Роман Петренко учится в Берлине и живет в подвешенном состоянии. Этот двадцатипятилетний молодой человек у себя на родине, на Украине, имеет воинское звание младшего лейтенанта. Но идти на войну не хочет — так же как и тысячи других парней его поколения. С этой деревней на Западной Украине из Берлина можно связаться по скайпу. Светлана Петренко сидит перед монитором, на ней платье в синий цветочек. За ее спиной — окно, а за окном — летняя украинская ночь, занавешенная несколькими слоями белых кружевных занавесок. Женщина не смотрит в камеру, когда говорит. В деревне М. под Львовом Светлана работает учительницей немецкого языка. «Война отсюда далеко», — говорит она. Женщина знает о ней только из телевизора. Телеканалы передают ей сводки из охваченных войной областей на востоке Украины прямо в гостиную, за кружевные занавески. Говорят там и о павших солдатах, и Светлана невольно думает: «А ведь это мог бы быть и Роман, мой сын». Она знает, что не переживет известия о его гибели. И поэтому рада, что сын живет в Германии. Что он вообще живет. После начала военных действий на востоке Украины оттуда бежали 2,8 миллиона жителей. Более одного миллиона человек вообще покинули страну. С 2013 года 14 тысяч украинцев попросили убежища в ЕС, пятая часть — в Германии. Среди них есть и молодые люди, пожелавшие таким образом избежать призыва в украинскую армию. По этой же причине тут оказался и Роман Петренко. Он не просил убежища, в статистике он числится как один из 10 тысяч украинских студентов немецких высших учебных заведений. Петренко сидит в старомодном кресле в одной из пивных берлинского района Веддинг. Он серьезный молодой человек. Из-под серой клетчатой кепки видны густые темные волосы. Петренко пьет пиво и сворачивает самокрутки. «Я часто тоскую по дому», — говорит он, вдруг срывает с себя кепку и проводит рукой по волосам. Затем вновь надевает кепку. Роман Петренко живет в Берлине вот уже три года. Первоначально он приехал не для того, чтобы остаться, просто так получилось, что он не вернулся домой. Один семестр отучился по программе студенческого обмена «Эразмус». Потом год проработал в одной из начальных школ района Кройцберг в качестве добровольного социального работника. Теперь этот двадцатипятилетний парень — студент магистратуры по истории. На Романе светлая джинсовая куртка, под ней — черная водолазка. Из кожаных ботинок выглядывают полосатые носки. Когда смотришь на этого студента, трудно представить себе его в военной форме, а ведь он носил ее всего пару лет назад. На время учебы в университете на Украине Роман Петренко мог бы получить отсрочку от обязательной службы в армии. Но вместо этого он решил получить военное образование во время учебы. На эту мысль его навели родители. Им хотелось, чтобы он потом работал в органах внутренних дел. Один из его дядей, сотрудник полиции, порекомендовал парню получить начальное военное образование одновременно с изучением права и истории. Роман согласился. Программа подготовки офицеров запаса на военной кафедре университета за два года сделала его младшим лейтенантом. Как вспоминает Роман, каждый четверг ему приходилось являться в казарму, надевать военную форму, немножко стрелять, немножко маршировать, немножко командовать. Как младший лейтенант он должен был подготавливать солдат к войне. «Для этого я совершенно не был приспособлен», — говорит он и смеется, качая головой. Потом опять становится серьезным. Это была подготовка к войне, которая в том момент уже становилась реальностью. Роман вспоминает, как начались протесты. Движение Евромайдана распространилось по всей стране. Демонстрации проходили и в университетском городе Черновцы на западе Украины, в который Петренко приехал учиться. Царила эйфория. Преподаватели Романа выступали с речами на улицах. «Тогда мы еще не осознавали, к чему все это приведет», — говорит Роман сегодня. В то время многие люди записывались добровольцами, чтобы участвовать в боях в охваченных войной районах на востоке. Девушка прощается с молодым человеком во время военной присяги для бойцов украинского батальона «Азов» Сегодня Роман настроен более скептично. По его мнению, многие поняли, что эти бои ни к чему не приведут. Все меньше украинок и украинцев готовы жертвовать своим временем и своими жизнями ради этой войны. Роман Петренко тоже не хочет воевать. По оценкам ООН, почти 10 тысяч человек погибли с начала конфликта на востоке Украины. Свыше 600 человек пропали без вести. Мужчин по всей стране постоянно призывают на воинскую службу в ходе мобилизационных кампаний. Об этих кампаниях сообщают заранее. Солдат срочной службы нельзя отправлять на фронт. Там воюют только мужчины и женщины, заключившие контракты. Их так и называют — «контрактники» Однако на солдат срочной службы оказывают давление, чтобы и они заключали подобные контракты. Но и тот, кто не заключал контрактов, может быть мобилизован даже после срочной службы. Около 950 украинских солдат с 2015 года погибли на востоке страны. Когда возникла