Николай Маношин: "Жженов отодвинул стакан: "За Сталина пить не буду"

Герой традиционной рубрики "СЭ" – знаменитый полузащитник "Торпедо", ЦСКА и сборной СССР, участник ЧМ-1962. Множество интересных историй о Стрельцове, Воронине, Бескове, Боброве, Тарасове и других легендах нашего спорта. Когда-то он был великим футболистом в "Торпедо". Много ли таких осталось в живых? Наш герой да Виктор Шустиков. Все. Мы едем к Николаю Алексеевичу в актерский поселок Жаворонки. Чувствует себя скверно, но нам рад. Рядом жена, актриса театра Моссовета Галина Дашевская... ....– Вообще-то я хожу, – улыбается нам Маношин. – Но сегодня самочувствие не очень. Ничего, что лежа буду говорить? – Не беда. Слышали мы анекдот, как Галина на вашем имени ящик коньяка выиграла. – Это не анекдот, а правда! Я где-то на сборах, а грузинских знакомых у нас в Москве много. Денежки у них водились. Пригласили на вечеринку в Дом кино. Галя с подружками пошла. Грузины эти все с именами – врач, артист, поэт, скульптор, архитектор. Заспорили: кто для Грузии больше сделал? Каждый встает и свои подвиги перечисляет. Посередине ящик коньяка стоит – приз победителю. Очередь до Гали доходит. Поднимается: "Тоже хочу сказать!" – Что грузины? – Переглядываются – ну и нахалка. Она-то какое отношение имеет к Грузии? А Галя продолжает: "Наша семья для Грузии сделала больше, чем вы все, вместе взятые. Когда тбилисское "Динамо" впервые стало чемпионом, в самом главном матче мой муж забил в свои ворота!" – "А-ла-ла!" Тут же этот ящик и выпили. Не понесет же домой. – Стоп. В знаменитой переигровке за чемпионство-1964 не было никаких автоголов. – Не было, она все выдумала. Подыграла настроению! Хотя однажды действительно забил в свои, причем в Тбилиси. Вратарь Глухотко пошел на перехват, а я его опередил. В самую "девятку" вогнал. . ..– Самая удивительная встреча? – Театр Моссовета гастролировал в Грузии, а меня Анатолий Тарасов, возглавивший футбольный ЦСКА, заслал в Тбилиси посмотреть игрока. Встретился там со Славой Метревели, он был уже директором ресторана. – Пельменной. – Да какой пельменной? Настоящего ресторана! Что Славка понимал в торговых делах? Но раз назначили, то назначили. Помощники за него отдувались. А тут жалобу на Метревели накатали – в ресторане, мол, отсутствует туалетная бумага. Целую комиссию прислали разбираться. Рассказывает мне: "Вызывают к начальству. Иду, трясусь. Думаю – снимут сейчас к чертовой матери…" – Не сняли? – Начальник обнимает: "Слушай, этот идиот написал, что бумаги нет. Но ты не переживай. Мы его с работы сняли, а ты трудись спокойно". – Прекрасно. – Слава устраивает банкет – за счастливое окончание дела. Всю комиссию угощает. Меня просит: "Раз здесь театр, позови артистов". Иду к Ие Саввиной: "Наш дружок приглашает закусить" – "А кто будет?" – "Мы с Галей, Жженов…" – "Жженов? Я не пойду!" Так и не пришла. Ну, нет так нет. А Жженов явился. Этот банкет я запомнил надолго. – Скандал приключился? – В Москве чуть-чуть, а в Грузии сильнее начали восстанавливать имя Сталина. Во главе стола сидит Метревели, рядом его сосед по лестничной клетке, генерал. Руководит контрразведкой Закавказского военного округа. У того тоже проверяющие были. Дальше мы присели, обе комиссии. Кто-то поднимается – захотел подсластить местным: "Поднимем бокалы за Иосифа Виссарионовича Сталина!" Жженов демонстративно свой стакан отставляет: "За этого человека пить не буду". – Каков. – Все переглядываются – а Жженов продолжает: "По милости Сталина я 20 лет провел в лагерях". А посадили-то за пустяк! Пришел с репетиции, квартира опечатана. Сорвал пломбу. Этого хватило, чтоб сесть. Я тихонечко что-то уточняю, Жженов отвечает: "Лучше спроси, с какой формулировкой меня выпустили через 20 лет. За "недостаточностью улик", представляешь?!" ... – Давно