Как Наталья Метелица поднимает культуру Петербурга

Людей, которые меняют арт-ландшафт города, — единицы, и знать их нужно в лицо. Работы Бакста и Бенуа? Костюмы Пьера Кардена для Майи Плисецкой? Балеты Анжелена Прельжокажа и Матса Эка? Спасибо за возможность увидеть говорим Наталье Метелице. Директором Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства и арт-директором фестиваля «Дягилев. P. S.» восхищена критик Лейла Гучмазова. Невозможное возможно Кто бы мог подумать, что самые актуальные события петербургской осени родятся в музейной тиши, среди смотрящих на суету с укоризной старинных портретов. Музейные ценности, как растения, не любят, когда их кантуют, и подозрительны к инициативам, но именно из культурной казны, Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства, растут лучшие поводы осени — юбилей музея с задиристой меткой «100+10» и фестиваль «Дягилев. P. S.». Локомотивом, катализатором, организатором, художественным руководителем и блистательным лицом этих событий остается директор Наталья Метелица. Когда она влетает в зал, внося флер дорогого парфюма, что-то в нем меняется. Дамы тайком рассматривают ее украшения, мужчины между прочим подтягиваются, и все вне зависимости от половой принадлежности начинают внимательнее слушать и… лучше работать. Метелица же, как кажется (и это только видимость), не обращает ни на что внимания. С горящими глазами она с лету рассказывает об очередном Прекрасном Деле, только что придуманном и на наших глазах осуществленном. Она вообще мастер придумывать самое неожиданное и невозможное, чего просто не может быть, потому что не может быть никогда. А потом как-то так лихо скидывает воздушный хитон музы и влезает в рабочую робу, чтобы с утра до ночи каждый божий день делать фантазии былью. На это она кладет всю свою энергию, время, ум, обаяние. И для этого умеет общаться с любым живым существом любого социального слоя, между делом воплощая искомую норму современного глобального мира и дворянское чувство равенства со всем живущим, возносимое отечественными классиками. Соль земли: Пруст, бурьян и Русский Север Созидатели родятся в провинции. Исключения есть, но хлипким детям столичных семейств с их нервностью и ангиной не тягаться с полными сил понаехавшими, в тени дубрав много читавшими, делавшими и набравшими энергии для мегасвершений. У выросших на Русском Севере к тому же бонус: давно известно, что местная энергетика заряжает как северным сиянием. Наталья Метелица родилась в богом забытом местечке Раньково Псковской области, где родители — почвенные интеллигенты стоически учили и лечили. Мама — врач в окружной больнице одна на восемьдесят коек. Папа — сам директор, сам учитель математики в школе за восемь километров. Любимый ребенок — уже большая, сама справится. Есть в этой школе жизни что-то от обучения дворянских девочек шитью и стряпне — никогда не должно пригодиться, но надо уметь. Когда полжизни спустя Метелица привезла в Раньково парижских дам в соболях и диорах — полюбоваться на бывшую барскую усадьбу генерал-лейтенанта фон Дерфельдена, — дамы дивились, как естественна рафинированная Natasha в предлагаемых обстоятельствах. Вот ведь наивные. А Natasha средь одолевших усадьбу лопухов и бурьяна думала, что здешние запахи будят ощущения момента как у Пруста и вообще все это Раньково неспроста. Архивы утверждают, что старший сын Ивана Платоновича фон Дерфельдена Владимир женился на графине Елизавете Шереметевой (Шереметевский — главный дворец руководимого ею музея!), а пара десятков деревень вокруг принадлежали помещице Рокотовой, тетке Сергея Дягилева (главный герой руководимого ею фестиваля!). Так что концы с концами сошлись, а вы говорили «провинция». Это не провинция, а мистика. Ее университеты