«Благодаря историям здания становятся живыми»
Изображения на платках, которые делает художница Олеся Алексеева, напоминают картинки из калейдоскопов, которые крутили все, чье детство прошло в Советском Союзе. Однако же из пестрых фрагментов неожиданно складываются не просто узоры, а знаменитые московские здания и станции метро. Более того, они еще и обрастают историями. По просьбе МОСЛЕНТЫ Олеся рассказала о том, как возник проект этих платков. «С чего все началось? Трудно сказать, откуда у художников берутся идеи. Может, все дело в том, что я просто очень люблю Москву? Я ведь тут всю жизнь. Родилась на Беговой, причем даже не в роддоме, потому что маму до него просто не успели довезти, и все случилось прямо в нашей квартире… Я обожаю Москву, особенно ее старые районы. Наверное, это все из детства. Сейчас я понимаю, что была не совсем обычным ребенком, обожающим гулять по городу в полном одиночестве. Мне было… лет семь-восемь где-то. Но тогда никто из-за этого переживал, жизнь вокруг казалась безопасной, и меня отпускали совершенно спокойно. У меня даже был свой маршрут: Баррикадная, Зоопарк и далее. Когда-то я работала над большим мультимедийным проектом, который выставляла в Музее Москвы на День города. Он был посвящен старой Москве. Центральной работой там стал диптих, выполненный в довольно необычной технике: я сначала долго фотографировала дома, прохожих, отдельные архитектурные элементы, целые улицы, станции метро, а потом собирала из всего этого что-то наподобие Вавилонской башни, где была надземная и подземная части. Подземная – в виде этакой воронки, в которой можно было увидеть отсыл и к Данте, и к «Мастеру и Маргарите». Но мне хотелось, чтобы все это смотрелось, как антитеза Вавилону и дантовым кругам ада, поэтому мою башню венчал легендарный град Китеж. Следом я начала делать ковры на московскую тему. А потом уже появились платки. Это случилось в середине 2016-го года, но я до сих продолжаю коллекцию. Как я выбираю объекты, которые затем переношу на платки? Все очень просто. Во-первых, я беру те здания, которые интересны лично мне, которые меня вдохновляют и поражают своей архитектурой. Во-вторых, я стараюсь брать здания необычные – типа Морозовского дома, дома Игумнова, дома на Никольской. То есть этакие визитные карточки старой Москвы – как и некоторые станции метро, кстати. К каждому платку я прилагаю почтовую открытку, на которой изображен сам платок, а на обратной стороне напечатана легенда или история об изображенном здании. Для меня это и есть самое интересное, потому что только благодаря историям здания становятся будто бы живыми существами… Вот, к примеру, дом Игумнова на Якиманке. Вы знали, что Николай Игумнов – владелец Ярославской Большой мануфактуры – заказал архитектору Поздееву построить дом, напоминающий роскошные древнерусские палаты? Игумнов не жалел денег на строительство: кирпич для дома выписывался из Голландии, а многоцветные изразцы для оформления фасада были изготовлены на заводе Кузнецова. Но по окончании строительства в 1885 году дом был подвергнут критике со стороны архитектурной элиты. Игумнов разочаровался в талантах Поздеева и отказался оплачивать ему возникшие сверх сметы расходы, что привело к разорению зодчего. Не выдержав позора и нищеты, архитектор покончил жизнь самоубийством. Однако трагическая история дома на этом не закончилась. Игумнов, поселив в новом доме свою любовницу, однажды уличил ее в измене. Любовник был с позором изгнан, а изменница неожиданно пропала. И по Москве поползли слухи, что хозяин дома замуровал неверную в стенах особняка. А вскоре и сам Игумнов был изгнан из Москвы императором, поскольку осмелился выложить пол в парадной комнате золотыми монетами с профилем царя, тем самым предложив гостям невольно ступать на лик царской особы. Или вот дом братьев Третьяковых на Кузнецком. Он имел уникальную инженерную особенность: одно из подвальных помещений, арендуемых банковским учреждением «Лионский кредит», архитектор Каминский сделал полностью герметичным. В подвале находились надежные стальные сейфы банка, аналогов которым в первопрестольной в то время не существовало. Но еще интереснее вот что: для пущей сохранности от воров хранилище каждый вечер с помощью специальных устройств затапливалось из протекающей неподалёку в трубе реки Неглинной. И каждое утро освобождалось от воды для нового рабочего дня. Мои платки – это фото-инсталляция. Как и в случае с башней, я долго ходила по городу, фотографируя декоры, ближние и дальние планы. Затем – на компьютере – вытравливала каждый объект, корректируя его по цвету и по фактуре. А уж затем складывала из всего этого узоры по типу мозаики. Многие говорят, что получающиеся в итоге картинки напоминают им калейдоскоп. Может, и так. Это даже хорошо: ведь калейдоскопы у всех связаны с детством, с которым у меня и ассоциируется старая Москва».
