Потайной театр предлагает эротические танцы в душе, исполнение желаний и ужин
В московской подворотне рядом со станцией метро «Пушкинская» открылся «театральный променад с ужином в финале». Это иммерсивное представление, в котором зрителей и актеров не разделяет пространство между залом и сценой, да и грань между гостями и хозяевами шоу полностью стирается. Что происходит на самом необычном столичном ужине под названием «Зеркало Карлоса Сантоса» — в материале «Ленты.ру». «Добро пожаловать в "Зеркало Карлоса Сантоса". Пожалуйста, никуда не уходите», — встречает вас мягкий мужской голос, когда двери лифта в подъезде дома на Большой Дмитровке смыкаются. В замкнутом пространстве такая просьба звучит немного жутко — уйти-то никуда не получится. Впрочем, это только первый звоночек клаустрофобии, которая еще не раз поскребет по затылку за время спектакля. Создатели иммерсивного ужина — это предприниматель Евгений Кадомский, семь раз номинированный на «Золотую маску» режиссер Талгат Баталов, драматург Максим Курочкин, театральный художник Ольга Никитина и хореограф театра современного танца «Цех» Александр Андрияшкин. Кадомский и Баталов уже устраивали иммерсивный спектакль «Декабристы» в Санкт-Петербурге, а в Москве решили не просто повторить свой успех, а вывести его на новый уровень. Ждать начала действия нужно в комнате с креслами и горящей люстрой в центре, лежащей на коврах, пока на этаже выше, в лучших традициях соседей по хрущевке, перекатывают огромные металлические шары, а ты пытаешься понять: это для тебя готовят диковинные декорации или же спектакль уже начался? Группа зрителей состоит из 11-12 человек. Запомнить других гостей получится с трудом — в начале представления всех одевают в однотипные серые балахоны и маски, вручают наушники с «маленьким электронным помощником», который будет вести зрителя почти весь спектакль. Поэтому все равно остаешься с чувством, что посторонних людей тут нет и вся постановка разворачивается только для тебя. Несмотря на то что начинается «Зеркало» словно сеанс групповой психотерапии, иммерсивный спектакль остается интимным переживанием. «Интимным» спектакль оказывается не только в плане погружения в себя, потому что для зрителей приготовили и долю умеренной эротики (включая танцы в стеклянной душевой кабинке), а актеры, которых трогать запрещено, уводят посетителей в укромные углы, чтобы, например, внимательно посмотреть в глаза. Здесь же человек может подбежать к зрителю, словно желая задать рутинный вопрос, а затем рухнуть в конвульсиях под ноги — ощущение от такого было бы жутким, если бы не отвлекающий голос в наушниках и осознание, что ты и сам выглядишь весьма пугающе в плаще ОЗК и маске пожирателей смерти из «Гарри Поттера», в которые посетителей одевают в начале постановки. В какой-то момент начинаешь задаваться вопросом, сколько квартир дома создатели отвели под спектакль — участников водят и возят по лабиринтам, коридорам, комнатам с абсолютно неожиданными декорациями, и кажется, что ты заходил в здание куда меньшее, чем то, где оказался. Включающаяся в самые разные моменты неоновая подсветка и агрессивная электронная музыка в наушниках выбивают из состояния медитации, в которую зрителя старательно погружали минуту назад, но об этом не успеваешь задуматься, потому что тебя уже передают из рук в руки и ведут в другую комнату. Сколько прошло времени? Не может быть, чтобы всего два часа. Темп развития событий способствует еще большей дезориентированности: успеваешь и провалиться в собственное детство, будто наблюдая за ссорой родителей, а после резко оказаться в фильме Гаспара Ноэ «Вход в пустоту», порой до полнейшего сходства визуального ряда. Только едва ли это можно назвать плагиатом, учитывая, что зрителю предлагают тут буквально исполнить роль главного персонажа. Организаторы заранее просят гостей не являться на спектакль в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, но не предупреждают, что сами будут погружать их в состояние психоделического транса, отчего закрадывается подозрение, что Карлос — все-таки не Святой, а Кастанеда. К искажению пространства и времени добавляются, как контрольный выстрел, режущие комментарии в наушниках. «Маленький электронный помощник» призывает то вспомнить о забытых мечтах, то перестать сдерживать свои животные сексуальные инстинкты, а потом опрокидывает на спину ироничным диалогом о смысле всего услышанного ранее. И если до этого момента у зрителя оставалось хоть какое-то представление о себе, то тут уже наступает полное деконструирование собственного образа. В начале спектакля участников просят загадать самое искреннее желание, которое, возможно, даже будет исполнено. Желание нужно написать на листке бумаги. Корреспондент «Ленты.