Пресс-конференция Путина: взгляд американиста

В свое время Стэнли Фишер, приезжавший в Москву на переговоры во главе делегации МВФ, после первой встречи с Владимиром Путиным сказал своим спутникам: "При таком президенте можно обойтись и без правительства". Позже мне часто приходил на ум этот отзыв, о котором мне по горячим следам рассказал тогда в вашингтонской штаб-квартире фонда один из членов руководства организации. Вспоминал его, читая стенограммы выступлений и интервью российского лидера и поражаясь, насколько свободно тот ориентируется в самых разных областях знаний, оперирует цифрами, именами и фактами. Теперь же я впервые побывал на большой пресс-конференции Путина в Москве и смог в течение почти четырех часов с близкого расстояния наблюдать за тем, как он это делает. Убедился, кстати, что он все же живой человек, а не робот. Президент дважды называл численность населения страны и в одном случае дал верную цифру — 146 млн человек, а в другом оговорился — "160 млн у нас проживает". Я сначала удивился, а потом даже немного обрадовался, поскольку мне доводилось и спорить с людьми, которые доказывали, что он не может все помнить сам, а пользуется какими-то техническими средствами и чужими подсказками. Нет, работает сам, и ничто человеческое ему не чуждо, хотя способность к концентрации и самоконтролю поражает. Фигура умолчания Другое дело, что был у меня и более серьезный повод для удивления. За первые два с половиной часа пресс-конференции на ней не прозвучало буквально ни одного упоминания о пенсионной реформе. Между тем я и сам считаю ее начало одним из важнейших событий уходящего года и от участников двух недавних крупных конференций в Москве — социологической и политологической — слышал то же самое. Люди хором говорили о том, что главных событий в году было два: мартовские президентские выборы и летнее решение об изменениях в пенсионной системе. Значение этого решения комментариев не требует. Достаточно сказать, что в августе глава государства выступил с публичным обращением на эту тему к гражданам России, дал подробные объяснения. Теперь же он даже не упомянул о реформе во вступительном слове, а когда его о ней наконец спросили, сказал, что "никогда бы не разрешил этого сделать", если бы "не был убежден в том, что это неизбежно". Под занавес пресс-конференции один из мэтров отечественной журналистики дал Путину еще одну возможность вернуться к теме, спросив, какие события года вызвали у того наибольший эмоциональный отклик. Но президент назвал выборы и чемпионат мира по футболу. Впрочем, как раз с его стороны подобная фигура умолчания в принципе объяснима. В Америке, где я полжизни работал, политики тоже не любят касаться болезненных тем. Лучший пример тому — действующий президент США Дональд Трамп, который трубил об успехах своей партии даже после того, как та проиграла промежуточные выборы в Конгресс. Но, конечно, пресса американскому лидеру спуску не давала. Так что и в нашем случае недоумение мое обращено не только и не столько к самому президенту, сколько к коллегам, которым предоставлялось право задать вопрос. Сравнение с американцами Для меня как журналиста политики, с которыми я не знаком лично, — прежде всего сумма слов, которые они говорят и пишут. У Путина, на мой взгляд, тексты в целом гораздо интереснее и содержательнее, чем у президентов США, которых я наблюдал, — от Билла Клинтона до Трампа. Когда мне самому задавали в Америке каверзные вопросы, часто в ответ советовал просто почитать эти тексты. Спрашивал, читают ли их хозяева Белого дома, и в ответ слышал от помощников уклончивое: "Мы докладываем"… Что касается пресс-конференций самих американских лидеров последнего времени, по моему убеждению, ни один из них не мог бы провести дискуссию, сравнимую по продолжительности, широте охвата и глубине освещения тем с той, которую мы только что наблюдали. Да и среди их помощников, на мой взгляд, разве что спичрайтер и советник Барака Обамы Бен Родс был способен на нечто подобное. Сам Обама, бывший профессор-правовед, любил читать лекции, но по писаному, без особых экспромтов. Да и то однажды допустил ляп, политически аукающийся Вашингтону до сих пор: заявил в речи, будто Косово вышло из состава Сербии по итогам референдума, которого на самом деле не было. Исторически в Америке рекордсменом по пресс-конференциям считается Франклин Делано