Большевики пошли на Таллин и потеряли два эсминца. Так у Эстонии появился флот

Сто лет назад независимая Эстония получила свой собственный военно-морской флот. Сегодня это событие широко отмечается в республике, к нему даже приурочены масштабные учения с участием корабельных групп стран НАТО. А начинался эстонский флот с двух эсминцев — «Спартака» и «Автроила», отнятых у красного Балтфлота в декабре 1918 года. Корабли шли на Таллин, но встретившись в море с английской эскадрой, революционные матросы избрали крайне спорную тактику и в результате сдались так и не начав сражения. Корабли вместе с экипажами англичане передали эстонцам, а те, в свою очередь, распорядились ими более умело. «Лента.ру» вспомнила подробности одной из самых авантюрных и трагикомичных операций в истории Красной армии и флота. В 1918-м бывший императорский Балтийский флот пребывал в плачевном состоянии. Потерявший большинство своих баз и оставшийся с устаревшими кораблями, давно требующими ремонта. Экипажи заметно сократились, причем за счет опытных мичманов и офицеров, а в матросской среде все еще продолжались революционные брожения. Новых командиров еще не было, а прежние не испытывали симпатий к новой власти. Очень уж показательным был пример капитана I ранга Алексея Щастного, фактически спасшего флот во время знаменитого «Ледового похода» и расстрелянного спустя четыре месяца по настоянию Троцкого. Чтобы хоть как-то контролировать немногих оставшихся военспецов, большевики отправляли к ним на корабли комиссаров, которые ни черта не смыслили в морском деле, но обладали революционной сознательностью и правом карать за контрреволюцию. К ноябрю 1918-го оставшиеся в строю специалисты-военморы провели ревизию корабельного состава и выделили некоторое количество условно боеспособных судов, которые могли выйти в море без капитального ремонта. Все их свели в Действующий отряд кораблей Балтийского флота (ДОТ БФ). Возглавили соединение бывший контр-адмирал Сергей Зарубаев (расстрелянный в застенках ВЧК тремя годами позже). А приставлен к нему был не абы кто, а член Реввоенсовета заместитель наркома по военно-морским делам Льва Троцкого — Федор Раскольников (настоящая фамилия — Ильин) по прозвищу Красный лорд. ДОТу практически сразу пришлось принять участие в боевых действиях, причем противник у него оказался достойнейший и опасный: британская эскадра под командованием адмирала Эдвина Александера-Синклера, присланная для поддержки белогвардейских частей генерала Юденича и молодых балтийских демократий Эстонии и Латвии. В отличие от российской, британская эскадра состояла из современных боеспособных кораблей с опытными экипажами, закаленными в сражениях Первой мировой. Однако наличие столь серьезного противника не насторожило склонного к авантюрам Раскольникова. Он задумал и спланировал операцию по обстрелу Таллина, искренне полагая, что после этого в эстонской столице должно начаться восстание пролетариата, который непременно встанет на сторону большевиков. Возможно, военспецы в конце концов переубедили бы комиссара, но его идею горячо поддержал Троцкий. Более того, по словам подруги Раскольникова Ларисы Рейснер, Троцкий настаивал, чтобы тот лично возглавил свою операцию. Окрыленный поддержкой наркома, Раскольников спланировал поход совершенно волюнтаристски: он толком не разъяснил командирам кораблей боевой задачи, не посоветовался с опытными офицерами и даже не оповестил командира ДОТ БФ Зарубаева о предстоящем рейде. Он, конечно, имел некоторое представление о флоте (после начала Первой мировой войны, чтобы избежать призыва, он поступил на отдельные гардемаринские классы), но его знаний было недостаточно для проведения таких операций. Раскольников вышел в море на борту эсминца «Спартак». Изначально этот корабль назывался «Капитан 1-го ранга Миклухо-Маклай» — в честь знаменитого героя Цусимы, который предпочел сдаче в плен гибель вместе с кораблем. Предполагалось, что чуть позже «Спартака» нагонят эсминцы «Автроил» и «Азард», на которых спешно ликвидировали неисправности. Но так как четкого плана Раскольников так и не составил, то действия красных балтийцев были спонтанными и не вполне обдуманными. При том, что главной целью похода был Таллин, проходя мимо эстонского острова Нарген, «Спартак» зачем-то обстрелял размещенную там батарею. Уничтожить эстонские позиции морякам не удалось, но привлечь внимание неприятеля получилось. Комендант гарнизона тут же предупредил свое командование (а заодно и англичан) о приближении красных. Затем «Спартак» перехватил финский пароход, шедший в Таллин с грузом бумаги. Поскольку финны на тот момент тоже находились в состоянии войны с Советской Россией и оказывали поддержку