Как стать банкротом
Саратовская область оказалась одним из самых закредитованных регионов России, заняв 71-е место среди всех субъектов РФ. Объем средней задолженности перед банками на одного работающего составляет 163100 рублей. Причем, по наблюдениям экспертов, жители области берут потребительские кредиты вовсе не на дорогие вещи, а на нужды первой необходимости. Для многих выходом из долговой ямы становится банкротство. Мы попытались разобраться, почему жители области влезают в долги и через что они проходят, чтобы стать банкротами. «Мои почки – оторви и выбрось» В 2013 году супруги Голосеевы получили кредитную карту «Альфа-банка» – внука-спортсмена нужно было отправить на сборы. Позже взяли в «Русском стандарте» автокредит на 120 тысяч рублей – купили подержанную «Волгу», чтобы навещать престарелую мать в Ртищево. Машина быстро начала гнить. На автомобиль поновее, тоже отечественного производства, взяли в том же банке 170 тысяч рублей. Ответственности не боялись: уже была приличная кредитная история – брали в «Экспресс-Волге» 150 тысяч, за пять лет, по собственным подсчетам, отдали около 450 тысяч. Потом в банке как-то сами предложили потребительский кредит на 60 тысяч рублей, потом еще на 40 – «отказаться было сложно: дома сгорела стиральная машинка, «Волгу» надо было опять на ремонт». На выпускной внуку взяли 60 тысяч в банке «Тинькофф». Заплатили за учебу внуку. Помогли дочери с младшим внуком. Похоронили мать. Чтобы перекрыть долги, позвонили в банк «Восточный» – взяли потребительский кредит на 100 тысяч рублей и кредитную карту на 20 тысяч. В 2016 году Николай Голосеев был вынужден оставить работу водителем автобуса из-за проблем со здоровьем: «Раньше по 50 тысяч рублей в месяц делал, а потом все хуже и хуже пошло… Автобусы стали ломаться. Приезжаешь в 12, выезжаешь в 4 утра – а денег и тридцати тысяч не выходит. А тут еще микроинфаркт в ноги». Кредитная плата выходила по 30 тысяч рублей в месяц – двух пенсий не хватало. На выживание оформили карту в «Альфа-банке» на 25 тысяч. Проценты по всем кредитам росли как снежный ком, и Голосеевы сами не заметили, как задолжали четырем банкам на общую сумму больше полумиллиона. Звонили коллекторы. Регулярно. «Иногда по пару дней не звонят, а иногда по многу раз на день, – пересказывает 64-летняя Людмила Голосеева. – Как они унижают – думаешь, уж лучше отсидеть. Какая-то молоденькая девчонка, сикушка, во внучки мне годится, а говорит такие вещи, что из рук всё вываливается. Говорят: а за детей своих не боишься – какая ж ты тогда мать?! Я говорю: вот такая я мать. Я и в долги-то влезла, потому что хотела своим детям помочь... Угрожали, что имущество отберут – а я им: приезжайте и смотрите, у нас брать-то нечего. Еще говорят: а вот взяли бы, да и продали свою почку! Я отвечаю: я в таком возрасте, что мои почки – оторви и выбрось на помойку». Звонили не только Голосеевым, но и их родственникам, друзьям, бывшим коллегам. – Вам было стыдно? – Все и так знали, что мы должники, – отвечает Людмила Андреевна. – Я коллекторам говорю: ну что им звонить, что звонить?! Мы хоть все номера вам дадим – все равно за нас никто не отдаст. Ну нету! Что поделаешь, если у нас ничего нет! Жизнь в гостинице Хозяйка дома не прибедняется – поживиться тут нечем. На девяти квадратных метрах комнаты магическим образом умещаются диван и самодельная кровать, старенький раскладной стол, полированный советский сервант, трельяж и телевизор. На полках – вазы и сувениры из поездок, привезенные внуком. Скромно, но уютно. В прихожей-кухне (плюс три квадратных метра) умещается кухонная утварь, холодильник и стиральная машина, подведен кран для воды. – У нас и санузел собственный в коридоре есть – мы с соседкой сами поменяли унитаз и теперь держим его на замке, – замечают Голосеевы, открывая дверь в комнату с трещиной в стене и отходящей штукатуркой. Общей кухни и душевой в общежитии уже давно нет. Всё бы это ничего, но в комнате стало подтекать. Похожие дома в округе уже расселили, а этот только недавно признали, наконец, аварийным. В десять часов