Отвага сюрреализма

Мы, люди читающие, безусловно, не раз встречали великое имя Франца Кафки, австрийского затворника, сделавшего паранойю, безумие и скуку человеческой жизни визитной карточкой своей прозы. Также мы знаем имя Хорхе Луиса Борхеса, аргентинского чудотворца и мифологизатора, ведающего о трехмерном мире несколько больше других людей. Но доводилось ли нам, русским читателям, слышать имя китаянки Цань Сюэ, которую на Западе читают и любят как свою, и проза которой приводит в недоумение в Поднебесной многих маститых соотечественников-реалистов? Вряд ли. А услышать стоит. Именно Цань Сюэ виднейший американский критик рубежа веков Сьюзен Зонтаг назвала единственным писателем от Китая, заслуживающим Нобелевской премии. Получили же высокую награду другие: сначала в 2000 году – эмигрант Гао Синцзянь, а в 2012-ом – Мо Янь, окрещённый прессой "китайским Шолоховым". Что же до Цань Сюэ? Эта удивительная женщина, дочь репрессированного в период Культурной революции интеллектуала, прошедшая путь от обыкновенного заводского рабочего до культового авангардного автора, смело продолжившего художественные традиции вышеупомянутых Кафки и Борхеса, практически не известна русскому читателю. Сергей Торопцев перевел один лишь её рассказ – "Хижина в горах". И уже по нему можно составить внятный портрет автора. Кстати, Цань Сюэ - это литературный псевдоним, настоящее имя писательницы Дэн Сяохуа. Псевдоним достаточно игривый – или тоже сюрреалистический: переводится как "грязный снег, который отказывается таять" и "самый чистый снег на вершине высокой горы". Здесь будущей Цань Сюэ 15 лет. Фото: сайт Contemporary Chines writers (Современные китайские писатели) Этот психоделический, сюрреалистический, "бессюжетный", но до щекотания нервов притягательный текст прежде всего вызывает здоровое удивление, и только затем заставляет задуматься. Повествование ведётся от лица девушки, что увязает в собственных снах, как в хитросплетениях паутины. Её семья до ужаса подозрительна: отец только лишь притворяется человеком, на самом деле являясь волком, а мать скрывает какое-то тайное знание, явно недоговаривая самого главного. Каждую ночь вокруг дома слышны чужие шаги, шорохи воровских одежд; злодеи "мучают" колодец, спуская и поднимая ведро, однако не заходят внутрь. Сестрёнка убеждает рассказчицу, что всё в порядке, и беспокоиться незачем, но тревога той лишь нарастает. Этот рассказ не из тех, где следует искать логические связи или же ясный посыл. Важно прочувствовать авторскую интонацию – скачущую, фантасмагорическую музыку слов. Каждый образ – будь то ящик, полный стрекоз и бабочек, или же слепящие белые камушки, падающие с заповедной горы, - вызывает многоцветные, просторные ассоциации. Сквозь хаос повествования постепенно проглядывают смыслы, - например, не является ли волк, притворяющийся отцом, или отец, кажущийся волком, простой метафорой, объясняющей родительскую жестокость? Не являются все эти звери, по ночам окружающие дом, тем самым обществом, внешним миром, что так пугает хрупкую, беззащитную девушку, рьяно стремящуюся достичь вершины таинственной горы? Согласитесь, при таком прочтении фантасмагория - уже не простой набор слов. За ним стоит настоящая мысль. Всё дело в том, что Цань Сюэ не интересно исследовать человеческую душу популярными, расхожими методами. Её не волнует прямолинейная социальная тематика, столь присущая современным китайским авторам. Ей важно погрузиться в самые глубины человеческого сознания и чувства. Понять, например, откуда проистекает зло и где взрастает добро. Но всё это не отдаляет Цань Сюэ от понятия «национального писателя», ибо история родной страны ей важна, как ничто иное. В силу чего оказалось возможным такое безумие, как Культурная Революция? В чём причины возникновения подобных зверств? Цань Сюэ с мужем и сыном, 1984 г. Фото: сайт Contemporary Chines writers. Казалось бы, риторические вопросы. Но задавать их самому