угроза очередной мобилизационной волны, Роман Петренко решил домой не возвращаться. Но опасность могла поджидать его и в промежутках между мобилизационными кампаниями. Ситуация, возникшая пару лет назад в его университете, научила его осторожности. Это было в 2015 году. Многих мужчин, не только добровольцев, призвали в армию. «Разговоров было много. Все что-то знали — но ничего конкретного. Некоторые вещи внушали опасения, — рассказывает Петренко. — Говорили, что молодых парней останавливают на улице и вручают им повестки для призыва в армию». Говорили, что лучше на вокзалах не задерживаться, потому что там проверяют паспорта. Все были растеряны, главным средством информации было сарафанное радио. Роман Петренко — военнообязанный. Кроме того, он получил военное образование. Все происходящее имело к нему самое прямое отношение, ему это было ясно. В это время Роман заканчивает магистратуру по истории и юриспруденции в университете Черновцов. В то же самое время он проводит семестр в Свободном университете Берлина в рамках программы по обмену студентами. За эти несколько месяцев он пару раз съездил на Украину, чтобы уладить некоторые формальности. «Я планировал закончить семестр в Берлине, а затем вернуться на Украину», — вспоминает Петренко. «Чтобы получить диплом магистра, — объясняет он, — нужно было представить все свидетельства о снятии с учета, в том числе из военкомата». В военкоматах происходит регистрация военнообязанных. Постановка на военный учет для всех мужчин в возрасте до 27 лет обязательна. Роман Петренко хотел сняться с учета. «Мне осталось только получить справку о снятии с учета, и все документы были бы у меня на руках. Я бы получил диплом и окончил университет». Без повестки в армию диплома не получишь Но когда Петренко с сокурсником пришел в военкомат, люди в форме не пошли навстречу студентам — так описывает Петренко случившееся три года назад. «Вместо этого они сказали, что сейчас вручат нам повестки в армию и через две недели мы должны сюда вновь явиться. Мы поняли, что дело серьезное, — рассказывает он. — Стали настаивать на том, что мы еще студенты. Ведь во время учебы студентов призывать нельзя, можно только после ее окончания». Но офицеры на эту удочку не попались, вспоминает Петренко, они лишь сказали: «Да знаем мы вас! После окончания учебы вы все кто куда, и ищи вас потом!» Чем закончилась перепалка, Роман не рассказал, но какой-то компромисс был, вероятно, достигнут. Студенты ушли из военкомата без повестки, но и без справки о снятии с учета, ради которой они, собственно, и приходили. Получить диплом Роману тогда не удалось. Вместо этого он вернулся в Берлин и постарался остаться в Германии. Получив вид на жительство, он вскоре стал волонтером в области социальной работы в Берлине. Роман понимал, что дальнейшие контакты с властями в его стране грозят ему неприятностями. Но. несмотря на это, за прошедшие три года он несколько раз съездил домой, чтобы повидаться с семьей. Роман не единственный человек, попавший в подобную ситуацию. Станислав Ковальчук — его настоящее имя тут называть нельзя — живет три года во Франкфурте-на-Одере. Этот студент решил не рисковать, поэтому съездил домой на Украину лишь однажды, чтобы повидаться с матерью на Рождество. «Лучше перестраховаться», — считает Ковальчук. Он говорит: «Я знаю, что устраивают целые облавы в поездах и на границах, чтобы забрать парней в армию. Я боюсь ездить туда чаще». Двадцатипятилетний молодой человек сидит в столовой Европейского университета «Виадрина» и потягивает кофе. Его черную кепку украшают многочисленные значки. Бросаются в глаза кружок с надписью «Сome together» и маленький красный бантик — знак солидарности с больными СПИДом. Станислав Ковальчук не служил в армии и не хотел иметь с ней ничего общего. Вместо этого он учился в университете. Получив степень магистра, он должен был явиться в военкомат. Но у него там были знакомые. Как рассказывает Ковальчук, его предупредили: «Если ты сейчас придешь, тебя точно призовут и пошлют в зону конфликта». Такое произошло с одним из его знакомых, и тот так и не вернулся из Донецка, города, за который шли бои на востоке страны. Станислав никуда не пошел. И что теперь? «Я живу в подвешенном состоянии, меня не найдешь. На Украине я выписался отовсюду, теперь я там нигде не прописан. Мне повезло, что я сразу уехал в Германию». Он всегда хотел поехать в Германию, чтобы изучать литературоведение, и добился своего. Он тоже слышал о призывах на военную службу и знает, что может попасть в армию и в период между призывами. Поэтому он остается здесь и не ездит домой. Украинский солдат в поселке Марьинка А что будет, если Романа Петренко во время одной из его поездок домой все-таки заберут в армию? Он думает, что тогда его отправят в учебный лагерь. Он кажется взвинченным, нервно курит, сидя на скамейке перед одним из ночных магазинов в Кройцберге. Сейчас он на втором курсе, это уже вторая его магистратура. Если же его однажды все-таки призовут в армию, то он