инфаркт случился? – Первый – в 2004-м, следом еще один. Третий – года четыре назад. С остановкой сердца! – Здесь? – Нет, в московской квартире. Живу на Большой Спасской, рядом Склиф. Жена вызвала "скорую", врачи измерили давление. Видят – плохо дело. Написали телефон: "Позвоните, это скорая помощь от института Склифосовского". Оттуда сразу примчались, з а с у ч и л и рукава, сделали прямой массаж сердца. Ребра поломали. Но ожил! – Вы совсем отключились? – Да. Ничего не чувствовал. – Перенервничали? – А не поймешь! Куда-то собрался, нагнулся зашнуроваться. Услышал звук: "Тр-р-р…" Видимо, пищевод порвался. Из желудка пошло давление на сердце. Черт его знает – от чего оно? Неожиданно! До этого было дело, потерял сознание в ЦСКА. Заехал по ветеранским делам. Хорошо, имплантированный дефибриллятор у меня сработал. Прежде и не знал, как он включается. Первый раз случилось – я так испугался! ..... – Когда последний раз на футболе были? – Давно! Товарищ все зазывает на новый стадион ЦСКА: "Давай с нами, ложа выкуплена". А я боюсь, честно говоря, табло. – Табло? – От него же сильное излучение. Кто знает, как на дефибриллятор подействует? Мне через металлоискатель запрещено проходить, например. – Что друзья подарили на 80-летие? – Да не принято у нас подарки вручать. Обычно денежки в конверте собираем. Кто здорово помогает ветеранам, так это Алик Тохтахунов. Когда-то взяли его в ЦСКА с Берадором Абдураимовым, который за Алика очень просил. Числился тот помощником администратора, но был, понятно, на вольных хлебах. – "Раздевать" граждан в карты по поездам успевал? – Они не по поездам "бомбили", а в аэропорту. Видно же по человеку, откуда он, с какими деньгами. С Севера люди в Домодедово прибывали, нефтяники, золотопромышленники… Около такси как-то вовлекали в игру. Был случай: Алик вернулся ночью на базу в Архангельское. Чтоб никого не будить, лег прямо на бильярдном столе, шинелькой накрылся. Утром с Бобровым зашли поднимать команду на зарядку, наткнулись на спящего Алика. Михалыч опечалился: "Коль, дай ему рублей 25. Тяжко парню, он же только на сборах с командой питается…" А у Алика в кармане большие тысячи лежали. Кого-то "встретили" ночью. ... – Нового Шестернева в ЦСКА не оказалось. – Алик – выдающийся… Бегал как лось, всегда подстрахует. Он же бывший легкоатлет. Сильнее центрального защитника не знаю. Правда, я поколение ЦДКА не видел, не попадал на стадион. А там Толя Башашкин был, тоже легендарная личность. Даже в поговорку вошел: "Башашкиным будешь?" В смысле – третьим при поддаче. – Шмуц считался вратарем сборной. Как забросил в свои ворота против "Арарата" – сломался. – Я помню этот гол. Он взял мяч, хотел защитнику швырнуть. Того то ли перекрыли, то ли Леня в последний момент изменил решение. Как женщина, ё! Думает одно, а со стула поднимется – совсем другое на уме. Мяч с руки срывается – и в ворота. Вскоре в ЦСКА Астаповский пришел, а Шмуц на лавку сел. Сейчас и не знает никто, где он. Уехал к себе на Украину, наверное. .... Тарасов – Астаповский в ЦСКА накануне прихода Тарасова оказался в списке на отчисление. А через год стал лучшим футболистом СССР. Как такое возможно? – Понятия не имею. Вратарей-то классных было много. Ну, отправили бы Остапа – есть Шмуц. За ним Лева Кудасов, тоже отличный кипер. Это только в ЦСКА! Вот и не дорожили никем. К тому же тренеры у нас менялись один за другим. Назначают нового – все расчищает: "Мне эти футболисты не нужны…" – Так дошла очередь и до Тарасова. С ним ЦСКА чуть не ухнул из высшей лиги. – Как-то попал к нему на тренировку – за голову схватился. Назавтра игра, а он заставляет футболиста тащить на спине партнера от ворот до центрального круга. Затем меняются. Мог нижнему еще блин от штанги в руки дать. Кто ж так перед матчем нагружает?! Мышцы