Атланты всё ещё держат небо. Городницкий приехал в Омск как домой

Почётным гостем VI Всероссийского фестиваля авторской песни и поэзии, прошедшего на днях в Омске, стал Александр Городницкий. Его любят за песни «Атланты», «Снег», «Пере­каты», он великолепный исполнитель и автор замечательных стихотворных произведений. В городе на Иртыше он стал особенным гостем на специальном заседании Омского регионального отделения Русского географического общества. Ведь Городницкий - геофизик, доктор геолого- минералогических наук. Вся и доблесть в том, что выжил Александр Городницкий: Я был в Омске 12 лет назад, тогда памятника блокадным ленинградским детям в городе ещё не было. Но это памятник и мне. В апреле 1942 года восьмилетним пацаном меня вывезли через Ладожское озеро из Ленинграда. Так я попал в Омск. Меня откачали от дистрофии, и тут я прожил три года. Здесь многие вещи произошли со мной впервые: от первого понимания, что есть песня, до первой любви в пятом классе в пионерском лагере в Чернолучье. Наталья Корнеева, «АиФ в Омске»: Александр Моисеевич, а где вы жили в Омске? - Мы жили на улице Войсковой, сейчас этого дома нет. Я был в Омске с конца 42-го по 45-й год. Помню, как читал стихи раненым в гос­питалях, День Победы. Ещё мы ходили в театр, который напротив музея Врубеля, где во время войны играл театр Вахтангова. Помню «Сирано де Бержерака». - Музыке вы тоже учились в Омске? - Нет, нотной грамоте я не учился. В 1939 году родители решили копить деньги на пианино. Стали откладывать сбережения, а во время войны все счета были заморожены. В 1944-м их расконсервировали, мама сняла их, но на эти деньги удалось купить только десяток яиц на Казачьем рынке. - А к Русскому географическому обществу вы как относитесь? - Я с незапамятных времён член Русского географического общества, чем очень горжусь. Мне повезло в жизни, потому что моя специальность была связана с экспедициями. Я 17 лет работал в институте геологии Арктики, потом перевёлся в Московский институт океанологии. Это была академия наук, были зарубежные экспедиции. Мне довелось погружаться на всех типах подводных аппаратов. Максимально - на 4,5 км. Моя основная специальность - гео­физика, изучение строения внешних оболочек земли по данным геологических исследований. Занимался геофизическими поисками медно-никелевых руд. Участвовал более чем в 20 рейсах научно-исследовательских судов в различные районы Мирового океана. Но поскольку вся жизнь прошла в экспедициях, параллельно с этим я писал стишки и песенки. Получилось, что наиболее известными стали песни. Мне это всё очень мешало жить, кстати. Если бы на севере мои работяги узнали, что я пишу стихи, они бы рухнули. Как попасть в науку - Как вы стали геологом? - Я хотел стать геологом, потому что они носили полувоенную форму. Но дело в том, что в далёком 1951 году нужно было спрыгнуть с вышки в воду, чтобы тебя зачислили в вуз - какой дурак это придумал, я до сих пор не понимаю. Меня брали с золотой медалью без экзаменов, а плавать я совершенно не умел. Надо было с трёх мет­ров сигануть в воду. Причём тут геология-то? Не знаю, на что я надеялся, но вместе с толпой абитуриентов поехал на водный стадион. Была осень. Я, лиловый от холода и страха, полез на эту вышку. Был я советским человеком, под сталинские барабаны воспитанным. Я считал, что в нашей советской стране не дадут человеку погибнуть, думал: ну вытащат же! И я стану героическим героем. Более чем 40-летний опыт экспедиций подсказал, что не только не давали, но иногда даже подпихивали. Но тогда этого я ещё не знал. Я последним влез на вышку, усилием воли встал на доску, но когда посмотрел вниз, понял: никогда, ни за что, я жить хочу! Зачем мне эта геология?! Я повернулся, чтобы с позором уйти, но тут доска спружинила, я упал, и мне засчитали прыжок. Так я поступил в институт. Примерно те же чувства я испытывал, когда впервые попал в подводный аппарат. Диаметр обитаемого отсека - два метра. Это был 1974 год, море Бисмарка в