себе исключительно полезно. Без поиска универсального ответа нет настоящей жизни. Потому Цань Сюэ любит ставить главными героями своих произведений людей неуверенных, шатких, но любопытных. Ибо тот, кто говорит о своём абсолютном знании мира, не знает ничего. Здесь и помогает та авангардная, формалистическая дерзость, которой чураются многие китайские писатели. Цань Сюэ решается в своей прозе на рывок, ибо не чувствует причин продолжать делать то, что делают все; в конце концов, где бы она осталась, если бы не писала? Там, в тёмной глубине заводского цеха, у станка? Цань Сюэ на месте своей бывшей работы, 1993 г. Фото: сайт Contemporary Chines writers. Францу Кафке олицетворением ужаса, закостенелости человеческого мира представлялась бесконечная скука, бюрократия, лабиринты чиновничьих кабинетов. Цань Сюэ же страшна сама неопределённость быта, казалось бы, такого привычного и комфортного. Даже палочки для еды могут ввести её в долгое размышление о том, что есть реальность, а что есть вымысел, где кончается правда и начинается ложь. Шаткость человеческого сознания, его ограниченность, жалкие попытки перелезть через ограду дозволенного, доступного, - вот главные мотивы творчества выдающейся китайской писательницы. В своих интервью Цань Сюэ неоднократно повторяет мысль о том, что её творчество – не объект, который следует изучать, а живое действие, перформанс, в котором читатель при большом желании может поучаствовать. Этакий "сад расходящихся тропок", где всякий поступок и всякая мысль становятся возможными (о знаменитом рассказе Борхеса у Цань Сюэ имеется отдельное исследование). В своём эссе под названием "Светловолосая принцесса и серьёзная литература" Сюэ рассказывает о своих первых литературных впечатлениях. Ими оказываются две противоположности – угрюмые марксистско-ленинистские книги, которыми был заставлен домашний книжный шкаф, и однажды принесённый отцом из библиотеки сборник иностранных сказок, одной из которых была "Рапунцель" (та самая светловолосая принцесса). Именно после её прочтения маленькой Цань Сюэ открылся отдельный мир под названием "литература" с его уникальным магическим воздействием на душу. Цань Сюэ (Дэн Сяохуа) в раннем детстве. Фото: сайт Contemporary Chines writers. Какая точная метафора! – унылый мир политической, пропагандистской литературы, красными корешками выставленной вдоль полки, и сверкающая, переливчатая сказка о прекрасной принцессе с очень длинными волосами. Чем это не захламлённый мир "партийной" китайской прозы того времени, когда Цань Сюэ свершала свои первые шаги в искусстве, - и её собственная художественная вселенная, где расцветает сюрреализм, абсурдизм и порою комизм? А главное, что всё будущий автор уяснила себе с детских лет. Удивительно, как ранние впечатления души определяют всё её последующие развитие. На западе Цань Сюэ хорошо знают, часто публикуют. В этом году переведён на английский язык её роман "Любовь в новом тысячелетии". Пространство прозы Сюэ – безграничная равнина фантазии, с лёгкостью перетекающая в бурлящие океаны, заснеженные горные кряжи, золотые пустыни и райские сады. Цань Сюэ в Университете Айовы, 1992 г. Фото: сайт Contemporary Chines writers. А у нас остается переведённым лишь один её маленький рассказ. Какая несправедливость! Хочется, чтобы ситуация изменилась в лучшую сторону. Русскому читателю всерьёз стоит окунуться в грациозный мир прозы Цань Сюэ, окинуть собственным взором фантастические громады её мысли, великие архитектурные сооружения её чувства, не испорченного, к счастью, многочисленными жизненными трудностями. Отвага её самобытного "китайского сюрреализма" заключается в простом: стоит лишь противопоставить невзгодам бытия свой детский смех, свою детскую непредвзятость, как вдруг ступать вперёд станет легко и весело, а поросшая травой одинокая тропа возьмёт и превратится в дорогу из жёлтого кирпича, что однажды приведёт к месту, где исполняются все желания.