забиваются! Мяч не остановишь, отскакивает от тебя, как от деревяшки. – При нем игроки и на стенку с разгона забегали. – Было. Воспитательный момент! Проверял, трус ты или нет. Начертил линию на стене: "Кто дойдет, тот герой". Значит, можно идти в разведку. На дерево загонял, чтоб прыгали с высоты. – Все решались? – А куда денешься? Я смотрел снизу и думал – слава Богу, играть давно закончил, а то сейчас тоже напрыгался бы. Или парня привезли в ЦСКА – здорового, розовощекого. Анатолий Владимирович крепышу обрадовался. Так нагрузил, что того списали с пороком сердца. Закончил с футболом. .... – Футболисты над Тарасовым посмеивались? – Вот играем с венграми, те хамят. С Тарасовым такое не проходит – подзывает Капличного, громко: "Товарищ капитан! Мочить их по всему полю! За красные карточки отвечает полковник Тарасов!" Тут смеяться или плакать? ... Призыв – Это же вы в том ЦСКА заведовали селекцией? – Я. Захотел Анатолий Владимирович призвать в армию Юрия Чеснокова из "Локомотива". Меня инструктирует: "Поезжай в горвоенкомат, помоги им. Чтоб без неожиданностей". – Могли быть "неожиданности"? – Еще какие! Такой шум вышел с Коньковым! В аэропорту устроили операцию "перехват". Так он вырвался, начал стекла бить головой. Какие-то японцы все сняли. После этого полковника Нерушенко, который отвечал за призыв, министр Гречко сразу уволил без пенсии. Тому как сообщили – обширный инфаркт, мгновенная смерть. – Какой ужас. – С Чесноковым надо было тише сработать. Сборная должна вот-вот прилететь из Индонезии, он в составе. Кстати, возглавлял Николаев, тренер ЦСКА. Ему б поговорить с Юрой о переходе в команду, а нет – на меня вешают. – Как прошло? – Мы-то урок вынесли – брать его в аэропорту не стоит. Дадим отдалиться. Как нырнет в автобус, тронется – блокируем со всех сторон. Заходим, вручаем повестку. Говорю генералу: "Он в общий автобус может и не сесть. Часто из клуба присылают машины". Генерал задумался: "Ладно, встречаем возле дома. Сверху и снизу будем окружать – чтоб не убежал". – Это план безупречный. – Нет. Чеснокова могли в Хосту сразу отправить, там у "Локомотива" база. Решили и туда патруль послать, перекрыть входы. Мне говорит: "А вы, товарищ подполковник, езжайте лично в аэропорт, помогите военному коменданту. Чтоб футболиста вашего не вывели через ресторан. Или окно". – Как романтично. – Все окна проверили. Всюду наши люди. Комендант говорит: "Стоим вместе у трапа. Твоя задача – на нужного указать, больше ничего. Дальше мы сами". Ребята спускаются, меня моментально приметили. Переговариваются: "Ого, Маношин в форме. За кем-то…" – Чесноков не бросился обратно в самолет? – Нет. Они почему-то решили, я Валерку Зенкова из "Спартака" пасу. Понеслось: "За Зенковым приехали!" Я-то на Чеснокова указал, и к Николаеву. Все равно мимо "генеральского" дома на Соколе едем, где Николаев живет. Заброшу по пути. Тут ко мне комендант несется, весь в поту! "Потеряли Чеснокова!" – Министр уволит всех. – Я оглянулся: "Да вон же он, усаживается в автобус "Локомотива". Оказывается, в Индонезию они улетали из этого же аэропорта, зимнюю одежду оставили в камере хранения. Что с собой-то таскать? Опознавал я Чеснокова на трапе в рубашечке – а из аэропорта он выходил в тулупе и шапке. – Что комендант? – Побежал следом за автобусом. А мы с Николаевым укатили. Гляжу, у самого выезда на Ленинградку автобус "Локомотива" взяли в клещи. Только домой я зашел – звонок от Тарасова: "Коля, как?" – "Анатолий Владимирович, все нормально. Встретили, вручили повестку…" – "Что ж ты его не привез в казарму?" – "Не я их призываю!" Тарасов выкрикнул: "Если Чесноков завтра на тренировку не придет – мы с тобой не работаем!" Бросил трубку. Грубоватый был парень. – Явился Чесноков? – В 11-00. Все обошлось. – Ольшанский всю жизнь было зол