Рузвельт, общавшийся с журналистами в среднем по полтора-два раза в неделю. В более недавнем прошлом сравнительно высокий показатель был у Джорджа Буша — старшего — около трех встреч в месяц. Обама в отличие от Буша-сына и Билла Клинтона не дотягивал и до двух. А Трамп вообще за два года провел пока лишь три сольные пресс-конференции. Наблюдатели считают, что он по существу "хоронит" такой формат. И с самим собой Зато Путина можно сравнить с ним самим, каким я его видел в Америке — в Вашингтоне, в Кеннебанкпорте (штат Мэн), в Кроуфорде (штат Техас). Мне запомнилось, что он вел себя так же естественно, как и в Москве, — спокойно, сдержанно и вместе с тем свободно, с долей юмора. Говорил, пожалуй, более лаконично, что и понятно на совместных пресс-конференциях с зарубежными партнерами. Не выказывал претензий на особую близость, но и не допускал ни малейшей фамильярности или снисходительности по отношению к себе или к России. В целом все это смотрелось весьма достойно, особенно если учесть, что в Вашингтоне в стиле поведения многих иностранных гостей сквозит заметное "чего изволите?" Путина же, по-моему, американцы сами слегка опасаются. После их с Трампом совместного выхода к журналистам в июле нынешнего года в Хельсинки американскому лидеру дома устроили форменную истерику — за "бесхребетность" и чуть ли не "поддакивание" российскому коллеге. "Все виноваты" Путина в том же самом никак не заподозришь. Мне вообще в его стиле всегда импонировало, что он не поддается искушениям, которым его постоянно подвергают, не ведется на провокации и никогда не поддакивает. Вот спрашивают его о престарелом правозащитнике, арестованном на 15 суток. Казалось бы, естественно посочувствовать пожилому активисту, за которого публично ратует пресса. Но президент отвечает: все сделано по решению суда. Ставить вердикт под сомнение не могу и не хочу. По-моему, совершенно правильная позиция, тем более по отношению к людям, которые, собственно, и ратуют за то, чтобы страна жила по закону, а не по чьей-то прихоти, даже президентской. Или другой пример. Журналист жалуется, что, мол, чиновники саботируют решения главы государства. Тот отвечает: "Это извечный русский, российский тезис. Царь хороший, а бояре — воры и разбойники. Вы знаете, если чего-то не получается, то все виноваты". То есть не принимает подразумеваемую риторическую возможность спрятаться за чужими спинами. Берет ответственность на себя. "Жизнь учил не по учебникам" В ходе пресс-конференции Путину не раз пытались "давить на психику". Он всегда корректно обещал разобраться, иногда — помочь. Но реально к сердцу принял, как мне показалось из моего третьего ряда, только один эпизод — с женщиной-журналисткой, у которой убили мужа в битвах за права дольщиков. Что-то такое мелькнуло у него во взгляде и голосе… Часто по словам президента было видно, что он, как пел Марк Бернес, "жизнь учил не по учебникам". Из его уточняющих вопросов, например о пропавшей в Ленинградской области газовой трубе или полетах на футбол на бизнес-джете, явствовало, что он сразу видит и такие аспекты ситуации, которые, судя по всему, не приходили в голову самому спрашивающему. Хотя вот ссылка на Америку в ответе про рост имущественного неравенства, на мой взгляд, не вполне корректна. В США сверхбогатые "топ-менеджеры" — все-таки не госслужащие… "Просто я работаю волшебником" Ну и, как водится, на пресс-конференции вопросы перемежались откровенными просьбами. Тут уже скорее годится название той же песни Бернеса: "Просто я работаю волшебником"… Представить себе что-либо подобное на пресс-конференции любого лидера в США я не могу. Хотя именно там, как писал по поводу "кончины президентских пресс-конференций" при Трампе политолог и комментатор службы новостей Блумберга Джонатан Бернстайн, такие встречи с журналистами стали символическим выражением "демократических ценностей открытости в правительстве и мысли о том, что президент служит народу, а не правит им". Другое дело, что, может быть, и незачем погружаться в глубины символизма и иные теоретические тонкости. А надо просто на практике общими усилиями создавать систему, при которой вопросы решались бы на местах, журналисты апеллировали бы прежде всего к муниципальной и региональной власти и контролировали бы ее работу, а президенту страны не приходилось бы выслушивать страстные призывы "вернуть озера "Примводоканалу".