Геннадий Зайцев – парень с Чусовой

Россия по праву может называть себя лидером в борьбе с терроризмом. Наши подразделения своей историей заслужили то уважение, которое им оказывают братья по оружию не только в у нас, но и за рубежом. Флагманом этого нелёгкого дела принято считать легендарную «Альфу», за спиной которой сотни спасённых жизней. О том с чего начиналась группа «А» мы поговорили с Героем Советского Союза, разработчиком антитеррористического плана «Набат», командиром «Альфы» (в 1977-1988 и в 1992-1995 гг.) – Геннадием Зайцевым. – Геннадий Николаевич, вы стояли у истоков группы «А». Расскажите о том, как пришли в это подразделение? – «Альфа» была образована 29 июля 1974 года в составе 5-го отдела 7 Управления КГБ СССР. В сентябре этого же года её командиром был назначен майор Виталий Бубенин, пограничник, герой Даманского конфликта. В то время я был замначальника отдела 7 управления КГБ и дружил с Виталием Дмитриевичем, поэтому мог своими глазами наблюдать, что такое «Альфа». Однако в апреле 1977 года он написал рапорт с просьбой перевести его обратно в погранвойска. В ноябре того же года Приказом Председателя КГБ СССР штат группы «А» был увеличен почти вдвое и она стала функционировать на правах оперативного отдела. Мне предложили возглавить подразделение и набрать сотрудников. Я был в курсе того, чем занимается группа «А», и на первых порах выдвинул аргумент, казалось мне убедительный, что не готов её возглавить по состоянию здоровья – ранее перенёс серьёзную операцию. Был отпущен с миром, но уже через неделю меня вновь пригласили на встречу с генерал-лейтенантом Алексеем Дмитриевичем Бесчастновым, начальником 7 управления КГБ. Он сказал, что медицина даёт добро – никаких препятствий по здоровью нет. Я отвечаю, что раз надо, тогда готов! А он мне: «Меня не интересует готов или нет. Надо будем – прикажем. Ты скажи, берёшься за это дело или нет?». Говорю: «Берусь!». На что Алексей Дмитриевич отвечает: «Раз берёшься, значит, будешь работать!». Правда в беседе Ардалион Малыгин, зампредседателя КГБ и куратор нашего 7го управления, задал мне вопрос: «Как же вы без офицерского образования будете руководить военизированным подразделением?». Я ему ответил, что тот, кто прошёл сержантскую школу кремлёвского полка, считайте, что закончил офицерское училище. Так приказ был подписан и вскоре я был представлен как новый командир «Альфы». – А как вы в Кремлёвском полку оказались? Ведь, далеко не каждому туда дано попасть. – В 1948 г. я закончил 7 классов ляминской средней школы, это ныне в Чусовском районе Пермского края. И уже в августе поступил работать на местный домостроительный комбинат – учеником-электриком. Потом через 3 месяца сдал на разряд, стал электриком. Отработал там 5 лет! Мне не было и 14 лет, когда я туда устроился. Пришлось – вынужден быть один кормить семью из 6 человек. Ещё пацаном стал членом профсоюзного комитета, а потом и секретарём комитета комсомольской организации предприятия. Видимо эта общественная работа и сыграла свою роль. Ведь народ в Кремлёвский полк действительно подбирали через МГБ. – Группа «А» ведь не первое такое подразделение в своём роде? – Первым можно назвать британский SAS, в его структуре в 70-х появилась так называемая команда специальных проектов, которая боролась с террористами. В 73-ем в Германии создали GSG-9 – через год после того как в Мюнхене произошла трагическая гибель израильских спортсменов от рук палестинцев из «Чёрного сентября». Предпосылок для создания «Альфы» было, как мне видится, две. Во-первых, впереди была Олимпида-80 в Москве. Во-вторых, в 1973 г. был захвачен Як-40 следующий рейсом «Москва-Брянск». Операцию по ликвидации угонщиков проводило подразделение из ОМСДОН им. Дзержинского. И хотя она прошла успешно, было много недочётов – всё-таки люди столкнулись с такой ситуацией впервые. Поэтому и появилась необходимость в