Покорять столицы Наталья поехала бойко, с избытком сил и свободная от понимания, куда их применить. Замах был то ли совсем уж на «умное» (даром что ли медалистка-отличница), то ли в актрисы (не пропадать же внешности). Но ее урезонил добрый друг: «Ты правда хочешь быть артисткой-дурочкой? Иди хоть в театроведы!» — и она пошла. Написала рецензию на фильм «Ионыч», прошла собеседование, получила по специальности 5 и 5 — словом, хорошо сымпровизировала. Сейчас признается, что путала героев Малого и Александринского, но это быстро прошло благодаря стараниям педагогов старой закалки. Один из них, Исаак Израилевич Шнейдерман, когда ноги понесли любимицу в Театральный музей на площади Островского, порекомендовал ее экскурсоводом и младшим научным сотрудником. С тех пор тут и работает. Первый встречный в том музее со скуки читал газету, но временами там случались чудные дела. На чай с плюшками в музейной подсобке собирался цвет ленинградской богемы. В этой питательной среде проявились свойства Натальи — фрондерство и умение воплощать невоплотимое. У нее есть масса историй, иллюстрирующих эти качества, например об афише вечера памяти Владимира Высоцкого: когда Алла Демидова и другие друзья-артисты после смерти барда решили дать концерт его памяти в Театральном музее в обход могущественного Управления цензуры, начальство нехотя согласилось, «но чтоб без шума», а Наталья на свой страх и риск все-таки напечатала в типографии афишу вечера — по тем временам это было невероятно круто. На чай с плюшками в музейной подсобке собирался цвет ленинградской богемы Она умеет удивляться несуразностям. Например, робкому сидению на сундуках с добром. В 1985 году Метелица задала в музее детский вопрос: «Почему про наши роскошные фонды публика не знает?» Никто всерьез не отреагировал — время странное, продуктов все меньше, того и гляди зарплаты не станет. А Метелица все-таки соблазнила коллег, завертев выставку на два этажа ЦВЗ «Манеж». «Мне было обидно за музей, я чувствовала, что права» — в общем, при таком кураже экспозицию официально признали лучшей выставкой 1986 года. Вперед к истокам Еще одна колоритная история — дружбы с баронессой Элен де Людингаузен и Строгановский фонд. До встречи с Натальей Метелицей эта наследница графов Строгановых побывала в Петербурге в 1988-м: «МамА родилась в Строгановском дворце, а меня туда даже не пустили». В 1992 году Наталья приехала в Париж, чтобы убедить Элен, директора от-кутюр Дома Ива Сен-Лорана, создать фонд помощи русским музеям. Метелица очень гордится написанным тогда ею письмом в адрес председателя Ленсовета: «Уважаемый профессор Собчак, мы хотели бы помочь новой России». МамА Элен, княгиня Ксения Александровна Щербатова-Строганова, сказала Наташе: «Какая вы умненькая!» — и переписала письмо собственноручно. Потом была удивительная поездка баронессы де Людингаузен в Россию: в 1992-м даже в Петербурге трудно было найти нормальный ресторан, а парижан — Элен с мужем и мам с теткой, княгиней Татьяной фон Меттерних — повезли на Псковщину, в Порховский район, смотреть, что осталось от строгановского родового имения Волышево. Остался конный завод в 43 дореволюционные постройки, церковь, заколоченная под клуб, домик для английского управляющего, псарня, в которой теперь жили рабочие завода, бывший графский дом с намеком на наборный паркет и мрамор да кони в грязи. Псковские власти попрятали пьянь-мужиков, а к гостям приставили героя соцтруда лошадницу Анну Григорьевну, вложившую всю душу в дело своей жизни. Чтобы гостей накормить, накрыли в заводоуправлении белую скатерть с графинчиком-стопками, разносолами с бочковыми огурцами. Пока губернатор и гости сидели за столом, поселковые бабки жались вдоль стеночки: у них в домах еще помнили графа Сергея