на Тарасова за призыв, смотрел в упор и не здоровался. А на вас? – На меня – нет. Хотя мог бы. Больше обижен на меня Никонов. Ольшанскому-то что обижаться? Полковником стал, хорошая пенсия! Кто еще из ветеранов так устроен? – Вы призвали Ольшанского в 27 лет? – Как на духу могу рассказать, что было. Решайте сами, виноват я или нет. Тарасов со мной по футболистам советовался. Я и доложил: "Анатолий Владимирович, чтоб усилить команду, можем взять Ольшанского из "Спартака" и Никонова из "Торпедо". Это последний призывной год. Если не сейчас – все, уплывут". Штромбергер ...– Штромбергер – тот редкий человек, который мечтал попасть в ЦСКА? – Да. Заявление написал, я в Алма-Ату приехал с приказом министра обороны о присвоении ему звания лейтенанта. Самое главное у меня в кармане лежало. Обычно местные такую бумагу видели – сразу руки вверх, вопросов не задавали. – Кто-то обидно срывался? – Андреев из Ростова. Уже приказ на него был, Серегу в Москву перевезли. Мы с Галей по очереди уговаривали – никакой строгости в ЦСКА нет, здесь столица, лучшие театры, все разрешено… Он дисциплины боялся – страшное дело: "Я знаю, у вас с этим жестко". Но сводили на какой-то спектакль, и все, убедили. Готов! Растаял: "Неужели так демократично?" Мы с женой наперебой: "Конечно!" – Почему не сложилось? – Явился в приемную начальника ЦСКА. Ждет. А тут кто-то из наших м…в с ним столкнулся и вроде как пошутил: "Это что такое?! Почему не стриженый? На гауптвахту захотел?" Андреев повернулся и ушел, больше его в ЦСКА не видели. – Насильно удержать не могли? – Нет. Вдобавок теща письма в ЦК писала. Чуть раньше еще один переход сорвался. Разжалобили меня. – Рассказывайте. – Нападающий, со Штромбергером в "Кайрате" играл. Вдвоем и перейти должны были. – Пехлеваниди? – Точно! Евстафий поначалу хотел в Москву, потом раздумал. Я прилетаю, в семью к нему оправляюсь. Жили где-то под Чимкентом, папа культурный, в свое время играл крайним защитником в "Динамо" Тбилиси. Чудесно меня встретили, даже в гостиницу не отпустили. У них жил. Отец расспрашивал: "Николай, есть варианты, как армии избежать?" Я объяснил. Знаете, за какой зацепились? – За какой же? – За идею с двумя детьми. – Не так просто успеть. – Евстафию тут же нашли тетку с двумя мальцами, оформили липовый брак. Все, вопрос закрылся. Большое сопротивление было и в Литве. Я оттуда Иванаускаса забирал. Если б по-настоящему захотели – ничего бы у меня не вышло. Там тоже сразу к родителям сунулся, они отвечают: "Понятия не имеем, где он. Дома не появляется". – Где искать? – Говорю родителям – я в гостинице такой-то. Пусть приходит, пообщаемся. Тренером ЦСКА был Юрий Морозов, в его молодежной сборной Иванаускас играл. – Появился? – Сначала отец пришел. Следом, смотрю, Вальдас плетется. Стал его оформлять, везде на меня со злобой смотрят. В военкомате к нему поворачиваются: "Ты что, хочешь в армию?" – "Да!" А скажи "нет" – и никто бы его не отпустил. На призывном пункте все повторятся. Литовцам кажется, насильно увожу. Иванаускас твердит: "Нет, я сам хочу". – Доставили вы его в ЦСКА. Что ж Морозов надел на парня шинель и отправил сторожить ворота? – Думаю, досадил ему упрямством своим литовским. Но и я чувствовал себя виноватым. Раз призывал, значит, ответственный за него. Иванаускас обижен был на меня, что и говорить. А с Морозовым эти темы не обсудишь, тяжелый человек. Вот пример. Сидим с ним на лавочке, ЦСКА в Москве играет с "Кайратом". Штромбергер уже наш. Теряет мяч, за ним не бежит, казахи атакуют, бьют мимо. Морозов в ярости его меняет – за минуту до перерыва! Спрашиваю: "Юра, зачем?" – "А что он назад не откатился?!" – Счет? – Вели 1:0. На второй тайм вышли – "Кайрат" нас задавил. Штромбергера-то они боялись, уважали. Бывший их лидер. А как убрали – большое для "Кайрата" облегчение. Просто ожили. Проиграли мы тот матч… Обидно вышло и с Васей Швецовым. – А с ним что? – Забрали из Минска в ЦСКА, отслужил, собрался возвращаться домой. Тут приходит ко мне девушка: "Я Василия люблю, мы встречаемся. А жениться не хочет". Пожал я плечами: "Ладно, потолкую". – Вот это миссия. – Подошел к нему: "Вася, некрасиво. Раз встречаешься – что ж ты?" – "Алексеич, все будет нормально!" В Минске я был, местные начальники меня тепло принимали. Сводили на спектакль, в музей МВД, оказывали внимание. Говорят: "Вы уж нашего Васю не держите у себя насильно, он в Минск вернуться желает…" – "Да никто не собирается держать!" И тут конфуз. – Это какой же? – Возвращаюсь в Москву, узнаю – Швецову навесили погоны лейтенанта. Бубукин сам за него написал рапорт на имя министра обороны с просьбой продолжить службу в рядах Вооруженных сил. – Сам же за Васю расписался левой рукой? – Да. Все сделал! – Ловок. И что? – А что? Парень остался в ЦСКА. – Часто такой фокус использовали? – Да что вы! Кто на такое решится? Время спустя встречаю минских руководителей. Качают головами: "Николай, твое счастье – искали и не нашли. Прибили бы". – Трудно было найти? – Я в Африку тренировать уехал..... .... Сплав – Давайте развенчивать мифы. Вот Виктор Понедельник сказал нам: "В СССР матч с Уругваем на чемпионате мира-1962 любили вспоминать в связи с джентльменским поступком Нетто. Во втором тайме мяч после удара Численко попал в сетку через дырку с внешней стороны. Арбитр указал на центр, а Нетто на правах капитана к нему подошел и объяснил, что гола не было. Я много читал о том эпизоде, в том числе в книжке Нетто, но, убей бог, в памяти у меня не отложился". – И не мог отложиться! Не было такого в той игре! Случилось все в Союзе, в каком-то международном матче. Игорь поступил благородно, вопросов нет. Но зачем решили увязать это с чемпионатом мира в Чили, осталось загадкой. – Что помешало Воронину уйти из "Торпедо"? Потренировался месяца два в московском "Динамо" и вернулся. – Деталей не знаю. К тому моменту меня в "Торпедо" уже не было. Вот в ЦСКА Валерка точно бы не ушел. Недолюбливал этот клуб. Говорил: "Лучше руку отрублю, чем в ЦСКА перейду!" А к московскому "Динамо" отношение другое. Думаю, из-за Бескова, с которым приятельствовал его отец, вместе служили в армии. Да и Гешка Гусаров в 1963-м уже перебрался в "Динамо". – Как в 1956-м торпедовские "старики" Бескова сплавили? – Начал резко вводить в состав молодежь – Метревели, Воронина, Медакина, Островского, меня. Ветеранам не понравилось. Подробности всплыли, когда к нам из ЦСКА пришел Валя Емышев. Рассказывал, как играл против "Торпедо" и услышал от нашего защитника Льва Тарасова: "Давай, Валь, проходи по краю, простреливай, мы Бескова сплавляем". А в конце того сезона на встрече с руководством "старики" открытым текстом поперли на Константина Ивановича. .... – Ваше "Торпедо" 60-х вспоминают по сей день. Самый волшебный матч той команды? – В Киеве. Выиграли 2:1 и за тур до финиша гарантировали себе золотые медали. Когда Гусаров второй забивал, я начал голевую атаку. Врезалась в память строчка из репортажа Льва Филатова: "Маношин играючи, в бразильском стиле, обошел трех киевлян…" Даже от Сабо ускользнул, который мне в ноги бросался, шипами гетры разорвал. А в матче с московским "Динамо" я вообще мяч на голове почти через все поле пронес. – Да ладно. – Серьезно! На своей половине поймал на голову и вперед. Чеканя, добрался до штрафной, скинул на ногу, навесил, и Олег Сергеев замкнул. – Как же динамовцы позволили такой фокус провернуть? – Ну… Бежали рядом. Ждали, наверное, когда уроню, ё! А у меня-то с техникой порядок. Еще случай помню. Ввели нормативы, одно из упражнений – жонглирование. Но не простое, каждой частью тела – головой, плечом, грудью, бедром, "шведкой", "щечкой", подъемом. То левой ногой, то правой, не опуская на землю. Я 21 раз мяч по кругу пропустил! Члены комиссии придрались, что двигался. На следующий день опять вызвали: "Повтори. Только теперь стой на месте". Я разозлился. Что за смотрины устроили? Не в цирке же. Три раза сделал и пошел. ... – Кто из той команды жив? – Четверо. Мы с Витей Шустиковым в Москве, Леша Поликанов – в Питере, Миша Посуэло – где-то под Мадридом. – Первым похоронили Воронина. – Валера – добрый, щедрый, погусарить любил. Нравился женщинам. Пижончик. Одет всегда с иголочки. За рубеж выезжал в шикарном костюме чернильного цвета. В Союзе таких и не видели. Да что у нас – в Европе с Воронина не сводили глаз, хватали за рукав: "Кто вам шил эту красоту?" Когда были в Италии с молодежной сборной, влип он в историю, которая могла дорого обойтись. – Что стряслось? – Турнир завершился, фуршетик. Вернулись в гостиницу, добавили. А на улице демонстрация. Валерка в трусах залез на подоконник, распахнул окно. Лозунги орал. – "Слава КПСС"? – "Камарадос! Да здравствует революция!" Что-то в таком духе. Просто валял дурака. А с утра собрание, тренеры и руководство делегации песочат: "Стыд и срам! Опозорил честь советского гражданина…" Какое-то время Воронина в сборную не вызывали. – Объясните, как при регулярных загулах ему удавалось божественно играть? – Поверьте, не так уж много он и выпивал, – подала голос Галина С а м у и л о в н а. – Больше разговоров. Разве что после игры шампанское себе позволял. – Да, тема раздута, – нахмурил брови Николай Алексеевич. – Кавазашвили договорился до того, будто Воронин и Посуэло в день матча пили! – Это Анзор Амберкович нам в интервью сообщил. Цитируем: "Вечером играть с ЦСКА. Утром на базе в Мячково выходим на зарядку. Потом идем в сторону корпуса – Воронин, Посуэло, Савушкин, Марушко, Андреюк и я. Внезапно ребята сворачивают в лес. "Вы куда?" – "Айда с нами". Приходим на полянку. Воронин подмигивает Посуэло: "Мишка, сгоняй". Тот бежит на базу и через пять минут возвращается с сумкой. Открывает – там холодное шампанское, бутылок пять, икра, колбаса. Все припасли заранее. "Вы с ума сошли? – говорю. – Сегодня же играем!" Валерка улыбается: "Анзорчик, да по шампусику чуток. Тебе налить?" – "Еще чего!" Все посмотрели на меня: "Ну что, пойдешь?" А я понимаю: если уйду, и компанию засекут, скажут – Кавазашвили сдал. Тем более, в "Торпедо" и сборной я был комсоргом. Поэтому остался. Когда сумка опустела, вернулись на базу. Из тренеров никто ничего не заметил. Пообедали, отдохнули – и на стадион. Выиграли – 3:0! Затоптали ЦСКА! Тренер сказал: "Вот, подрежимили немножко – и какой результат!" – Глупости! Не было такого! Вы не представляете, как возмущались ветераны после интервью. Напихали Анзору: "Зачем придумываешь?" Воронин, конечно, не ангел, но и алкоголика из него делать не надо. Закладывать крепко стал лишь после страшной аварии. ... – Стрельцов каким помнится? – Молчун. Тихий, скромный, спокойный. Но по молодости, когда выпьет, просыпалась агрессия, случались скандалы. То в метро повздорит. То на улице за кем-то погонится, ворвется в квартиру, едва не начнет все крушить. – Он из тех людей, кому алкоголь вообще противопоказан, – добавила Галина С а м у и л о в н а. – Трезвый-то и мухи не обидит. Но несколько рюмок – и уже другой человек. Жалко Эдика. Помнишь последнюю встречу? – На Большой Спасской, – кивнул Николай Алексеевич. – Супчик решил сварить, выскочил в магазин, гляжу – в подворотне трое. С бутылкой. Эдик, Валька Денисов и мужик, оказавшийся замом Хатунцева, председателя общества "Торпедо". У Вальки в авоське овсяное печенье. – Закуска? – Наверное. Осень, холодрыга. Говорю: "Подождите, я мигом. Куплю, что надо – и пойдем ко мне". Галка столик накрыла, посидели. Спрашиваю: "Вы-то здесь откуда?" Рассказали. Денисов после "Торпедо" где-то на Дальнем Востоке доигрывал. Халтура, оформляли без документов. В Москву вернулся – нужна трудовая книжка, стаж для пенсии. Позвонил Стрельцову, тот помог. Свел с замом Хатунцева, выправили Вальке трудовую. А от Эдика тогда услышал: "Коль, я виноват. Прости". – За что? – Не знаю! Я уточнил – не ответил. – Версия есть? – Что-то с "Торпедо" связано. Может, вспомнил, как "старики" душили, а он не заступился. Или уже при Маслове, когда меня в дубле мариновали. ... – Перешли вы в ЦСКА и в 28 закончили карьеру. – В 1966-м команду возглавил Сергей Шапошников. Из Львова, где до этого работал, притащил своих – Капличного, Шулятицкого, Секеча, Грещака, Варгу… – Но вы-то сильнее. – Ха! Это ваше мнение. У Шапошникова – другое. Плюс конфликт на сборе в Болгарии случился. Жил я в комнате с Димкой Багричем. Днем просыпаюсь – нет его. Ага, думаю, где-то у ребят. Пошел по номерам. К Леве Кудасову заглядываю – сидит компания. Володька Поликарпов, еще кто-то, винцо местное потягивают. Вдруг стук в дверь. Голос Шапошникова: "Открывайте!" Парни прыг – и в окно. – Боже. Этаж? – Первый. А мне чего бояться? Я ж к вину не притрагивался. Шапошников залетает, хватает стакан, принюхивается: "А-а, пьете!" В итоге крайним оказался я. Вывели из состава. – Вы же ни при чем. – Он посчитал иначе. Просто повод искал. Своим расчищал дорогу. К ребятам-то у меня претензий нет. Хоть Иштван Секеч трусоват, ножки из борьбы убирал. Зато Степа Варга – боец, в меня был влюблен. Говорил: "Алексеич, в нашем Ужгороде ты со времен "Торпедо" желанный гость. Приедешь – все подвалы твои!" – Какие подвалы? Винные? – Ну да. Вскоре Шапошников предложил на тренерскую перейти. Раньше в 30 из футбола выпроваживали. А мне 28. Поиграю, думаю, годик-другой – и что? А здесь уже майора присвоили, перспективы вырисовываются. Хотя многие, включая Бескова, поражались: "Почему так рано закончил?" Не станешь же каждому объяснять, душу выворачивать. – Тренера Базилевича в ЦСКА не восприняли. Почему? – Украинская психология – совсем другая. Киевское отношение, именно динамовское. – Это в чем же? – Очень они о себе высокого мнения. То же самое у Лобановского было. Садится с Хусаиновым за шахматы. Гиля ставит мат – так Лобан вскакивает и произносит: "А я все равно лучше тебя играю в шахматы!" – Главное – как в футбол играть. – Вот мне с Лобановским играть было неинтересно. Валерка – он такой… "Отдай мне мяч, и все!" Получит, задом к тебе повернется и попер. До углового дойдет, во флажок упрется. Расчет на что? Заработать угловой. Подает свой "сухой лист". Или сам в ворота закрутит, или Базилевич на дальней замкнет. Вот и весь их футбол. – Смешно. – Нельзя же все строить на ожидании "стандарта"! Это сейчас губит футбол. Слабая команда запрется в собственной штрафной, тянет время. Ждет серию пенальти. А сильная боится рисковать, раскрыться. Плюет: ладно, пусть пенальти. Все как у России с Испанией. Не интересен мне такой футбол. .... – Замечательные у вас истории. – Вы думаете? Тогда еще одна, – произнесла Галина С а м у и л о в н а. – Лет семь назад пригласили Колю с ветеранами ЦСКА на праздник в Ханты-Мансийск. Ребята знали, что у него больное сердце, инфаркты, инсульт. Сказали: "Не волнуйтесь, мужа будем беречь. Сделает символический удар по мячу, и все". А он такое устроил… – Что, Николай Алексеевич? – повернулись мы к Маношину. Тот усмехнулся: – Выставили против нас местную командочку. Понятно, намного моложе. Под конец матча не выдержал, попросился на замену, хоть на пару минут. Выпустили. Получил пас, одного накрутил, второго. Корпусом так укрывал мяч, что никто не мог к нему подобраться. В общем, не испортил. Дашевская с нежностью взглянула на мужа: – Вот уж точно – мастерство не пропьешь!