таком спецподразделении. – Какими вообще данными нужно было обладать, чтобы быть хотя бы кандидатом в группу «А»? – Мы подбирали кандидатов не старше 26 лет, которые уже как минимум 2 года прослужили в КГБ и имели хорошие рекомендации. Смотрели на физические данные. Физическая подготовка, конечно, имела значение, но самое главное для меня было, чтобы человек мыслил правильно. Спецназовцем может быть только тот, кто способен в сложной боевой обстановке проанализировать ситуацию и на основе анализа принять единственное верное решение, даже если не будет команды сверху. Например, один из кандидатов не смог уложиться ни в один из нормативов. Но он так просился и клялся, что через год сдаст все тесты, что я всё же предложил его зачислить в группу. А уже через год он был лучшим по всем показателям. Поэтому уверен, что воспитать физические качества можно, а вот другую голову не приделаешь. После зачисления в Группу «А» начинался уже непосредственно учебно-тренировочный процесс. – На что-то опирались при разработке плана? – Конечно, тогда хотелось использовать наработанный опыт зарубежных подразделений. Соответствующим службам было выдано задание узнать планы их подготовки, но они ничего кроме газетных статей нам не предоставили. Поэтому приходилось всё делать методом тыка. Проделав громадный труд программа была составлена, а затем утверждена Заместителем Председателя КГБ СССР. Чтобы подготовить сотрудника к службе в группе «А» нужно не меньше 5 лет учебно-тренировочной работы. Причём нам важно было готовить бойцов не индивидуально, а как членов одной группы, чтобы они умели работать сообща, понимали друг друга с полужеста – стали настоящей боевой спайкой. Этого нельзя было добиться за короткий срок. – Самая сложная операция «Альфы» на ваш взгляд? – Для меня – захват автобуса с детьми в Орджоникидзе 1 декабря 1988 года. Тогда Якшиянц и трое его подельников взяли в заложники 33 ученика и учительницу. Это были четвероклассники, которые возвращались домой после экскурсии с местной типографии. На выходе их ждал классный автобус, а бандиты разыграли всё так, будто они приехали по поручению родительского комитета, чтобы развести детей по домам. Когда же школьники расселись по местам, Якшиянц сказал, что теперь все они заложники, и кто не будет выполнять требования – тем он на первый раз будет отрезать уши. Главарь банды цинично потом заявлял, что дети это тот товар, за который можно хорошо торговаться с властью. Затем они на этом автобусе отправились сначала в Орджоникидзе, а затем в аэропорт «Минеральные воды». Террористы требовали бронежилеты, оружие, деньги и вылет за рубеж. Сначала они хотели лететь в Пакистан. Я убедил Якшиянца, что, так как их полёт будет над территорией воюющего Афганистана, их могут попросту сбить. Тогда они выдвинули требование лететь в ЮАР. С этим государством у СССР тогда не было дипотношений. Пришлось убеждать, что лететь придётся с двумя посадками и шанс туда добраться ещё меньше. Оставался третий вариант – Израиль. Тогда у нас был разрыв в дипотношениях после семидневной войны, но я знал, что Борис Чаплин, замминистра иностранных дел, в уже вёл переговоры с израильской стороной по поводу возможности прилёта преступников. А в Тель-Авиве, мягко говоря, тоже не любят террористов. О штурме автобуса не могло идти и речи. Преступники под каждое сидение в автобусе поставили по 2-3 трёхлитровых банки с бензином. Поэтому любая шальная пуля могла превратить автобус в факел. Никто бы живым оттуда не вышел, а мы не могли допустить, чтобы даже волос упал с головы детей. Этого требовал от нас Первый Президент СССР Михаил Горбачёв. Террористы это понимали. Единственный вариант освобождения заложников был в частичном удовлетворении их требований в обмен на детей. Вообще это нарушение общепринятых правил, но иначе поступить было нельзя – пришлось постепенно дать им бронежилеты и 2 млн