Наконтролировались и хватит. Как следят за правами заключенных в Ростове

Громкие скандалы, связанные с массовыми издевательствами над заключёнными в лагерях и тюрьмах, привели к выводу: бесконтрольность порождает вседозволенность. На сегодняшний день региональные Общественные наблюдательные комиссии (ОНК) - единственные организации, которые от имени общества следят за соблюдением прав человека за решёткой. Но многие превратились в формальные структуры, существующие только для галочки. Грозит ли похожая участь ростовской ОНК - разбирались «АиФ на Дону». Самая сильная в России Общественные наблюдательные комиссии были созданы во всех регионах в 2008 году на основании ФЗ №76, подписанного президентом Дмитрием Медведевым. Их основная задача - контроль за соблюдением прав человека в местах заключения. Члены ОНК могут беспрепятственно входить в любые ИВС, СИЗО и ИК. Наблюдательная комиссия Ростовской области считается одной из лучших в России, за 10 лет она не­однократно спасала заключённым здоровье и жизнь, да и просто поддерживала их право на достойное существование. На практике работа ОНК выглядит так: родственники заключённого обращаются с жалобой, представители комиссии едут в место отбывания наказания, знакомятся с проблемой и пишут заключение на имя руководителя ГУФСИН или ГУВД. В нём не просто описывают, что увидели, а дают рекомендации по урегулированию проблемы и контролируют их выполнение. - Например, в Зверево была серьёзная ситуация, - вспоминает член ростовской ОНК Надежда Попова. - Этот город далеко от центра, мало кто туда хочет ехать, но было много жалоб, и мы поехали. Зимой. Увидели старые неотапливаемые бараки: на стенах был лёд, люди получили обморожения и потом лечились в больницах. ГУФСИН после нашего вмешательства нашёл средства, стали отапливать. По словам члена ростовской комиссии с 2010 по 2016 годы Юрия Блохина, взаимодействие с силовиками нарабатывалось годами. Представителей ОНК сначала игнорировали, не пускали, но они проводили встречи с силовиками, обсуждали свои полномочия, даже судились. Сейчас ОНК добилась того, что их не досматривают, они имеют право проносить с собой записывающие устройства, фотоаппараты. А главное - на их замечания, просьбы, требования реагируют. Право на жизньи здоровье Есть у ростовской ОНК и поводы для гордости. - В Азовской колонии сидят мамы, у которых дети находятся в детдомах. Они не виделись, ничего не знали друг о друге. Нам удалось объединить руководство ГУФСИНа и детдомов и провести для детей и мам новогодний праздник. Вы бы видели эту встречу! Они могли прикоснуться друг к другу, обнять, это давало им заряд на целый год, и они ждали следующей встречи, - рассказывает Надежда Попова. Членам ОНК приходится сталкиваться с массой предубеждений, например, таким: заключённый наказан, поэтому относиться к нему надо строго, и, к примеру, в тюрьме его незачем лечить. Так считают даже родственники заключённых, что уж говорить о сотрудниках колоний. Поэтому общественники с большим трудом добиваются соблюдения и в тюрьме права человека на сохранение своего здоровья. - Существует перечень тяжёлых заболеваний, по которым людей должны освобождать. Я занималась судьбой одного парня, у него неизлечимая невропатия Бейкера. Он был осуждён на семь лет и в исправительной колонии недополучал лечение (массаж), из-за чего болезнь прогрессировала. Мы его неоднократно направляли в тюремную больницу, где ему проводили курс поддерживающей терапии, но этого не хватало. Вместе с родственниками писали заявления о досрочном освобождении по болезни, судились - это долго тянулось, но всё же его освободили, - рассказала Надежда Попова. Превращают в формальный орган Однако сейчас, по истечении десяти лет, всех своих достижений, наработок, опыта ростов­ская комиссия может лишиться. Началось притеснение - постепенное, но целенаправленное. Идёт оно с двух сторон: лишение финансирования и замена нынешних эффективных лидеров. Дело в том, что ОНК - это даже не общественная организация, а скорее, группа общественников, в которую входят делегаты от разных общественных организаций. Поэтому финансирование работы ОНК - выезды, встречи, консультации у юристов - возможны как поддержка от этих общественных организаций. Те, в свою очередь, собственных средств не имеют, и финансируются только за счёт грантов. - Мы пишем заявку на грант для своей организации, например, «Новое поколение против наркотиков», куда я вхожу. Нам важно посещать для своей работы тюрьмы, где находятся наркозависимые. Мы получаем на «НППН» средства и тратим их ещё на нужды ОНК. Зачастую сами сбрасываемся, кто сколько может, - поясняет Надежда Попова. - Но в последнее время ни одна организация, чьи делегаты входят в ОНК, не получила грант. Финансы нужны на содержание офиса и поездки в тюрьмы. В офисе же проходят встречи с родственниками осуждённого, там члены ОНК обсуждают проблемы с силовиками - это связующее звено, офис необходим. Бумагу, оргтехнику, печать методической литературы они давно оплачивают сами, в тюрьмы ездят на собственных машинах, но нуждаются в деньгах хотя бы на оплату бензина. Вторая тенденция также способна свести на нет саму идею ОНК. Изначально комиссии формировались при уполномоченном по правам человека в РФ, теперь эту функцию передали Общественной палате. Совет при ней решает, достоин ли человек входить в комиссию. К тому же каждые три года проходят выборы, и прежних членов ОНК могут переизбрать. Новым людям нужно время, чтобы понять, как работать, а прежняя команда давно приобрела опыт и может двигаться дальше. - По итогам выборов скандального созыва 2016 года в ОНК Москвы, например, вошёл бывший начальник Бутырки, руководивший тюрьмой в то время, когда там умер Магнит­ский. Есть много ветеранов ГУФСИН, членов «Боевого братства». Приходят равнодушные люди, которые могут превратить ОНК в фиктивный орган, - считает Юрий Блохин. Уже сейчас, по его словам, региональные ОНК пополняют люди, которых сюда делегировала власть. Некоторые новички откровенно заявляют, что им обещали, что они не будут ничего делать, только числиться. А есть такие, кто откровенно спрашивает, на чём здесь делают деньги и очень удивляются, что комиссия создана не для за­работка, а ещё приходится тратить свои. Чтобы сохранить действенный контролирующий механизм, нужна помощь как раз в тех двух направлениях: финансовом и структурном. Юрий Блохин считает, что ОНК следует придать форму юридического лица, а органы власти обязать оказывать финансовую поддержку по оплате офиса или предусмотреть другую форму его использования, например, как у общественных приёмных. И бизнес тоже мог бы оказывать благотворительную поддержку. Но происходит всё с точностью до наоборот. Общественники считают, что контроль не очень интересен государству, ведь закрепляя права человека, оно ограничивает свою власть: «Наконтролировались, и хватит».