вечера Голосеевы закрываются изнутри, «а дальше хоть война». И война временами происходит – алкоголики всего дома устраивают свои пьяные вечеринки. К соседству с таким контингентом Голосеевы привыкли и говорят, что к вескому слову Людмилы Андреевны здесь даже прислушиваются. Получить тут жилье она считает удачей. – Раньше я жила на «Лётке». Там бывшая военная казарма была – ее разбили на комнаты и давали временное жилье, даже гражданским. А перед приездом Путина в 2004 году случился пожар – чтобы мы не портили вид. Нас предупредили: не дай бог выйдете на дорогу и начнете жаловаться – пеняйте на себя. Кинули нам, как собакам, по тысяче рублей, да и всё на этом. Очередь на жилье для погорельцев не двигалась. На заводе «Сигнал», где работала Людмила Андреевна, озаботились предоставлением ей жилья («я тогда работала в секретном отделе», – с гордостью подчеркивает Голосеева). Дали эту комнату в бывшей гостинице «Пищевик» в поселке Приволжском Энгельсского района. В советские времена здесь останавливались на ночь колхозники, привозившие свежие туши на мясокомбинат. Облезшая вывеска с названием гостиницы до сих пор висит над подъездом, как призрак прошлых времен. В этих стенах Людмила Андреевна вышла второй раз замуж (первый муж умер давно) и взяла нынешнюю фамилию. Поселили здесь престарелую мать Николая Алексеевича. А в 2007 году к ним переехал внук Людмилы Андреевны, их главная старческая радость. – Каноист-кэмээсник, медалей и кубков у нас завались – я большую часть в антресоль убрала, надоело пыль вытирать. Конечно, стеснялся, что живет с бабушкой и дедушкой, даже интервью однажды не хотел давать журналистке. Помню, как он первое время не разрешал нам ходить на соревнования, а мы по кустам прятались, из-за камышей на Сазанке выглядывали… – с нежной улыбкой вспоминает бабушка. Свои кредиты старики долгое время от него утаивали. Когда узнал – «переживал болезненно». Взял академический отпуск в вузе и ушел в армию – чтобы приостановить плату за обучение. Недавно 22-летний внук женился и живет теперь отдельно. Служит по контракту, восстановился в институте. – Я ему говорю: уж раз в полгода на учебу мы тебе накопим, главное, не бросай! Он и не бросит – Андрюшка у нас молодец, – светится бабушка. Ели красную икру В 2017 году Людмила Андреевна услышала рекламу по радио и впервые узнала о банкротстве физических лиц. Голосеевы обратились в юридическую фирму, занимающуюся банкротством, и начали собирать деньги и справки. Стать банкротом – удовольствие довольно затратное. Договор с юрфирмой – 72 тысячи (в рассрочку на шесть месяцев), госпошлина – 300 рублей, депозит для суда (ушел арбитражному управляющему) – 25 тысяч, рассылка уведомлений банкам – 16 тысяч, размещение в газете решения суда – еще несколько тысяч, загибают пальцы Голосеевы. Занимали у знакомых, помогал внук. Сбор документов – очередные расходы, очереди, дни и недели ожидания. «Сложнее всего было достать справку, что у нас нет маломерных судов, – говорит Николай Алексеевич. – Искали где только можно, а оказалось, у нас на Мелиорации это учреждение». Приезжали оценивать имущество. Хозяйка морально приготовилась, что заберут телевизор и ее швейную машинку за 2400 – подарки на юбилеи от мужа и внука. Но из всего, что можно изъять в пользу погашения задолженности, приглянулась только старая «Волга». «Ожидали, что не знай во сколько ее оценят, – а оказалось, в семь тысяч рублей. Забирать тоже не стали. Мы думали, она арестована – целый год ею не пользовались, и только потом финансовый управляющий объяснил, что продавать нельзя, а пользоваться можно было. А она стояла гнила на улице. В итоге продали почти за так». Вся процедура банкротства заняла год. В июне 2018 года Голосеевых признали банкротами. – Я тогда сказала: теперь будем, как в той рекламе о банкротстве, есть красную икру! И мы правда только вчера ее ели. – Имитированную? – Ну, какая разница, – отмахивается Людмила Андреевна, пока мы пьем чай. На столе – конфеты, сырники, колбаса с сырным продуктом – ждали гостя. – Это мы сейчас «приподнялись» немного, а