Нобелевские лауреаты: научная идентификация Борна

_Увы, для многих современных молодых людей Борн – это фамилия суперагента Джейсона Борна, талантливо сыгранного Мэттом Деймоном. Конечно, Джейсон Борн – молодец. Но у него есть два недостатка. Во-первых, он – вымысел, а во-вторых, до настоящего Борна ему далеко. Крайне мало кто из ученых получал Нобелевскую премию с формулировкой «потому что он молодец». _ Обычно номинируют за какую-то конкретную работу, исследование или открытие. Но иногда… Как мы помним, Альберту Эйнштейну после формулировки, де-факто означающей «мы просто не можем не дать этому человеку премию», Нобелевский комитет специально для зануды Альвара Гульстранда вписал «а еще за фотоэффект». Для Роберта Вудворда просто не нашлось, что вписать. Нашему сегодняшнему герою рубрики «Как получить Нобелевку» уточнение нашлось, но суть премии Макса Борна это не меняет: он получил Нобелевку ровно потому, что он – один из величайших физиков, ходивших по этой земле. Итак, встречайте: Макс Борн Родился 11 декабря 1892 года. Бреслау, Пруссия, Германская империя (ныне – Польша). Умер 5 января 1970 года. Геттинген, ФРГ. Нобелевская премия по физике 1954 года (1/2 премии, вторую половину получил Вальтер Боте за метод совпадений). Формулировка Нобелевского комитета: «За фундаментальные исследования по квантовой механике, особенно за статистическую интерпретацию волновой функции (for his fundamental research in quantum mechanics, especially for his statistical interpretation of the wavefunction)». Год 1954-й в физике отметился интересным случаем – во-первых, Нобелевскую премию присудили двоим, что по тем временам было не очень часто. Во-вторых, ее присудили за совершенно разные вещи: Вальтер Боте – за изящную экспериментальную методику, Макс Борн – за теоретическую физику. При этом оба ученых были немцами, но одному после прихода к власти нацистов удалось остаться в стране и даже как-то уберечь свою русскую жену, второй же был вынужден уехать – и чуть было не стал советским ученым (впрочем, иностранным членом АН СССР Макс Борн все-таки стал). Но обо всем по порядку. Польша имеет все основания считать Нобелевского лауреата по физике 1954 года своим: прусский город Бреслау, где в семье профессора анатомии местного университете, известного эмбриолога и гистолога Густава Якоба Борна и пианистки Маргарет Кауфман в 1882 году родился первенец по имени Макс. Сказать, чтобы успешной семье Борнов все время сопутствовала удача нельзя: Маргарет успела родить еще одного ребенка – дочку Екатерину и умерла, когда Максу было четыре года. Впрочем, через пять лет отец женился и вторая жена, Берта Липштейн, родила ему еще одного сына – Вольфганга (1892). Вообще-то, росший в среде интеллектуалов Макс хотел стать инженером. Хотя и физика давалась, и среди гостей семьи был Пауль Эрлих… То ли бунт, то ли еще что. Но отец настоятельно советовал идти в университет. Что ж, пошел учиться, тем более так можно было почтить память отца, который скончался перед вступлением сына в студенчество – посещая лекции по куче предметов, выбрал астрономию. И… разочаровался. Скажем честно, астрономию в Университете Бреслау преподавали очень и очень слабо, заставляя студентов постоянно сидеть за вычислениями. Но тут помогла традиция немецкого высшего образования – считалось правильным за время обучения сменить два-три университета. Летом 1902 года Борн приезжает в Гейдельберг. Там у него появился первый друг-крупный физик (в будущем), немец с оригинальным именем Джеймс и фамилией Франк. А затем он прослышал, что в Геттингене, alma mater Владимира Ленского, есть мощная школа математиков. Если фамилии Гильберт, Фойгт и Минковский вам что-то говорят, то вы понимаете. Очень быстро Макс Борн стал ассистентом Давида Гильберта и пошел по пути физика-теоретика. Докторская диссертация Борна была посвящена упругой