эстонцам, Раскольников распорядился считать захваченный пароход трофеем. На него зашли несколько матросов со «Спартака» и под их присмотром судно отправилось в Кронштадт. Однако до пункта назначения трофей не дошел — по дороге его перехватили англичане и вернули хозяевам. Вскоре и сам «Спартак» был обнаружен английским отрядом из крейсеров «Карадок», «Калипсо» и двух эсминцев. «Спартак» пытался уйти на северо-восток, беспорядочно отстреливаясь, а машинисты с кочегарами старались выжать все возможное из видавших виды машин. Преследование, как и само командование Раскольникова, было недолгим: минут через 40 корабль потерял управление, выскочил на мель Карадимуна (в дословном переводе с эстонского «чертовы яйца») — две скалы на глубине 5,4 и 3,4 метра и вскоре поднял белый флаг. Историк Владимир Шигин, детально расследовавший историю со сдачей «Спартака», пишет, что прибывшие на эсминец англичане были поражены его запущенным состоянием не меньше, чем расхлябанностью его команды и тягой матросов к неуставной одежде. О том, как выглядел типичный «революционный матрос», позже писал находившийся в ту пору в Эстонии русский капитан I ранга Гаральд Карлович Граф. «Лакированные сапоги или даже просто резиновые, с голенищами, [начищенными] что — зеркало; короткий бушлат в талию, с пуговицами на кавалерийский манер; фланелевая рубаха в обтяжку и навыпуск; фуражка набекрень, а летом — даже соломенная шляпа... — перечисляет Граф элементы костюма, имевшие мало общего с форменным обмундированием моряков. — Особое внимание уделялось волосам, стричь которые считалось положительно неприличным. Шик был в наибольшем "коке" и лихо закрученных усах. Получался самоуверенный, наглый и, в тоже время, жалкий вид». Неудивительно, что это яркое зрелище поразило английских моряков. Как и стихийный митинг, который шел на палубе и не прекратился даже при появлении неприятеля на борту эсминца. Впрочем, вопрос на повестке стоял действительно важный — запуск помп для осушения трюма, куда поступала вода из пробоины. Шигин пишет, что решение принималось чуть ли не общим голосованием экипажа. В результате собрание все же постановило дать пар к помпам. Но вишенкой на торте этого революционного бардака стали обстоятельства посадки «Спартака» на «чертовы яйца». Оказалось, что виной тому был единственный выстрел из носового орудия. Целясь в преследователей, канониры слишком сильно развернули носовое четырехдюймовое орудие в направлении кормы, и дульные газы от выстрела сильно повредили ходовую рубку. В результате штурман получил контузию, а карту, по которой прокладывался курс, вместе с прочей документацией развеяло по морю. В довершение ко всему на мостике свой же выстрел приняли за попадание неприятельского снаряда, и там возникла паника. Рулевой попытался изобразить маневр уклонения, но в итоге посадил эсминец на «яйца». Корабль получил повреждения рулевой машины, гребных винтов и обшивки корпуса. Оценив ситуацию, Раскольников приказал открыть кингстоны, чтобы затопить «Спартак», но вскоре отменил свой приказ. Механик эсминца объяснил комиссару, что славы «Варяга» им не снискать из-за плачевного состояния донного оборудования. Проще говоря, кингстоны не открывались. Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что и англичане повели себя не лучшим образом. «Не успели мы оглянуться, как на борту нашего миноносца появились английские матросы. С проворством диких кошек они устремились в каюты, кубрики и другие жилые помещения и самым наглым, циничным образом на глазах у нас принялись грабить все, что попадалось под руку. Затем стали перевозить нас на свой миноносец», — рассказывал позднее Федор Раскольников. Говорят, англичане утащили со «Спартака» даже ложки и вилки! Также при осмотре корабля» англичане обнаружили множество секретных документов, которые никто из экипажа и не подумал уничтожить. В частности, была найдена и радиограмма, только что отправленная с эсминца: «Все потеряно, мы преследуемся англичанами». Впрочем, это неудивительно, учитывая панику и бардак, царившие на борту. Корабль стащили с мели и отвели на буксире в Таллин. Вечером того же дня примерно в том же районе англичане перехватили догонявший «Спартака» эсминец «Автроил». Английская эскадра обошла его с тыла и, отрезав от кронштадтской базы, погнала на запад, в открытое море. Все повторилось с той лишь разницей, что «Автроил» спустил флаг и вовсе не сделав ни одного выстрела в сторону неприятеля. Раскольников, которого вместе с остальными «спартаковцами» вывели на прогулку на верхнюю палубу английского корабля, позже назвал процесс сдачи «Автроила» тяжелым зрелищем. «В непосредственной близости от нас стоял миноносец "Автроил" со