раньше на одних макаронах и крупах выживали. Большим подспорьем было, что мои домочадцы любят постные щи. Внучок был спортсмен, он жирное не ел и нас старался отучить: у вас, говорит, холестерин. Экономили на всём. Ничего, выжили! Людмила Андреевна теплыми словами вспоминает ту юридическую компанию, которая помогла обанкротиться. А вот знакомая, говорит, отдает одной фирме по десять тысяч в месяц – но коллекторы почему-то продолжают звонить. Собеседница делится своими догадками, как вычислить мошенников: – Я вот как думаю: в газете не всем рекламам стоит доверять, а по телевизору-то точно врать не будут. Банкротам в течение пяти лет после суда нельзя брать кредиты. – Нет, больше ни за что в это не влезем! Через пять лет нам помирать – какой кредит?! – в один голос заверяют супруги. Потом высказывают мнение: как же несправедливо, что уже нельзя брать мебель и бытовую технику в рассрочку напрямую у магазинов, без посредничества банков, дерущих огромный процент и плату за страховку, – «а то мы бы кое-что поменяли тут…». – Правнуков в школу поведем – тогда, может, возьмем? – через пять минут Николай Алексеевич аккуратно спрашивает у супруги. Людмила Андреевна мнется. Нужда заставила – Жители области чаще всего берут кредиты отнюдь не для поддержания роскошного образа жизни и не для гонора, стремления покрасоваться. Их мотив – удовлетворить свои самые элементарные потребности: например, провести воду или газ в дом, починить кровлю, оплатить лечение, – считает гендиректор юридической фирмы ООО «Нетдолгофф» Станислав Стасенко. Основная масса должников в возрасте от сорока до шестидесяти лет – люди в таком возрасте легко лишаются своего источника дохода и теряют здоровье. Также среди должников много пенсионеров. Типичная ситуация: человек берет кредит в банке, не успевает погасить в срок – начинают звонить из банка с угрозами. В конце разговора коллектор рекомендует взять микрозайм, чтобы оплатить ежемесячный платеж банку. Человек на эмоциях идет и берет, а потом уже не может оплатить ни кредит банку, ни микрозайм – и берет второй микрозайм. «И так незаметно набирается до 25-30 микрозаймов. У нас был клиент-рекордсмен, набравший в общей сумме 54 банковских кредита и микрозаймов», – отмечает Станислав Стасенко. С 2015 года, когда вступил в силу закон о банкротстве физических лиц, количество судебных решений о признании граждан несостоятельными увеличивается из года в год. По данным единого федерального реестра сведений о банкротстве, за 2018 год число банкротов выросло в 1,5 раза, по сравнению с годом ранее, и дошло до 44 тысяч человек по всей стране. В Саратовской области за первое полугодие 2018 года за признанием банкротами в арбитражный суд обратилось вдвое больше людей, чем за аналогичный период 2017 года. Сегодня, по приблизительной оценке экспертов, в регионе признаны банкротами 1000-1200 человек. Жители области всё больше узнают о таком выходе из сложной экономической ситуации. Спрос рождает предложение, и в регионе стал процветать рынок услуг по юридическому сопровождению дел о банкротстве. На улицах города висят объявления, поисковик выводит несколько десятков сайтов компаний, предлагающих вас обанкротить, – к сожалению, иногда не через суд, а фактически. Активизировались мошенники. – Мы между собой называем такие фирмы «пятитысячниками» – за пять тысяч они нарисуют вам любое заявление в арбитраж и после этого умывают руки. И это в лучшем случае. С них ничего не спросишь. Это такие фирмы, которые сегодня работают, завтра нет, – отмечает юрист «Саратовского департамента судебных экспертиз» Евгений Колесников. О другой схеме мошенничества рассказывает представитель компании «Нетдолгофф» Станислав Стасенко: – Мошенники заключают с клиентами договор, берут деньги и обещают списать долги, но по факту оказывают какие-то абстрактные околоюридические услуги. Например, под пакетом услуг «финансовая защита» имеется в виду, что они просто направляют запросы в банки. Банки потом все равно обращаются в суд, и на зарплату и имущество должника накладывается арест.
