«После «Зенита» он собирался в Португалию». Клуб из Литвы помнит Сарсанию и огонь «Спартака»

В Клайпеде один из самых эффективных менеджеров российского футбола провел 4,5 года, и в память о нем сегодня там проведут матч. Sport24 рассказывает о необычном проекте Сарсании словами тех, кто с ним работал. Константин Сарсания тренировал в Литве с 2013 по 2017 год, в первый же сезон заняв второе место. Но работать на литовском рынке он начал еще в 1990-е, когда помог перебраться на Запад целой группе местных футболистов — в том числе нынешнему тренеру сборной Эдгарасу Янкаускасу. В портовой Клайпеде, где он работал, футбол — лишь второй по популярности вид спорта. В этом сезоне игры «Атлантаса» собирают от силы 700 человек, в то время как на баскетбол ходит по 5 тысяч. Прямо сейчас «Атлантас» стоит на шестом месте из восьми и не может выиграть уже 12 матчей — после майских 7:1 в Кубке. Но в истории клуба случались времена и похуже — за несколько лет до приезда Сарсании ситуация была настолько унылой, что президенту клуба Вацису Лекявичюсу пришлось самому встать в ворота. В 48 лет! — Нас тогда выкинули во вторую лигу. Команды совсем не было. Вратарь получил травму, и пришлось мне играть, — вспоминает Лекявичюс. — Но, когда пришел Сарсания, все уже было нормально. До Сарсании самой крутой заезжей знаменитостью в Клайпеде считался Адебайо Акинфенва, габаритнейший футболист этой планеты. Он играл здесь в самом начале 2000-х, и «Атлантас» стал первым профессиональным клубом в его карьере. Англичанин попал в Литву благодаря родственным связям своего агента. — Он сам попросился в команду. Я такого игрока еще никогда не видел! Все было нормально, но фаны оскорбили его некрасивым лозунгом. И все — он перестал ходить на тренировки, целыми днями смотрел дома фильмы, ел чипсы и пил колу. Приезжал только на игры, все остальное было «опасно», — рассказывает Лекявичюс, который тогда был тренером. А о визите «Спартака» на матч Кубка Интертото в 2004-м в Клайпеде вспоминают до сих пор — поддержать красно-белых приехали болельщики из соседних Латвии и Калининграда, а сама игра сопровождалась масштабными беспорядками. — Я первый раз видел, чтобы так много людей пришло! — говорит Донатас Навикас, которого здесь называют не иначе как «человеком, забивавшим «Спартаку». — У них Павлюченко играл, вратарь польской сборной (Войцех Ковалевски — Sport24). Из-за ажиотажа было немного дискомфортно, а когда спартаковский болельщик побежал прямо через поле, полетели стулья. Включилась полиция, мы пошли успокаивать болельщиков. Много эмоций было! — Клайпеда не была готова к подобным матчам, — считает Вацис Лекявичюс. — На моих глазах в автобус «Спартака» ворвался болельщик в маске — со словами: «Стыдно, ***, вы начнете играть или нет?» Игроки сидели с опущенными головами. Потом — прорыв на поле, спартаковский фанат показал: мы готовы! Такая битва была! Полицейские убили нашего болельщика, пошла волна… В Клайпеде «Спартак» проиграл 0:1, но прошел дальше благодаря домашним 2:0. О той игре у руководителя «Атлантаса» тоже есть история: — В Москве помню предматчевый ужин. В казино, все в золоте. Нас двое приехало, а спартаковских директоров — человек 10! Они спрашивают: «Кто у вас президент?» Отвечаю: «Я». «А директор?» — «Я». «А главный тренер?» — «Тоже я». Смотрят и не понимают. Дали нам фишки. Подняли бокалы, поздравили, и пошли играть. Я свои фишки отдал. Потом смотрю — а под ногами пингвины плавают! Ничего себе! В «Лужниках» тогда искусственное поле было, жара жуткая. А на 7-й минуте нам пенальти дали. Ни за что! И дружба народов кончилась. «Спартак» тогда плохо играл, неудачный сезон у них был. В прошлом году «Атланас» рубился в еврокубках с «Кайратом» Андрея Аршавина. На выезде литовцы сгорели 0:6, поэтому ответный матч был неважен. Но в клубе рассказывают, что, прогулявшись по городу и увидев местный порт, Аршавин был приятно удивлен. Другой экс-зенитовец, Констанин Сарсания, в тот момент уже вернулся в Петербург и собирал там новую команду. Он хотел, чтобы «Атлантас» возглавил его помощник Римантас Жвингилас, но в клубе решили по-другому. После этого пошли слухи, что в будущем Сарсания вернется, чтобы поставить на ноги соседнюю «Палангу». О работе Сарсании в Литве спецкору Sport24 рассказали люди, следившие за ним все эти 4,5 года. Римантас Жвингилас, ассистент Сарсании в «Атлантасе»: — В прошлом году мы отмечали двадцатилетие нашего знакомства. В 1997-м Костя был начинающий футбольный агент. Он отправил меня в Бельгию, и с этого у нас начались такие теплые отношения. Он с моей семьей ладил, с детьми. После Бельгии я был в «Торпедо», петербургском «Динамо», заканчивал в Казахстане. Потом стал учиться на тренера, и был промежуток, когда мы только созванивались. Я не представлял его в Литве. Материально у человека все было хорошо. Поэтому было много вопросов: «Что он тут делает?» Я никогда у него это не спрашивал. А потом понял: человек тут просто отдыхал. Он всегда хотел заниматься тренерской деятельностью. Этот человек