сопротивляться не собирается. «Я за Украину, — подчеркивает он, — но я не патриот». Петренко в некотором роде оторван от своей разорванной страны, в которой не живет. «Я чувствую себя туристом, когда приезжаю домой», — говорит он. Когда он приезжает в свою деревню, то чувствует, что за ним наблюдают. Он видит, что на улицах он — единственный мужчина своего возраста. Кажется, что своими взглядами 200 жителей его деревни спрашивают его, почему он не на фронте. Люди не заговаривают с ним, но они на него смотрят. Действительно ли они спрашивают себя об этом, глядя на Романа Петренко? Или он спрашивает себя об этом сам? Не чувствует ли он укола совести, когда приезжает погостить на Украину? Мысленно Роман часто бывает на Украине. Он в Берлине, и пока он рассказывает, взгляд его блуждает где-то далеко. А иногда, признается Роман, он мечтает вернуться домой и сажать помидоры на огороде своего деда. Мать на это только головой качает. «Раньше ты только и говорил о том, что хочешь выбраться из провинции, а теперь, когда ты уехал, несешь такую чушь!» Белокурые волосы Светланы Петренко контрастируют с темной шевелюрой Романа. Тонкий обруч со стразами держит волосы, чтобы они не падали на лоб. Матери хочется, что сын работал в украинской полиции. Она все-таки считает себя патриоткой. Говорит о безопасности, стабильности, будущем. И строит для сына планы. «Не могу себе представить, что возьму в руки оружие» Женщина в возрасте его матери сидела в канцелярии университета города Черновцы, когда Роман Петренко в прошлом году туда возвратился. Он решил еще раз попробовать получить свой диплом об окончании магистратуры без справки из военкомата. С момента окончания его учебы уже прошло три года. Учеба в университете без получения диплома — потерянное время, считал он. Женщина в Черновцах поняла его ситуацию. «Она сказала, что у нее тоже есть сын, и выдала мне диплом». Станислав Ковальчук также уверен, что не хочет воевать на этой войне. И его совесть не мучит. Что будет, если его все-таки призовут? «Честно говоря, не знаю». Молодой человек качает головой. «Не могу себе представить, что возьму в руки оружие, я не смогу убить человека». Ковальчук не понимает эту войну. «Нам все время говорят об украинских ценностях и что мы должны за эти ценности сражаться». В социальных сетях, в которых он поддерживает связь с людьми в своей стране, его не раз спрашивали: почему ты не защищаешь нашу страну? «И тогда я спрашиваю себя: а какие ценности я должен защищать?» Для него Украина не та страна, которой можно гордиться. «Я — гей, — говорит он и добавляет, — Украина — крайне гомофобная страна». По его словам, на Украине есть солдаты-геи, и они должны сражаться за страну, вообще не считающую их за людей. Он твердо решил на Украину не возвращаться. «Там я чувствую себя чужим, тут — нет». В Берлине он участвует в гей-парадах с тысячами других людей. На их демонстрациях развеваются не национальные флаги, а только радужные. И тем не менее в Германии он всегда будет прежде всего украинцем, и он не знает, что с этим делать. Его все время спрашивают о происхождении. «Теперь война — тема для небольшой светской беседы, об этом с тобой не прочь поболтать и малознакомые люди». Станислав Ковальчук закатывает глаза. Как он считает, в нем видят лишь представителя нации, с которой он себя больше не идентифицирует. «Думаю, что я — нечто большее». Уйти — это активное действие. Так же как остаться или возвратиться. И каждое решение имеет свои последствия. Оперный певец Василий Слипак возвратился на родину. После окончания учебы он жил и работал в Париже. Во время Евромайдана он вернулся на Украину и отправился добровольцем на восток страны. В 2016 году его там застрелили. Украинское правительство присвоило ему посмертно звание Героя Украины. Тот, кто сражается за свою страну, и особенно тот, кто за нее гибнет, заслуживает чести и славы — такую мысль внушают всем живущим. Роман Петренко, младший лейтенант, не остался в стране, в которой родился. Он не живет в деревне, которую считает своим домом. Он предпочитает жить в подвешенном состоянии в Германии от одной визы до другой. Тут много бюрократии, но главное — не возвращаться назад. И все же ему всегда будет хотеться еще раз съездить домой. Несмотря на сарафанное радио, несмотря на все опасения. Пока он учится, у него будет действующая немецкая виза. Он живет случайными заработками. Какое-то время днем убирался в виллах в районе Целендорф, а ночью — в турецких закусочных. Сейчас подрабатывает в ларьке, торгующем гамбургерами в Веддинге. «Тут я зарабатываю деньги, на самое необходимое хватает», — говорит Роман. Что готовит ему дальше его берлинская жизнь, он точно не знает. С тех пор как он в Берлине, Роман строит планы сам. Слово «будущее» звучит тут по-другому — не так, как у матери на Украине. Полицейским он не будет, это точно. Солдатом тоже. «Чувствую, что это не для меня». С определенностью он говорит одно: «Тут я в пути, каким бы он ни был. Если я двигаюсь, то куда-нибудь приду».
