«Комфортная городская среда — это уже мем»

13 и 14 октября прошла конференция InLiberty, «Меганома» и проекта «Дворулица», где обсуждали будущее городской периферии, дворов и окраин. Strelka Mag публикует самые интересные моменты дискуссии руководителя центра городской антропологии КБ Стрелка Михаила Алексеевского, главы проекта «Полка» Юрия Сапрыкина и руководителя архитектурного бюро «Меганом» Юрия Григоряна. «Свой» двор, «своя» улица Михаил Алексеевский: Комфортная городская среда — это уже мем. Те пять лет, которые существует центр антропологических исследований КБ Стрелка, я вижу, что запрос на изменения растет, и позиция «не трогайте нас, не надо ничего менять, нам нравится так, как у нас всё устроено» артикулируется всё реже и реже. Любование ветшающим советским городом — это уже уходящая натура. Я бы сказал, что тут очень большое значение имеет представление о границах своего и чужого пространства, а в советском городе, который сейчас занимает 50 процентов территории всех городов России, границы «своего» пространства сужались до пространства кухни, где человек чувствовал себя по-настоящему свободным: «тут всё под меня сделано». Но сейчас растёт запрос на то, чтобы «своё» комфортное пространство выходило за пределы квартиры, дома, чтобы ты мог чувствовать себя в «своём» пространстве, гуляя по двору, по улицам. Запрос на это большой, другое дело, что реализоваться он может с трудом, потому что сама система градостроительной политики не очень гибкая и не очень готова отвечать на него. Если мы посмотрим, что произошло с советскими микрорайонами за последние двадцать с лишним лет, мы увидим, что глобально не изменилось почти ничего, кроме того, что появились торговые центры. Юрий Сапрыкин: Очень сложно судить о том, что людям на самом деле нужно. Благоустройство не всегда учитывает разность людей, и то, что хорошо для гуляющих, например, по Патриаршим, может оказаться совершенно невыносимым для людей, которые на Патриарших живут. Конфликты, которые возникают естественным образом, как будто уже заложены в проект, потому что он рассчитан на некоторую модель использования этого пространства, в которую вписываются не все. Недавно я с невероятным удивлением в разговоре с одним очень умным, известным и давно живущим в Москве человеком услышал, что благоустройство совершенно тоталитарно, потому что оно не рассчитано на человека, который идёт от метро после работы к дому. Потому что у этого человека, на самом деле, нет никакого запроса на то, чтобы комфортно проводить время на широких тротуарах, а есть потребность успеть купить колготки, аспирин и бутылку воды. И жуткие в эстетическом смысле палатки, ларьки, которые были в процессе благоустройства уничтожены, — это ровно то, что этому человеку надо от места, где он обитает, независимо от того, живёт от на Патриарших или в отдалённом районе. Мы не всегда можем услышать чётко артикулированный запрос горожан, потому что часто он моделируется пиарным образом. Мы слышим то, что проходит через систему «Активный гражданин» и выражается во фразах «как похорошела Москва, наконец она стала красивым европейским городом». Но не всегда можно понять, где в этих словах искренний голос горожанина, а не некоторая заранее известная модель, которая распространяется через пиарные опорные вышки. Профессия «москвич» Юрий Сапрыкин: Когда ты сталкиваешься с действительно активными людьми, которые пытаются самоорганизоваться, то, как правило, эти активные граждане выражают «хранительский», консервативный запрос: «не трогайте, пожалуйста, этот двор, этот сквер, эту лавку». Наверное, это естественная реакция на ковровое благоустройство: люди заранее опасаются, что городские власти сделают что-то не так. Но когда городские власти это делают, реакция на изменения — вежливо-сдержанно-позитивная. Нельзя сказать, чтобы те же самые жители после окончания того или иного этапа благоустройства проклинали городские власти за то, что те что-то испортили. Стоит отметить, что у модных москвичей можно встретить запрос на любование заброшенными гаражами или парками, в которых по-прежнему стоят шашлычные, как и 50 лет назад. В тех же пабликах или Telegram-каналах встречается это немного эстетское упоение заброшенностью. Люди начинают ценить места, где просто ничего не изменилось, а градоустроительная функция немножко отступила и дала им просто пожить не меняясь, зарасти травой. Юрий Григорян: Мне кажется, что москвич — это