Донбасс заслужил независимость
В беседе с Александром Тереховым-Круглым глава ДНР Денис Пушилин вспоминает, как пять лет назад в Донецке была провозглашена народная республика, и как в Донецк приезжали Михаил Ходорковский и Юлия Тимошенко, чтобы помочь Ринату Ахметову дезавуировать Акт провозглашения независимости. – Как Вам и Вашим соратникам в апреле 2014 года пришла идея провозгласить республику? С чем это было связано? Согласовывали ли вы тогда свои действия с Москвой? Были ли те, кто был против провозглашения Республики? – Пять лет назад в Донбассе произошли, несомненно, неординарные события. Рождение Донецкой Народной Республики было ответом на госпереворот в Киеве. Мы понимали, что Украина стала несвободной, она попала в полную зависимость от Запада, к власти пришли преступники – тогда и. о. президента стал Турчинов, он был для нас абсолютно нелегитимен. Сопротивление в Донбассе нарастало и требовало действий, а не просто митингов. Очередная массовая акция протеста 6 апреля закончилась штурмом здания областной госадминистрации. На незаконные действия Киева мы могли ответить только правомочными мерами. Мы требовали референдум о судьбе Донбасса, но не были услышаны украинской властью. Поэтому решили, основываясь на международном праве наций на самоопределение, одновременно с провозглашением Донецкой Народной Республики, объявить о проведении референдума 11 мая. Судьбу Донбасса должна была решить воля народа. Если говорить о внутренних процессах, то это было общее решение. Но были и такие среди активистов, кто не рискнул поддержать столь кардинальные меры. Например, Наталья Белоцерковская, возглавлявшая «Русский блок», отошла от нас. Ни в коей мере никого не осуждаю: время было переломное, решения очень рискованные, не все могли решиться на такие шаги. Ну и уж, конечно, с Москвой мы ничего не согласовывали. И рады были бы хоть какому-то взаимодействию, но связей просто не было. Мы поступали исключительно самостоятельно. – Как создавалась Декларация о суверенитете ДНР и Акт о провозглашении государственной самостоятельности Республики? Как вы работали над этими документами всю ночь? Были ли дискуссии и споры? Как проходило принятие этих документов? – Это было решение собрания сопредседателей. Я неоднократно уже рассказывал о форме управления, к которой мы пришли, и она, возможно, была тогда единственно правильной – мы не теряли времени и сил на выбор лидера. Руководитель любой группы активистов, общественного движения мог войти в такой своеобразный оперативный штаб по принятию решений. Но все свои решения мы согласовывали с людьми – выходили на площадь к микрофону и объявляли о том или ином решении сопредседателей. И если собравшиеся поддерживали – переходили к делу. Так было и 6 апреля. После того как взяли под контроль здание облгосадминистрации, начали сооружать баррикады, укрепляться, ждали штурма, надо было устоять. Части сопредседателей делегировали написать Декларацию о суверенитете ДНР и Акт о провозглашении государственной самостоятельности Республики. В эту группу вошли Борис Литвинов, Андрей Пургин, Кирилл Черкашин. Документ на совещании одобрили все сопредседатели. Не помню жарких споров, скорее, наблюдалось единодушие. Обстановка была настолько накаленная, в любой момент мог произойти захват силовиками здания. Важно было успеть провозгласить Донецкую Народную Республику и удержаться в здании. 7 апреля один из сопредседателей Владимир Макович перед представителями городов и районов региона в зале заседаний теперь уже Народного Совета ДНР, а тогда депутатов областного совета, через мегафон зачитал эти исторические документы. Присутствующие единогласно проголосовали за принятие Декларации о суверенитете ДНР и Акта о провозглашении государственной самостоятельности Республики, и я до сих пор без мурашек не могу вспоминать то общее ликование, которое затем последовало. – Почему вы решили проводить референдум 11 мая, а не недели через две, как, например, это было в Крыму? – Потому что мы понимали, что референдум нужно провести образцово, а ресурсов не было. Мы не понимали, на кого можно опираться на местах в городах и районах, а на кого – нет. Вы понимаете, что на тот момент Донецкая Народная Республика распространялась не далее того здания, вокруг которого мы возвели баррикады? Полиция, СБУ, прокуратура, украинские военные части – все это еще работало, и было в силе на территории Донецкой области. В этих условиях нам нужно было напечатать бюллетени, создать участковые комиссии, пройти все процедуры этого достаточно сложного даже в благоприятных спокойных условиях процесса. В Крыму, мы знаем, местные политические элиты не предали свой народ. Вся вертикаль власти была сохранена, поэтому быстро организовать референдум было возможно. У нас же наблюдалась совсем иная картина. Мы готовили референдум вопреки всему. – Вас отговаривали отцы города или, может быть, угрожали, чтобы вы отказались от провозглашения ДНР? – Да, и угрожали, и ставили ультиматумы. Мы встречались с Ахметовым, тогдашним губернатором Донецкой области Тарутой, начальником Главного управления МВД Украины в Донецкой области Пожидаевым. Нашей задачей было с помощью переговоров не допустить кровопролития, тянуть время. В Донецк тогда срочно прилетел вице-премьер Украины Ярема. С ним прибыло более 1000 спецназовцев. Этот день был, пожалуй, кульминационным. На встрече с нашими делегатами он дал два часа, чтобы освободить здание, иначе будет штурм. Мы вернулись и со сцены у здания облгосадминистрации всем объявили об ультиматуме, сказав, что поймем всех, кто уйдет – угроза жизни была серьезная. Но за эти два часа людей на площади только прибавилось, все стояли решительно, правда, с голыми руками – оружия тогда у нас не было. Штурма не произошло, потому что, как позже стало известно, спецназ под разными предлогами отказался освобождать здание. Потом еще не раз встречались с Ахметовым, тянули время. Тактика сработала, позже он уехал из Донецка ни с чем. Не все приезжали с угрозами. Так и не понял я, зачем в Донецке появился Михаил Ходорковский, его представил на одной из встреч Ахметов. На баррикадах его попросили подобру-поздорову уйти, а мне с ним не о чем было разговаривать. Юлия Тимошенко прилетала тогда в Донецк, видимо, по своей привычке пиариться на любом событии: никакого конструктива мы от нее не услышали. – С чем Республика подошла к 5-летию ДНР? Что получилось за это время сделать, а что нет? Когда, по-вашему, республика будет признана Россией или присоединена к ней? Долго ли еще ждать? – Самое главное, что мы ожидали, и чего не случилось – признания Российской Федерацией Донецкой Народной Республики. Но мы понимаем все причины такого состояния дел. И ценим то, что имеем – огромную поддержку России и на политическом поприще, и гуманитарную помощь. «Белые КамАЗы» стали мемом – синонимом милосердия и братского отношения. Интеграция идет, и я уверен, закончится, как должно быть: справедливо. Когда? Точно никто не скажет. Думаю, бóльшую часть пути мы уже прошли. За эти пять лет мы создали армию, наши защитники надежно держат оборону на линии соприкосновения. Мы выстроили органы власти, и все, кто приезжает в Донецк, удивляются мирным и красивым городским пейзажам. Столица Республики, хоть и пострадала, но в центре следы войны, обстрелов видны только опытному глазу. По линии соприкосновения часть населенных пунктов придется отстраивать заново. Мы возрождаем экономику, что сложно делать в условиях непризнанности, при этом отчаяния нет – опять же Россия помогает, открывая перед нами свои рынки. Уровень жизни нас очень не устраивает, но Донбасс привык трудиться, поэтому трудности жителей Республики не страшат, преодолеем и эту проблему, уверен.