Александровича, и вдруг вот она, внучка-графинюшка, Елена Андреевна! Элен начала тост — и заплакала. Тут и старухи разрыдались: «Барыня, возьмите нас обратно!» Так что последние сомнения рухнули, и, вернувшись в Париж, Элен создала фонд, в котором работала вместе с Метелицей. По словам Натальи, до 2000 года фонд перевел для музеев и храмов России около 2 миллионов долларов. Очень красивый директор Она как-то умела держать дистанцию, соотносила амбиции с чисто русским «дальше от царей — голова целей», и, когда нагрянула перестройка, выяснилось, что она умудрилась, не вступая в Коммунистическую партию, пройти путь от завотделом до замдиректора по науке и международным связям. Так что, когда музей осиротел (отзыв героини о предшественнице Ирине Викторовне Евстигнеевой — «присоединяла музею площади, как Екатерина Великая земли к империи, достойный, порядочный человек»), оказалось, что кроме Натальи Метелицы возглавить его и некому. Год на дворе — 2006-й. Если не знали или забыли, тогда только ленивый не отхватывал площадь у музеев и детских садов, что по сопротивляемости материала одно и то же. И новый директор прошла боевое крещение, когда у музея пытались что-то отжать. После тонны бумаг, нервов, угроз и скандалов Наталья Метелица оказалась на балу в Царском Селе, пригласила на танец Очень Важного Человека и, все объяснив, нежно допела: «Пожа-а-алуйста, помогите». А теперь посмотрите, какая она хрупкая. Если б самый важный человек не помог, ему бы остаток жизни снились жалобные глаза красивой женщины, внезапно просившей не бриллианты, а свои же музейные полкорпуса. Что еще нужно знать про Метелицу: она письменно поблагодарила несостоявшихся обидчиков, что оставили музей в покое. То есть вбила осиновый кол. Как принимать подарки Метелица утверждает, что никогда не комплексовала перед зарубежными партнерами и влегкую справлялась с «открытием Запада». Даже когда в голодные 1990-е бежала на работу по Невскому, глядя на сиротливые банки с молдавским соком в витрине Елисеевского, а назавтра летела в Париж говорить с баронессой Элен де Людингаузен в Доме Сен-Лорана. Она прекрасно понимала и понимает, что за спиной несметные сокровища Театрального музея. Например, пять тысяч (!) костюмов из гардероба Императорских театров — в основном оперных и немного балетных, среди которых платье Герцогини для Матильды Кшесинской и другие семнадцать нарядов премьеры «Спящей красавицы» Петипа 1890 года. И прочее вполне осязаемое и абсолютно бесценное, что вместе с воспитанием, образованием и харизмой дает внутреннее право общаться на равных, не заискивать и с благодарностью принимать подарки. Подарки и стали основой выставки «100 + 10», приуроченной к важнейшим для музея датам (она, кстати, продлится до 23 января 2019-го). Это уже глобальнее, чем улучшение художественной жизни, — это улучшение климата Санкт-Петербургский музей театрального и музыкального искусства ведет официальную родословную с 1918 года, но в основе его — сокровища «Первой русской театральной выставки» 1908 года, так что «100 + 10» — честное название. Какие драгоценности драгоценнее, хозяевам сказать нелегко, все уже родные, так что решено было сделать экспозицию самых ярких приобретений и даров последнего, особенно урожайного десятилетия. В списке — шедевры коллекции Нины и Никиты Лобановых-Ростовских, на музейном арго обозначенные как «50 единиц хранения». И особо щедрые, выставленные впервые дары Нины Лобановой-Ростовской из ее личной части коллекции — работы Бакста, Добужинского, Бенуа, Судейкина, Гончаровой. Плюс уникальные архивы Сержа Лифаря и балерины Иларии Обыденной; полное собрание костюмов, сделанных Пьером Карденом для Майи Плисецкой; пачки, пуанты и фотографии современных звезд балета из собрания