районе Индонезии. Экипаж - три человека, два из них пилоты, третий научный пилот-наблюдатель, это я. И когда задраили люк и аппарат пошёл на глубину, а там «всего-то» 200-300 метров, первое ощущение было: ну зачем я сюда влез, чего мне не хватало?! Скорей бы назад, скорей выбраться обратно! - Каковы сейчас проблемы у учёных? - Самая трудная вещь в науке - объяснить то, что ты делаешь, нормальным человеческим языком, чтобы все люди поняли. Чем менее серьёзная наука, тем больше там всяких терминов. Так, чтобы человек ничего не понял. Таких наук две. Это медицина - достаточно беспомощная, в которой всё по латыни, и наша геология. Мы тоже очень любим всякие мудрёные слова. Чтобы поступить в геологическй вуз, нужно было спрыгнуть с трёхметровой вышки в воду Сейчас наука совершила множество открытий. Мог ли я мечтать, что появятся мобильные телефоны, компьютеры, Интернет, люди на Луне, разгадка генома человека? И всё равно узловые моменты наука не может объяснить. Вот кто может мне ответить на вопрос, как произошла жизнь на Земле? Откуда пошёл чело­веческий разум? У меня по телеканалу «Культура» в течение последних десяти лет прошло 42 фильма под общим названием «Атланты в поисках истины», посвящённые науке, вы­шла книжка «Тайны и мифы науки. В поисках истины». В основном это о тех науках, которыми я занимаюсь, а занимаюсь я всю жизнь науками о Земле. Хочу сказать: мы как не знали строения Земли, так и не знаем. Я много лет занимаюсь магнитным полем, но спросите у меня, как оно устроено, я не отвечу, потому что не знаю. Потому что всё, что написано в учебниках, неверно. И так на каждом шагу. В чём механизм земного притяжения? Почему яблоко стукнуло по голове Ньютона, а он выдал три закона механики? Найти Атлантиду - В Омск вы привезли не только книги, но и фильмы. О чём они? - Наталья Касперович, мой соавтор, сняла документальные фильмы. Первая часть - легенда об Атлантиде, мне довелось погружаться на подводных аппаратах в Северной Атлантике, где на вершине Ампер подводной горной гряды Хосшу (по-английски «подкова») мы наткнулись на сооружения, похожие на развалины города. Они находятся на глубине 100-120 метров. Очень много писалось в газетах, что русские открыли Атлантиду. Я был заместителем начальника экспедиции и тогда думал, что всё это ерунда, а потом стал заниматься этим с научных позиций. И сейчас я допускаю, что Атлантида мог­ла существовать. Этой легендой морочат головы уже несколько тысячелетий, ею занимались писатели, этно­графы, журналисты - в общем, люди гуманитарных профессий. На самом деле Атлантида - это вопрос к нам, геологам. Формулировался он так: был ли в историческое время, то есть тогда, когда на Земле существовало человеческое общество, континент или архипелаг в океане, который катастрофически быстро погрузился в воды океана? Если не было - нечего и говорить. Если был, то где? Сейчас я утверждаю, что такой архипелаг был. Примерно там, где представлял его Платон. В той части Северной Атлантики, где были мы. Мне удалось доказать, что все эти подводные горы были островами. Это чисто гео­физические дела, я не буду сейчас рассказывать научным языком об этом, но мне удалось создать непротиворечивую геолого-физическую модель гибели этого архипелага. - Что ещё вам интересно? - На старости лет я начал увлекаться сказками, анализировать библейские мифы с позиции современной науки о Земле. И там есть такие вещи! Всемирный потоп, который реально был. Гибель Содома и Гоморры, которые тоже реально были! Как и описанное Ильфом и Петровым в 1927 году Ялтинское землетрясение в Крыму, когда горело море и шёл запах серы. А горел-то метан, выброшенный из щели в результате тектонических смещений. Затем - исход евреев из Египта, когда цунами утопило войско фараона. Самое забавное, что месяца два назад в Интернете я нашёл сообщение, что египетские археологи на дне Красного моря обнаружили останки войск фараона: колесницы, доспехи, оружие, скелеты, то есть моя догадка стала подтверждаться.