Сто лет заповедникам России: Невиданная дикая природа, созданная последним царем 100 лет назад (The Telegraph, Великобритания)

Эти леса, степи, арктическую тундру и субтропические горы немногим посчастливится увидеть. Сто лет назад одним из своих последних постановлений перед крахом Российской империи в 1917 Правительствующий сенат царя Николая II одобрил план, закрывающий большой кусок Сибири для общественности. Этот шаг стал отчаянной попыткой предотвратить замаячившую угрозу вымирания сибирского соболя — напоминающего горностая животного, чья шкурка была настолько ценна, что ходила почти как твердая валюта. Но, кроме того, этот указ, один из последних в истории Российской империи, лег в основу создания уникальной системы природных заповедников, которые сейчас покрывают территорию размером с Францию и от ООН получили более высокий природоохранный статус, чем любые другие в мире. «Это уникальное порождение авторитарной системы, которая тоже уважала науку, — говорит Игорь Честин, директор Всемирного фонда дикой природы в России. — За пределами бывшего Советского Союза ничего подобного действительно нет». Само название «заповедник» происходит от слова «заповедь», то есть священное распоряжение, завет. В отличие от западных национальных парков, организованных, чтобы поберечь природный мир ради человека, российские заповедники были созданы для науки и для сохранения окружающей среды. Игорь Честин Эти заповедники полностью закрыли для людей, навсегда оставив нетронутые ландшафты экосистемам дикой природы и ученым, которые их изучают. В результате появился ряд масштабных «лабораторий» под открытым небом, где собирают обширные знания о смене погоды и популяциях диких животных, которые могут стать ключевым вкладом в понимание климатических изменений и факторов, влияющих на биоразнообразие. Сегодня многие из них, если не все, снабжены буферными зонами, где иногда возникают информационно-туристические центры, которые можно посетить, если повезет получить разрешение. Кое-где позволяют прогуляться по строго обозначенным тропам. Но доступ в сердце этих заповедников до сих пор запрещен, а это значит, что лишь лесники и ученые смогут увидеть некоторые из самых замечательных российских ландшафтов. Успех и катастрофа За прошедшее столетие состояние заповедников менялось. Ленин, страстный любитель пеших путешествий, сильно расширил их; Сталин — сократил; после распада Советского Союза вновь был период быстрого расширения, однако возникли и новые проблемы. Недавно появились новые возможности в сфере торговли с Китаем, что породило спрос на редкие виды, которые ценятся в восточной медицине, и спровоцировало незаконный промысел тигров, медведей и десятков других видов животных. Сегодня в России 103 заповедника: от крошечного Приокско-Террасного к югу от Москвы, центра европейской селекционной программы по разведению бизонов, до обширного Большого Арктического заповедника, протянувшегося на 16 тысяч квадратных миль (примерно 4 169 000 гектаров) вдоль побережья Сибири. Наряду с сотней других национальных парков и охраняемых территорий они образуют одну из самых больших систем природных заповедников в мире. Однако природоохранным организациям все равно приходится бороться с браконьерством. Сайга, находящийся под угрозой исчезновения вид антилопы, раньше стадами в десятки тысяч особей кочевала по степям вокруг Каспийского моря. В 1970 годах ее численность составляла 850 тысяч голов, а сейчас она сократилась всего до нескольких тысяч. Волжские и каспийские популяции осетровых были почти уничтожены в результате чрезмерного отлова и браконьерской добычи икры в 1990-е годы. Сейчас, правда, их численность стабилизировалась после девятилетнего экспортного запрета, действовавшего с 2002 по 2011 год. Недавно стала обсуждаться проблема нелегальной торговли морскими млекопитающими, в том числе косатками и белугами, которых продают иностранным зоопаркам. Но есть и сферы, в которых были достигнуты значительные успехи. Соболя, которого хотел спасти сенат Николая II, больше нет в списке исчезающих видов, кавказский благородный олень вновь появился на склонах Кавказских гор, а европейский бизон, когда-то практически вымерший, возвращается в леса по всей стране — в значительной степени именно благодаря защите, предоставляемой