Золотые хранилища мира: сдвиг парадигмы

Москва, 26 апреля - "Вести.Экономика" Для многих идея хранить золото за пределами своей страны звучит откровенно абсурдно. Как получилось, что многие страны хранят слитки далеко от своих берегов, что заставило их так поступить и каковы могут быть последствия, если ничего не менять в современном динамичном мире? Рассуждает Владимир Рожанковский, эксперт «Международного Финансового Центра». В 2014 году, когда стало ясно, что программы «количественного смягчения» в США и Европе пробуксовывают и вряд ли смогут «перезапустить» мировую экономику, некоторые европейские страны пытались репатриировать своё офшорное золото. Так, нидерландский центробанк (De Nederlandsche) снизил долю золота, находящегося в распоряжении Федерального резервного банка Нью-Йорка, с 51% до 31%. Австрия и Бельгия рассматривали возможность принятия аналогичных мер. В январе 2013 года немецкий центральный банк (Deutsche Bundesbank) объявил о планах репатриировать к 2020 году 300 тонн из своих 1500 тонн золота из США и 374 тонн из Франции. При этом планировалось оставить половину (1695,3 тонны) его официальных золотых резервов во Франкфурте. Золото в США аккумулировалось ФРГ за счет положительного сальдо торгового баланса в 1950– 1960-х годах и никогда не вывозилось из Соединенных Штатов – формально из-за страха вторжения со стороны Советского Союза, на деле – это был своего рода обеспечительный залог Германии против финансирования Штатами блока НАТО. В 2013 году якобы из-за логистических трудностей было отгружено всего 5 тонн. Однако Германия репатриировала 120 тонн к концу 2014 года (35 тонн из Парижа, 85 тонн из Нью-Йорка), 210 тонн в 2015 году (110,5 тонн из Парижа и 99,5 тонн из Нового Йорк) и 200 тонн в 2016 году. Откуда страны репатриируют свои золотые запасы? Крупнейшим хранилищем золотых слитков в мире остаётся Федеральный резервный банк Нью-Йорка. Большая часть золота в хранилище прибыла туда во время и после Второй мировой войны, так как многие страны хотели хранить свои золотые запасы в безопасном месте, и на тот момент такие возможности предоставляли лишь такие нейтральные страны, как Швейцария и США. Запасы в золотом хранилище продолжали расти и достигли своего пика в 1973 году, вскоре после памятной отмены президентом Никсоном золотого стандарта, который, в первую очередь, ставил своей целью «поумерить пыл» иностранных правительств, начавших сомневаться в реальном обеспечении резервной валюты. На своем пике хранилище содержало более 12 000 тонн аффинажного золота. По состоянию на 2015 год в хранилище должно находиться около 508 000 золотых слитков общим весом около 6 350 тонн. Другая хрестоматийная достопримечательность «вечных ценностей» – депозитарий американских золотых слитков, известный как Форт Нокс. Он представляет собой укрепленное хранилище, расположенное рядом с постом армии США в одноимённом городе Форт Нокс, штат Кентукки. Именно в нём хранится основная часть официальных золотых резервов США. По состоянию на сентябрь 2018 года запасы в США составляли 8 965 метрических тонн (261,5 млн. тройских унций) с рыночной стоимостью более 310 млрд долларов. И всё же, являются ли примеры Германии, Голландии, Австрии и Бельгии некими единичными разрозненными случаями, или мы являемся свидетелями неких консолидированных нарастающих тенденций? В марте 2018 года Национальный банк Венгрии (Мадьярский нацбанк, МНБ) принял решение о репатриации всех своих золотых резервов. 3-тонный запас на сумму около 33 миллиардов форинтов (130 миллионов долларов) в настоящее время хранится в Лондоне. В похожем ключе, но чуть менее артикулированно, недавно глава правящей партии Румынии представил законопроект, согласно которому центральный банк страны должен хранить не менее 95% своего золота в пределах собственных границ. В настоящее время около 60% 103,7 тонн золота в Румынии хранится в Банке Англии. И что, прямо так сразу? До 2012 года Центральный банк Венесуэлы, Banco Central de Venezuela (BCV), держал около 211 тонн своих 365 тонн золотых резервов в американских, европейских и канадских банках. Однако в январе 2012 года Венесуэла завершила перевозку 160 тонн золотых слитков (стоимостью около 9 миллиардов долларов) домой, чем встревожила мировые финансовые элиты. Операция была заказана ещё президентом Уго Чавесом в августе 2011 год, и эта миссия оказалась последней успешной со стороны властей этой латиноамериканской страны. В начале ноября 2018 года Банк Англии в Лондоне отказался выдать по требованию 14 тонн золота, принадлежащего BCV, по требованию высших должностных лиц США, включая госсекретаря Майкла Помпео и советника по национальной безопасности Джона Болтона, которые уговорили своих британских коллег помочь «отключить режим от его зарубежных активов». Главный вопрос – к чему вся эта череда фактов? А к тому, что, судя по всему, международные суды и прочие негосударственные институты продолжат девальвироваться и уничтожаться в условиях, когда сложные вопросы уже решались, решаются и, раз уж так пошло, будут всё чаще решаться более «простыми и гарантирующими быстрый результат» методами. В этом году мы отметили десятилетие спасения международных банков от банкротств за счёт средств государств, что противоречило принципам рыночной экономики и поначалу вызывало бурные споры. Теперь этот сомнительный этап в нашей истории кажется благополучно пройденным и даже вроде как забытым. Но так ли это? Итог – теперь Китай стал главным гарантом этой самой либеральной рыночной модели. Примерно в это же время исчезла вековая концепция тайны банковских вкладов, пережившая обе мировые войны, но не справившаяся с последствиями последнего финансового кризиса. Результат – бурное развитие fintech и криптографических платёжных систем. Наверное, многие скажут, что это хорошо и прогрессивно, но тогда такой вопрос: что делать с классическими банками, которых так натужно спасали, но которые, в итоге, всё равно в нынешнем виде исчезнут ввиду невозможности исполнять одну из главных вверенных им международным сообществом функций? Очередной удар по либеральным ценностям прошлого – новые конфискационные привилегии государств. Здесь вопрос не в том, обладает ли нынешний лидер Венесуэлы Мадуро юридическим правом действовать в интересах государства Венесуэла (вероятно, что нет), а в том, что внешний карательный аппарат вновь обходит тернистый судебный путь и действует авторитарными методами наверняка, обрекая себя на возмущение впоследствии, что другие государства, действуя по его же образцу и подобию, ещё чаще будут прибегать именно к таким, «простым и эффективным», методам. Да, Мадуро в лице западной финансовой элиты – тиран и деспот, но в таком случае вопрос другой: является ли надлежащим бенефициаром венесуэльского золота и расчётных счетов Гуайдо, и если да, то на основании каких юридических полномочий? А теперь оценим последствия. Отныне у всех должно быть понимание, что толерантность является хоть и не достаточным, но необходимым условием неприкосновенности имущества. Однако в этой связи рождается гораздо более глобальный вопрос у тех, кто пока находится в зоне комфорта: насколько широким является на данный момент их буфер безопасности и где, на самом деле, находится та граница, которая отделяет толерантность от нетолерантности. Озабоченность этим сакраментальным вопросом во весь голос обозначило популярное в США издание Foreign Policy в своей последней статье с ярким заголовком «Наказывая Иран, Трамп ослабляет Америку».