жизнь, принцип которой "умри ты сегодня, а я умру завтра" уже стала нормой, и выживают они в жестокой конкуренции, снимая с замёрзших трупов всё, что имеет хоть какую-либо ценность. "Так, вы у нас труп?" - обращается к артисту режиссёр. "Нет?". Чуть позже объясняет артисткам хора задачу, показывая на трёх покойников, лежащих перед ними – "Эти мужчины для вас сейчас самое главное – это то, ради чего вы сюда пришли". И это действительно реально работает – жёсткая задача предполагает жёсткое решение. Другой вопрос, что Е. Корнеева так и не успела реализовать все замыслы в отведённое время и, что особенно обидно, не успела отработать прямую цитату у Джордано песни "Ты ж меня пiдманула", потому что замысел явно был, судя по тому, что этот фрагмент был исполнен не на итальянском. И в данном случае совершенно неважно, что для Джордано не было этнических различий в песнях Российской империи, для него это была русская песня. Фото: Ирина Шымчак Ари Теперберг в очередной раз доказал, что он именно оперный режиссёр. Что бы он ни делал, он идёт от партитуры. И в этот раз хор контрабандистов и секстет из третьего акта "Кармен" по действию, по своей динамике были просто тенью, синхроном музыки Жоржа Бизе. В качестве реквизита он вручил каждому артисту хора и солистам палки, которые в дальнейшем играли свою роль то в качестве опоры для тех, кто хуже шёл, в помощь тяжёлой ноше или топлива для костра. Ари сразу распределил массовку на небольшие группы, связанные внутри какими-либо отношениями, и когда ансамбль пошёл, это было структурно осмысленное шествие. Одни помогали другим, кто-то подставил плечо старикам или хромым, и это было вполне живописно. Но это уже были не контрабандисты. Это уже была сцена Исхода из Египта. Игорь Бондаренко поставил сцену казни Кочубея и Искры из оперы П. И. Чайковского "Мазепа". Без экзотики. Но очень точно распределив пространства, акценты и смыслы. Без декораций, без реквизита, только с помощью подставок, которые работали во всех номерах в качестве минимальной помощи для постановщиков, и мастерства артистов, которые смогли изобразить езду на тряской телеге к эшафоту. Игорь Бондаренко выстроил целый сюжет прибытия Кочубея и Искры к месту казни и их молитву как кульминацию эпизода. Фото: Ирина Шымчак Все эти работы было достаточно сильными. И, тем не менее, максимальное количество баллов по оценке уважаемого жюри получила Ляйсан Сафаргулова (Россия), второе-третье места разделили с одинаковыми показателями Стефано Симонэ Пинтор (Италия) и Елизавета Корнеева, третье - Михаил Сабелев (Россия). 24 мая в 19 часов в рамках IV Международного конкурса молодых оперных режиссёров состоится заключительный гала-концерт.