тоже профессия, как и ньюйоркец — это профессия. Там люди спокойно относятся к сносу зданий. Что-то охраняют, что-то нет, но если кто-то вдруг воткнёт небоскрёб и у него есть на это все права, то всё в порядке. Поэтому такая реакция и даже нежелание потом говорить спасибо, если что-то хорошо сделано, более объективно рассматривать картину, — может, это всё-таки не совсем профессиональный горожанин, нежелание понимать природу города, неспособность договориться? Юрий Сапрыкин: Я бы попытался посмотреть на это с позиции повышения квалификации горожанина, сравнив эту реакцию с тем, что происходило в лужковские времена, когда город уничтожался гораздо более варварскими способами. Сейчас мы спорим о качестве положенной плитки, а в 2000-е мы, горожане, почти не спорили о необходимости сноса зданий, огромных пустых пространствах в самых открыточных местах города или о застройке их огромными торговыми центрами, которые полностью парализуют движение вокруг. Если смотреть с позиции исторического оптимизма, то москвич перестал быть озабочен только собственным выживанием и начал чуть-чуть обращать внимание на вещи, которые происходят вокруг. И если в 1993 году взрыв атомной бомбы на Красной площади не показался бы ему чем-то из ряда вон выходящим, то сейчас уже перекладывание бордюров два раза за сезон кажется ему проявлением какого-то вопиющего пренебрежения к городской среде. НЕ БОРДЮРЫ, А атмосфера Юрий Григорян: С моей точки зрения, цель благоустройства — не красивый бордюр, а конкретная атмосфера в городе, которая создаётся как физическими элементами, так и коммуникационным климатом: люди говорят то, что они думают. И если такие хорошие примеры коммуникации случаются, то их надо пропагандировать, чтобы все понимали, что приоритет — именно это, а не то, что какой-то модный дизайнер сделает проект парка. Михаил Алексеевский: Я согласен с тем, что ключевая задача не в том, чтобы бордюры стали красивее, а в том, чтобы изменилась социальная жизнь, восприятие территории горожанами. Мы много говорим о проблеме коммуникации, и сейчас, во время активного использования Facebook, градостроительные дискуссии качественно изменились. Было время, когда лето заканчивалось, строительные работы были почти завершены, но Москва всё равно была перекопана. Весь Facebook страшно негодовал, и мы стали проводить исследование, чтобы осмыслить результаты этого сезона: что было сделано не так. Мы работали с жителями тех мест, где всё перекопали, и были уверены, что услышим критику в свой адрес. Но, к нашему удивлению, ни один человек не сказал: «Не нужно было этого делать, оставьте так, как есть». Но и те, кто восхищался проектом, и те, кто отнёсся к нему спокойно, — все говорили о проблеме недостаточной коммуникации, о том, что жителям не объяснили, что это за изменения, для чего они и когда это всё закончится. И для нас это был очень яркий вывод. Юрий Сапрыкин: Самая большая коммуникационная проблема не в том, что система выстроена неправильно, а в том, что у этих изменений нет человеческого лица. Не в том смысле, что это должно быть благоустройство с человеческим лицом, а в том, что за ним должна быть видна чья-то воля и ответственность. Это уже вопрос отчасти политический, а не коммуникационный, потому что нынешний мэр выступает некоторым брендом этих изменений, но он не их адвокат, не их защитник и не их проповедник, и никого в этой роли сейчас объективно нет. Безусловно, есть некоторые технические меры, связанные с тем, что если у тебя под окном роют яму, то хорошо бы вежливо сообщить: «Сейчас будут рыть яму, это будет продолжаться столько-то, извините, пожалуйста, скоро здесь будет прекрасная лавка, на которой вы будете сидеть». Но нынешние изменения производят такое технократическое, бездушное впечатление, потому что за ними не стоит никакого живого человека, который мог бы их каким-то человеческим образом защищать. Поэтому те, кто занимаются благоустройством, должны не только разъяснять, но и поддерживать то, что люди делают сами. Ведь нередко они делают что-то очень хорошее, но мне сложно представить, чтобы портал «мос.ру» писал о том, как три энтузиаста взяли и за свои деньги восстановили старую вывеску. Это всё теряется в белом шуме вокруг решения более глобальных вопросов. Потому что это сделано какими-то непонятными людьми, а не департаментом. А на самом деле вот про них-то и надо писать, потому что эта модель тех самых изменений, которые мы так ждём.