деформации. Ее наш герой сделал под руководством Феликса Клейна, с которым, правда, отношения были не очень. Интересная деталь – видимо, Борн боялся, что на устном экзамене по диссертации Клейн его «завалит», и решил сдавать не геометрию, а астрофизику. Тоже экзаменатору «с именем» – Карл Шварцшильд, человек и радиус черной дыры. Итак, в 1907 году Борн – человек с диссертацией и путевкой на год в армию. Астма помогла «скостить срок» - и уже в 1908 году желающий работать с теорией относительности молодой человек снова в Геттингене, на сей раз – у Минковского. Однако тут не повезло: Минковскому неудачно удалили аппендикс – и научного руководителя у Борна снова не стало. В научной карьере его началась некоторая чехарда – сначала Фойгт выхлопотал ему место приват-доцента, затем Альберт Майкельсон позвал его в США почитать лекции по теории относительности… В 1913 году Борн породнился с Мартином Лютером (тем самым, который прибивал свои тезисы на дверь): реформатор церкви был прямым предком Хедвиг Эренберг, жены Макса Борна. В 1914 году Борну уступает свою кафедру сам Макс Планк, но тут – тут начинается война, и Борна привлекают к военным работам. Зато отвращение к войне дало начало и дружбе с Альбертом Эйнштейном, и необычному дуэту не в физике – Борн и Эйнштейн часто музицировали вместе: Макс неплохо играл на фортепиано и аккомпанировал гению. Кстати, ненависть ненавистью, а методом определения нахождения вражеского орудия по триангуляции отметок о звуке выстрела из разных точек пользуются до сих пор. После войны Борн вернулся в Геттинген и занимался все большим и большим количеством научных проблем. «Мне никогда не нравилась узкая специализация, и я всегда оставался дилетантом — даже и в том, что считалось моим собственным предметом. Я не смог бы приноровиться к науке сегодняшнего дня, которая делается коллективами специалистов. Философская сторона науки интересовала меня больше, чем специальные результаты», вспоминал потом Борн. Борн оставил огромное научное наследие, которое распространилось за пределы физики. Где была бы теория твердого тела без работ Борна по динамике кристаллических решеток? Вероятностная интерпретация волновой функции – это то, за что он якобы получил Нобелевскую премию. Химики благодарны ему за цикл Борна-Габера (да-да, того самого Габера, который стал не только Нобелевским лауреатом, но и создателем химического оружия)… А квантовая теория строения молекул? А работы с Норбертом Винером по матричной механике? Борн прожил огромную яркую жизнь, увенчавшуюся формулой pq-qp=h/(2πi) на надгробном камне. Он бежал из Германии после прихода нацистов, имел шанс стать гражданином СССР и работать в Москве – по приглашению старого друга Капицы, но выбрал Англию. Он не работал на военную тематику во вторую войну и стал одним из основателей Паугошского движения ученых за мир, дружил с литераторами, он стал учителем и наставником нобелевским лауреатам Отто Штерну, Вернеру Гейзенберу и Марии Гепперт-Майер… О Максе Борне можно и нужно писать книгу, и не одну… А завершить наш экскурс в огромную вселенную Макса Борна хочется словами соавтора Эйнштейна, попытавшегося вместе с Борном построить нелинейную электродинамику, польского физика Леопольда Инфельда: «Было что-то детское и притягательное в борновском стремлении быстро продвигаться вперёд, в его неугомонности и его настроениях, которые внезапно менялись от сильного энтузиазма до глубокой депрессии. Иногда, если я приходил к нему с новой идеей, он мог бы грубо сказать: «Я думаю, это чушь», — но он никогда не возражал, если я применял ту же фразу к некоторым из его идей. Однако великий, прославленный Борн был счастлив и доволен, как юный студент, словами похвалы и ободрения. В его восторженном отношении, в блеске его ума, импульсивности, с которой он усваивал и отвергал идеи, заключается его большое обаяние».