долларов, транспортный самолёт и автомат АК. За каждый бронежилет требовали освободить 2-3-х детей. Таким образом, большая часть заложников была освобождена. После того как они оказались на борту – мы потребовали отпустить оставшихся заложников и выбросить оружие, ведь если они прилетят с автоматом в Израиль – это будет нарушением закона. В итоге, мы бандитов отпустили. Они думали, что благополучно бежали из СССР. Но после посадки в аэропорту Бен-Гуриона их уже поджидал спецназ, армейские подразделения и полиция. На следующий день мы вылетели в Израиль – решать вопрос с передачей преступников. Израильская сторона всячески старалась затягивать переговоры, ссылалась на то, что сейчас недельный праздник Шаабат и в это время не работают даже банки. Но логично выяснилось, что Шаабат не распространяется на тюрьму – никто заключённых без присмотра не оставит. Деньги обнаружились там же. Снова начались долгие и нудные переговоры. Главное условие израильской стороны было в том, чтобы после передачи к преступникам не применяли высшей меры наказания. В это же время на правительство Израиля начали давить представители США, с тем, чтобы не выдавать преступников. Поэтому было важно договориться ещё и в сжатые сроки. В итоге передача всё же состоялась, а Якшиянц и его банда получили тюремные сроки. – В октябре 93-го группа «А» практически не допустила гражданской войны. Насколько тяжело было пройти меж двух огней – между прямым приказом о штурме Белого дома, который отдал Ельцин, и понятиями о чести и достоинстве русского офицера? – Ельцин давно для себя решил, что нужно провести штурм Белого дома. Только хотел сделать это так, чтобы ответственность бы упала не на власть, а на исполнителей. Изначально командовать операцией должен был Грачёв, министр обороны, но тот ловко переложил всё руководство на своего заместителя – генерала Кондратьева. Этим никто не хотел заниматься. По сути, из нас хотели сделать козла отпущения. Чтобы именно «Альфа» и «Вымпел» ассоциировалась у людей с палачами, а не защитниками России. Вероятно, поэтому кто-то на подступах к дому Правительства выстрелил в спину Геннадию Сергееву, бойцу «Альфы». Хотели спровоцировать отряд на то, чтобы мы начали кромсать всех налево и направо. Отказаться выполнить приказ «освободить Белый дом» мы тоже не могли – иначе группу «А» расформировали бы. Поэтому мы решили сделать по-своему. Предложили защитникам Белого дома добровольно сдаться, сложить оружие, а взамен мы бы обеспечили им безопасный коридор до автобусов, которые развезли бы их до ближайших станций метро. Что творилось в душе? Если бы мы выполнили этот приказ, так как хотел Ельцин, то руки были бы по локоть в крови. Это же народ, а не вооружённые бандиты. Они вооружены, но это не военнослужащие – это гражданские лица. Как их можно убивать? За что? За то, что объявили себя защитниками Белого дома и действовали правильно в силу своего мышления? Если бы это были террористы – там бы и вопросов не было. – В завершение, должно ли государство заниматься молодёжью? Ведь получается, в том числе благодаря системе, которая существовала в СССР – вы и стали тем, кем стали? – Обязательно! Её нужно растить, чтобы в то же Правительство приходили молодые люди с новыми идеями. Накануне войны Сталин назначил 30-летнего Д. Устинова на должность наркома боеприпасов, 31-летнего Ванникова наркомом вооружения и 33-летнего Шахурина – наркомом авиационной промышленности. Он прекрасно понимал, что люди в возрасте не выдержат военного напряжения. Молодёжью надо заниматься на всех фронтах. Хорошо, что сделали кадетское движение. Пускай большинство ребят не станут офицерами, но они будут понимать, что такое дисциплина и ответственность. Программа патриотического воспитания должна быть очень ёмкой и очень широкой. Не нужно этого бояться. Любое государство обязано воспитывать патриотов своего Отечества. А как иначе?