«Ничего страшного»: Хабенский о непопадании «Собибора» в шорт-лист «Оскара» и режиссёрских амбициях
Российский актёр и режиссёр Константин Хабенский прокомментировал выбывание исторической картины «Собибор» из числа претендентов на премию американской киноакадемии. В эксклюзивном интервью RT он также рассказал, удалось ли съёмочной группе «Собибора» выполнить поставленные задачи и за какие темы ему страшно браться. Кроме того, Хабенский объяснил, почему решил попробовать себя в качестве режиссёра. — Новость о том, что фильм «Собибор» не включили в шорт-лист премии «Оскар», вызвала большой резонанс в прессе. Многие списали это решение на политику... — Да на что угодно могут списывать. Ну так случилось, ничего страшного. — Философское отношение. — Можно назвать и так. Пускай будет философское. Не пришёлся, ничего страшного. — Удалось ли, с вашей точки зрения, создателям «Собибора» выполнить все задачи, поставленные перед съёмками фильма? — Изначально была поставлена задача снять кино. А потом — сделать фильм таким, чтобы зритель мог его смотреть, несмотря на тему, жестокость и много-много-много чего ещё. Нужно было сделать его всё-таки художественным фильмом. Не документальным, не фильмом-хоррором, а художественным фильмом, который, помимо обстоятельств не самых простых, транслирует ещё какое-то содержание. Мне кажется, что на момент, когда мы выпустили эту картину, всё, что я понимал, знал и мог сделать вместе с командой, которая собирала и сочиняла этот фильм, на 98% я сделал. — Вы не боялись браться за эту тему? Хотят ли люди вообще идти на подобные картины в кинотеатры? «Собибор» — фильм очень тяжёлый... — Я не могу отвечать, что зритель хочет смотреть, а что нет. Проще — прочитать комедию, конечно. Сказку, комедию всегда легче представлять зрителю. То, что в прокате фильм собрал в пять-шесть раз больше, чем предполагали аналитики, чем нам предсказывали, говорит, наверное, о том, что при небольшом количестве рекламы всё-таки сарафанное радио и интерес был достаточно высок, раз мы смогли превзойти предсказания. Вы говорите, страшно. Страшно, конечно. Вообще страшно браться за любую тему, если в ней нет человеческого начала и если в ней нет рассказа о человеке. Это страшно. Когда ты рассказываешь о стенах, о трубах, о позолоте, то минут через 5-10 это перестанет быть интересным, если за этим нет человеческих судеб. — Сама эта история дала вам вдохновение дойти до конца? — Во-первых, это было первое большое предложение в качестве режиссёра. Естественно, амбиции у любого актёра, который так или иначе поработал в профессии, есть. Просто нужно понять: либо ты их несёшь до конца дней, эти амбиции, нереализованными, либо ты попробуешь когда-то. На театральных пространствах я уже пробовался в более лёгкой теме, но всё равно связанной с человеком. В кинопространстве у меня не было такого, хотя так или иначе с теми или другими режиссёрами мы занимались совместным творчеством, придумывали. Но всё равно последнее слово оставалось за ними. А тут было предложение войти сразу и в такую тему, и в такую ответственность. Подумал-подумал и пошёл. — Творческая команда «Собибора» теперь будет снимать фильм про Нюрнбергский процесс. Верно? — Ничего вам сказать не могу. Пока от вас слышу это предложение и предположение.