заповедниками. Последний подсчет амурских тигров, количество которых оценивается в 480-540 голов, продемонстрировал небольшое, но заметное улучшение. Между тем ранее популяция двигалась в сторону почти неизбежного вымирания. Главным успехом стал проект «Земля леопарда» — новый национальный парк, созданный в 2012 году путем объединения и расширения трех охраняемых территорий на Дальнем Востоке. За прошедшие с того момента пять лет поголовье дальневосточных леопардов, одного из самых редких и близких к исчезновению видов на планете, выросло примерно с 30 до 80 особей, и это внушает надежду, что его ранее почти неизбежное вымирание удастся предотвратить. Леопард Leo 61F в парке "Земля леопарда" «Система природных заповедников — одна из вещей, которыми Россия, без сомнения, должна гордиться», — считает Игорь Честин, один из видных российских деятелей в области охраны природы, которые начали работать на охраняемых территориях в конце советской эпохи. Под угрозой На передовой борьбы с браконьерством стоят государственные инспекторы или лесники: эти мужчины и женщины занимаются низкооплачиваемой работой, патрулируя заповедники и охраняя порой самые удаленные уголки России. Это отшельническая, трудная работа, но она привлекает всех — от профессиональных ученых и местных жителей, стремящихся сделать карьеру, до идеалистов, которые любят природу и бегут от сумасшедшей городской жизни, говорит Всеволод Степаницкий, бывший глава департамента, отвечающего за охрану природы, в Министерстве природных ресурсов и экологии России. Но, предостерегает он, одного этого недостаточно для одной из самых сложных работ — службы егерем, который борется против браконьеров. «Не каждому нравится задерживать преступников. Это тяжело. Вам должен быть по душе адреналин, — говорит он. — Любить природу — это очень хорошо, но здесь вы еще должны кайфовать от процесса охоты». Эта работа, успех которой очень во многом зависит от увлеченности и целеустремленности сотрудника. «Нам нужно много знаний и навыков», — говорит Александр Юрков, егерь в горном Кавказском биосферном заповеднике, когда его спрашивают, что требуется для выполнения этой работы. Среди прочего, вы должны быть опытным наездником и уметь подковать лошадь: местность тут слишком пересеченная, чтобы ездить на механических транспортных средствах, поэтому Александр и его коллеги патрулируют скалистые горы и дремучие леса верхом как следопыты, лесники и полицейские в одном лице. Кроме того, вы должны понимать, «что можно, а что нельзя делать в лесу», комментирует Валерий Деревянко, еще один егерь из того же заповедника. «Вам все время придется спрашивать себя: „Хорошо, а туда я могу пойти? Нужно ли мне спешиться? Безопасна ли эта тропа?"» В отдаленных лесах, где резко меняется погода, не работает сотовая связь и нет спасательной службы, всегда рискуешь. Инспекторы в Кавказском заповеднике ходят в патрули только по трое, рассказывает Александр Юрков. «Таким образом, если кто-то окажется ранен, второй человек останется с пострадавшим, а третий сможет отправиться за помощью», — объясняет он. Вам должно нравиться делать эту работу, но любви к природе недостаточно. Городские романтики, по словам обоих мужчин, редко задерживаются тут надолго. Всеволод Степаницкий, бывший сотрудник министерства, считает, что сложная профессия лесника не пользуется тем уважением, какого заслуживает. Зарплаты на всех уровнях низкие: опытный егерь получает чуть больше 18 тысяч рублей в месяц. Новички зарабатывают всего 12 тысяч. Хуже всего то, рассуждает Всеволод Степаницкий, что сильно отличается уровень подготовки и что российская общественность не особенно уважает эту профессию. «Главная проблема заключается в том, что у нас нет единого агентства вроде Службы национальных парков США», — говорит Всеволод Степаницкий. В апреле он ушел в отставку из министерства, разочарованный тем, что он называет отсутствием политической воли для создания такого агентства. «В странах, где есть настоящие службы, занимающиеся этим делом, например, в США или странах Южной Америки, люди, которые там работают, гордятся этим. Когда же нет ни престижа, ни уважения, ни достойного обучения, людей трудно мотивировать». Леопарды в опасности Всеволод Степаницкий — один из нескольких чиновников, работавших в сфере охраны природы, которые