продюсеров Гаяне и Сергея Данилян, уже ставшие историей. Хранители скрепя сердце выделяли лучшее из лучшего, ведь музей теперь может гораздо полнее представить русскую сценографию XX века и выправить историю: Октябрьская революция все разнесла и разбила. Хорошо, что не все вдребезги. А музей собрал. Отныне работы гигантов эпохи Серебряного века можно рассматривать без водораздела «в России» и «в изгнанье». И стену эту снесли так, как любит директор, — красиво, культурно, с хорошим научным аппаратом. От человека-оркестра человеку-оркестру Сергей Дягилев для Натальи Метелицы совсем уж что-то личное. Иначе почему бы он регулярно всплывал в разговорах, а собираемый ею как арт-директором международный фестиваль искусств «Дягилев. P.S.» проходил бы в девятый раз с безупречной репутацией: труппы только проверенные, спектакли для России обычно премьерные, концепции только обдуманные. Фестиваль холит свой набор бонусов — от текущих выставок, часто загодя связанных с концепцией, до международной научной конференции на базе музея, а теперь еще и второй год очень грамотно занимается сопродюсированием. Как весь танцующий мир, нынешний «Дягилев. P. S.» обратился к 200-летию Мариуса Петипа, официального отца русского балета, к которому Дягилев испытывал, скажем так, разные чувства. Наталья Метелица по привычке хорошо подумала и составила программу с логичным концептом: не обязательно настаивать, что твой Петипа самый петипистый, важно показать вдохновленные им спектакли. Что об этом думают в Японии, можно узнать в Александринском на балете «Баядерка. Пространство иллюзии» труппы Noism. Как вдохновлял Петипа трагически ушедшего Сергея Вихарева и как продолжает вдохновлять худрука Екатеринбургского балета Вячеслава Самодурова — узнать у веселой «Пахиты» этого театра в БДТ, самой заметной премьеры минувшего российского сезона. Погорячее, чтоб французско-русский рафинад откликнулся в Йоханнесбурге — пожалуйста, к этно-«Жизели» южноафриканской труппы Дады Масило The Dance Factory. И это мы еще не упомянули шикарный антракт из барочной музыки с контртенором Юрием Миненко в Капелле. И сопродюсерскую работу фестиваля, премьеру Татьяны Багановой из «Провинциальных танцев» — «Девушка с фарфоровыми глазами», парафраз «Коппелии» Петипа. И небольшую мировую сенсацию — один из четырех балетов спектакля «Неспящая красавица» Национального балета Норвегии Epic Short хореографа Мелиссы Хоу на музыку Первого концерта Чайковского. Говорят, там будет ирония по поводу классической балерины в современном мире, но профессионалы не обиделись, а вручили ему приз Critic’s Choice как лучшей премьере года. Шеф фестиваля Наталья Метелица дает понять, что Петипа вечен, потому что живой и разный, и лучше танцевать, чем ломать копья о его аутентичность. А еще приедут Матс Эк и Ана Лагуна, и можно будет тихо — они скромные люди — восхититься. А еще научная конференция и уникальный двухтомник «Петипа. Танцемания», издаваемый на трех языках. Это чтобы совсем с 17-го по 27-е не заметить петербургский ноябрь. Кажется, это уже гораздо глобальнее, чем улучшение художественной жизни, — это улучшение климата. Из чего следует очевидное. По сути Наталья Метелица — квинтэссенция современного директора, умеющего трезво думать, заговаривать больших начальников, очаровывать разного калибра спонсоров, дарителей и сочувствующих, делать из разномастного собрания людей-амбиций отряд музейных и фестивальных единомышленников. И массой других способов варить кашу из топора, оставаясь при этом собой. Сугубо петербургский шарм и непреклонность. Фото: Дуся Соболь, архивы пресс-служб Визаж: Алена Кондратьева Прическа: Мила Маремьянова Выставка «100+10» до 23 января в Шереметевском дворце Фестиваль «Дягилев P.S.» с 21 по 27 ноября