ру», придя на постановку с долей скептицизма, загадал неубиваемую ручную капибару. Однако в середине спектакля, после пары весьма сильных визуальных сцен, зрителю дают шанс пересмотреть свое решение и скорректировать желание, призывая «быть ненасытным». Поэтому я загадал две неубиваемые ручные капибары. По окончании спектакля мне их никто не выдал, но к тому времени и так стало понятно, что суть не в этом. Ценность шоу заключается в том, что оно никого не обязывает относиться ко всему происходящему однозначно серьезно, если для этого нет настроения, поэтому можно просто расслабиться и наслаждаться представлением. Кадомский в интервью The Village рассказывал, что ужин, финальная часть представления «Зеркало Карлоса Сантоса», к которому гостя готовят на протяжении всей постановки, «очень глубокая необходимость». Простая еда на стыке израильской, ближневосточной, средиземноморской кухни нужна для того, чтобы усадить гостей вместе и помочь им передать свои эмоции. На деле он больше похож на утешение бедного зрителя, которого растоптали нагромождением смыслов, весьма эротично зажали в темном коридоре, заставили психологически умереть и возродиться, а также признаться в затаенных грешках. К тому же в человеке природой заложено ощущение безопасности, возникающее во время трапезы, — поэтому, добравшись через череду испытаний и комнат до ужина, наконец можно спокойно проанализировать пережитое и даже поделиться своими чувствами с другими зрителями. Гости за столом разделяются на живо обсуждающих спектакль и на задумчиво жующих вкусную еду, отстраненно глядя в тарелку. Сложно до конца понять, спектакль это или все-таки какой-то продвинутый квест, поскольку участие зрителя в игре порой становится на первый план, оставляя игру актеров лишь фоном. Кто-то действительно попытается разобраться в нагромождении монологов, услышанных через наушники, о своих потерянных желаниях и восприятии мира, кто-то же предпочтет завораживающую визуальную составляющую спектакля, и даже если останутся неудовлетворенные к концу постановки, их претензии пропадут после сытного ужина и пары бокалов красного вина; словом, никто не уйдет обиженным. Юлия Усадова, актриса «Зеркала Карлоса Сантоса»: До работы в «Зеркале» я выступала в театре «Ленком» в Ташкенте. Там небольшой камерный зал, и поэтому близость зрителя к актеру для меня не нова. Но здесь, в «Зеркале», зритель еще ближе, иногда в сантиметре от меня, поэтому я воспринимаю его как своего партнера. В этом проекте актеру куда важнее быть откровенным — ты не имеешь права на фальшь вообще. Зрители для нас — всегда сюрприз. Каждый совершенно по-разному реагирует на все, что происходит. Не буду раскрывать подробности локаций, но есть помещение, в котором каждый посетитель проходит собственный путь. Кто-то пугается, кто-то начинает вести себя как ребенок. В этот момент нужно быстро среагировать и успокоить человека, обнять, дать понять, что все хорошо и ничего с ним не случится. Кто-то, наоборот, очень любопытный — начинает сам проходить весь путь, чтобы его никто не трогал. Кто-то пытается сломать систему и показать всем, что он тут главный. Мы даем зрителям свободу, но переступить черту в любом случае не получится, потому что у нас есть своя система — и из пункта А в пункт Б мы их все равно приведем. А как они этот путь проходят — зависит уже от них. Александр Синякович, актер «Зеркала Карлоса Сантоса»: Лично я понимаю этот спектакль как путь. Путешествие — это один из моих любимых методов подачи материала. Как в фильмах Джима Джармуша, когда герой все время перемещается, и вся картина — это дорога. «Зеркало» — тоже путешествие, из начала жизни в конец. За два часа ты проходишь весь свой жизненный путь, и встречаются места, где каждому есть о чем задуматься. Мне особенно нравится в этом плане «Тюрьма», когда все действие прекращается, и ты можешь взглянуть на себя, успокоиться и обдумать свою жизнь. Это очень круто. Для меня этот спектакль — путешествие от корней и мыслей о предках до далекого будущего, того, что будет после тебя. Это возможность взглянуть на свою жизнь со стороны, под другим углом. И мы делаем все для того, чтобы зритель мог в это погрузиться.