сбитой набок стеньгой (часть корабельной мачты), — вспоминал комиссар. — Он был уже захвачен англичанами, но на нем еще развевался красный флаг. Английское командование приказало вывести нас на прогулку в момент капитуляции "Автроила", чтобы уязвить наше революционное самолюбие. Я намеренно прекратил прогулку и вернулся в трюм, в нашу общую камеру…» Захваченные корабли англичане передали эстонцам, смертельно обидев тем самым русских офицеров из армии Юденича, рассчитывавших, что эти призы по праву достанутся им. В плен разом попали 244 моряка, 27 из которых, как убежденные большевики, были расстреляны эстонцами. К слову, вышеупомянутый капитан Граф настаивал на расстреле всех офицеров с захваченных эсминцев — по его понятиям, служба у большевиков был несмываемым позором. Однако пленные «военспецы» согласились пойти на службу к эстонцам и остались на кораблях. Английский журналист Роберт Поллак пишет, что когда номер The Times с его репортажем о сдаче отряда Раскольникова попал на стол к Троцкому, тот «топал ногами и кричал, что такого позора еще не испытывал». Федор Раскольников, впрочем, избежал казни. Непосредственно перед пленением он выбросил комиссарскую кожанку и переоделся в бушлат обычного матроса. Пока англичане обыскивали эсминец, Красный лорд прятался на корабельном камбузе за мешками с картошкой. Впрочем, уже на берегу он был опознан англичанами и отделен от остальных пленных. Спустя полгода виновник унизительнейшего поражения был обменян на группу пленных британских офицеров. Провал операции никак не сказался на его карьере. По возвращении он был назначен командующим Волжско-Каспийской военной флотилией, а с июня 1920 по март 1921 года даже командовал Балтийским флотом. Затем был полпредом СССР в Афганистане, в Эстонии, в Дании и в Болгарии. А в 1938-м, узнав о своем смещении с должности полпреда, решил не возвращаться на родину. Бывший комиссар умер в 1939-м в Ницце при загадочных обстоятельствах — то ли покончив с собой в результате нервного расстройства, то ли от рук агента НКВД. К слову, после его невозвращения ему, помимо иных прегрешений, припомнили и позорную потерю двух эсминцев. «Прикрываясь левыми фразами о "политическом значении" операции, авантюристы-троцкисты, используя служебное положение, нанесли Балтийскому флоту значительный ущерб, отдав в руки интервентов два эсминца, — писал в конце 1930-х историк и публицист Алексей Пухов. — Этот отряд особого назначения должен был обстрелять Ревель (русское название Таллина) и вызвать революцию. На самом деле эта идея заключалась в том, чтобы сдать корабли отряда противнику». Эстонцы переименовали «Спартак» и «Автроил» в «Вамболу» и «Леннук». Они быстро отремонтировали оба эсминца и ввели их в состав своего флота. Собственно, с этих двух эсминцев эстонский флот и начался — они были самыми большими и мощными его кораблями. Новые хозяева распорядились своей собственностью более чем разумно. Главные битвы в тот момент шли на суше, где большевикам противостояли армия Юденича и, как их называли тогда, «белоэстонцы». В мае «Леннук» и «Вамбола» обстреливали позиции Красной армии, прикрывали огнем десанты в Лужской губе и в Копорском заливе. А уже в июне эстонский флот под командованием капитана Йохана Питки был срочно направлен в Рижский залив. Помимо большевиков молодая Эстонская Республика сражалась тогда и с немецким ландесвером, у которого были свои виды на Прибалтику. Эстонские корабли помогли выбить немцев из Риги — в частности, «Леннук» сумел подавить артиллерию прибрежного форта Мангальсала. В октябре оба эсминца вновь оказались под Ригой, которую пыталась захватить объединенная русско-немецкая армия под началом князя Павла Бермондта-Авалова. Войдя в устье Даугавы, корабли оказали мощную огневую поддержку перешедшим в контрнаступление латвийским войскам. 12-14 октября 1919 года «Леннук» и «Вамбола» опять оказались под Петроградом, помогая англичанам в их безуспешной, как оказалось, попытке завладеть фортом «Красная горка». «Леннук», совершив рискованный маневр, приблизился на полном ходу к берегу и уничтожил полевую батарею красных. Однако и сам получил повреждение корпуса, но остался на плаву. Активные боевые действия на Балтийском направлении продолжались до конца 1919 года, вплоть до того момента, когда Эстония и РСФСР подписали мирный договор. На ближайшие 20 лет орудия «Леннука» и «Вамболы» стали гарантией независимости Эстонской Республики. Но в 1940-м, когда страну присоединили к СССР, эсминцы советскому флоту уже не достались — в 1934-м «Леннук» и «Вамболу» продали Перу. Оба корабля под новыми именами «Альмиранте Вильяр» и «Альмиранте Гиссе» еще двадцать лет мирно ржавели у южноамериканских причалов…