уволились за последний год из-за чрезмерной бюрократии и явного равнодушия ведомства к необходимости реформ. Этот массовый уход заботит многих защитников окружающей среды, обеспокоенных нехваткой настоящих ученых на высших уровнях государственного управления. «В этом правительстве многие склонны считать, что реальные профессии — это только экономисты и юристы, — сказал Игорь Честин во время интервью в российском штабе Всемирного фонда охраны природы в Москве. — Почему все так плохо? Потому что решения обычно принимаются в ходе межведомственных встреч на уровне заместителей министра». «Если в министерстве нет человека, который понимает и может объяснить, почему тот или иной вид важен или почему не следует трогать тот или иной заповедник, у министерства нет возможности настаивать на помощи или бороться с каким-то законопроектом, который может навредить», — добавил он. Речь шла об ожесточенной борьбе за судьбу объекта Всемирного природного наследия под названием Западный Кавказ, куда входит ряд охраняемых территорий, включая Кавказский заповедник. Большое Имеретинское озеро на территории Кавказского государственного природного биосферного заповедника Россия пообещала расширить границы этого объекта Всемирного природного наследия в рамках своей заявки на проведение в 2014 году Олимпийских игр в Сочи — и этот шаг был также решающим для проекта, который поддержал Всемирный фонд охраны природы и даже сам Владимир Путин: «Восстановление леопарда на Кавказе». Но эти планы отложили в долгий ящик, чтобы два горнолыжных курорта, один из которых принадлежит государственному гиганту Газпрому, а другой — Владимиру Потанину, одному из богатейших людей России, могли расширить территории своих склонов и инфраструктуру в долины, изначально предназначавшиеся под охраняемые районы. Сейчас Игорь Честин опасается, что курорты планируют наступление и на сам заповедник: такой проект потребует изменений в законодательстве на высшем правительственном уровне. Организаторов этого проекта активно поддержали союзники в правительстве, считающие, что развитие туристической индустрии в Сочи важнее, чем спасение нескольких животных. Но Игорь Честин говорит, что у защитников природы тоже есть свои союзники в правительстве, и обе стороны стараются убедить Владимира Путина встать на их сторону. Вертикаль власти Отношения российского президента с охраной природы несколько шизофренические. Всем известно, как он любит фотографироваться с большими хищниками, и он порой использовал свое влияние, чтобы поддержать усилия защитников природы, в том числе оказавшийся сейчас под угрозой проект по реинтродукции персидского леопарда. Но он нередко встает на сторону промышленности по таким вопросам, как бурение нефтяных скважин в арктических областях, а также имеет пристрастие к спорным строительным проектам (таким как возведение сооружений для Олимпийских игр 2014 года в Сочи). Его даже обвиняли в том, что некоторые из его перфомансов в стиле Дэвида Аттенборо (David Attenborough) — фальшивая игра на камеру. Именно централизованный и авторитарный стиль правления впервые создал заповедники, и современные защитники природы тоже иногда могут обратить нынешнюю российскую «вертикаль власти» в свою пользу. Игорь Честин, умелый дипломат, чья организация тщательно сохраняет баланс, то бросая вызов российскому правительству, то сотрудничая с ним, говорит, что поддержка президента имела решающее значение для программы по реинтродукции персидского леопарда и что национальный парк «Земля леопарда» на Дальнем Востоке никогда не был бы создан без личного участия Сергея Иванова, бывшего руководителя администрации Владимира Путина. Кроноцкий заповедник. Камчатский бурый медведь Всеволод Степаницкий с этим согласен. После того как в 2010 году Владимир Путин посетил Кроноцкий заповедник на Камчатке, рассказывает он, тогдашний премьер-министр быстро созвал совет, чтобы решить ряд вопросов, поднятых его сотрудниками. Говоря откровенно, добавляет он, то, что Кремль использует дикую природу для пиара, — это quid pro quo («услуга за услугу»), и российские защитники природы должны этим пользоваться без всякого стеснения. «Не так уж часто в российской истории у страны был лидер, который искренне любит животных, — сказал он. — Мы должны это использовать, пока есть возможность».