жил футболом, в руках у него всегда были телефоны. Ему было интересно сделать что-то с нуля, а не прийти на готовое. Я был уверен: за ним из России приедут игроки высокого уровня. Как-то спросил: «Кость, а когда уже ребята появятся?» А он: «Какие ребята? Мы тут будет строить футбол». Вацис Лекявичюс, директор «Атлантаса»: — В «Атлантасе» работал Сергей Савченков, через него мы и вышли на Сарсанию. Потом встретились в Калининграде, и я уговорил их попробовать в Литве. В 2013 году они приехали. Сарсания ввел свой порядок, в городе началось оживление. Просматривали всех молодых. Два вратаря потом уехали в Европу: Эдвинас Гертмонас — в «Ренн», а Марюс Адамонис — в «Лацио». Не думаю, что Сарсания рассчитывал задержаться у нас на 4,5 года, он ждал варианты. Как руководитель клуба, я не до конца понимал, когда на самые важные матчи мы отдавали в аренду Панюкова — то во Францию, то в Португалию. В Лиге Европы его очень не хватало, такого нападающего в Литве не было. Я думал, что к еврокубкам подъедет 3-4 игрока, которые помогут нам попасть в группу. Можно сказать, это было мечтой. Рассчитывал на связи. Но тренер думал по-другому. Изменений было много, первые два года хватало эмоций. Но врать не буду: я ожидал, что мы построим структуру, может быть, станем фарм-клубом российской или французской команды. Самый первый разговор был об этом. Но не получилось. Сейчас начинаем все сначала. Зарплат в Литве больших нет, можно пригласить только тех, кто хочет себя показать. И есть мечта построить новый стадион. Но думаю, кризис пройдет. Владимир Тункин, ассистент Сарсании в «Атлантасе»: — С Костей мы в «Динамо-2» были, а близко познакомились на турнире во Франции. Потом, закончив играть, он позвал меня в «Академику», и мы стали работать вместе. Когда ехали в Литву, я вообще ничего о ней не знал. А Костя первые большие проекты начал именно с Литвы: Янкаускас, другие футболисты… В России игроки нужного уровня были задействованы, не всех можно было пригласить. Мы собрали футболистов по Литве. Были опытные — например, Донатас Навикас, который «Спартаку» забивал. Были молодые, на которых не обращали внимания. Мы их сплотили и в первый же год заняли второе место. Хотя могли и первое: отставали очков на 12, но сравнялись с «Жальгирисом». Если бы выиграли в последнем туре, у нас был бы золотой матч. Но, видимо, не готовы оказались. Чувствовалось опустошение, конечно. Но все понимали, что проделана большая работа. У нас был более-менее французский стиль. «Атлантас» играл быстро и плотно. Проводили сборы в Турции, на Кипре, там были хорошие спарринги. И условия хорошие. 2-3 клуба в Литве опережали нас финансово, но в Клайпеде даже у 28-29-летних появлялась перспектива. У Константина Сергеевича было много связей: чуть-чуть футболист себя проявлял, и он мог его куда-нибудь отправить. Панюкова Костя заметил в 14 лет. В Литве он провел ему «реанимацию». У Андрея было 9 килограмм лишних, он двигаться не мог. Физически не готов был! Но потихоньку восстановился, а мастерство у него высокое. Когда подготовился, принес нам большую пользу. Он — командный игрок, не индивидуалист. Думаю, еще проявит себя. Самый яркий матч той поры — когда «Жальгирис» дома 4:2 обыграли, Панюков тогда три забил. Перед этим мы проиграли в финале Кубка из-за удаления, но через 5-6 дней команда себя переборола. Доброта у Кости в крови была. Люди его подводили, но он не обижался. Помню его фразу: «Я собираю информацию, но скорых выводов не делаю. Надо дать человеку шанс». Когда возникали какие-то конфликты, он говорил: «Решать нужно мирным путем, война ведет к разрушениям». Костя пытался всем помогать, кто просил. Он не был жадным, мог последние деньги из кармана отдать. После игр всегда общался с болельщиками, рассказывал им про команду. На стадион тогда ходил мужчина, который всегда стоял с иконкой Божьей матери. Он и сейчас ходит. У него что-то со здоровьем, с психикой. Так вот: один раз его не пустили — и мы проиграли. У нас в тренерской до сих пор стоит иконка Николая Чудотворца. Как не сохранить было? Костя верил в Бога, меня покрестил. Да и я верю. Перед матчами он говорил: «Самое главное — быть готовым, а там как Господь пошлет». На сборах в Турции постоянно ездили в Храм Святого Николая. Это 4 часа от Белека по извилистым дорогам. В первый год женщина подарила нам иконку, и перед каждой игрой Константин Николаевич ее целовал. Со всеми православными обрядами. Геннадий Владимирович, тот самый болельщик «Атлантаса»: — Я родился в Клайпеде в 55-м году. В один день с Карлом Марксом. Раньше мотористом на судах работал, в порту. За последние три года потерял пять родственников, опустился. В 1987-м году отец умер, в 93-м — мать. Последний удар — в 2014 году у меня жена умерла от рака. Я ее очень любил, мы 31 год вместе прожили. Она наполовину еврейка была, словачка. Из Краснодарского края. Теперь доживаю свой век. Начал выпивать, бутылки собираю… Бываю на всех матчах «Атлантаса». Иконку сегодня не взял, но ничего страшного — Бог простит. Бог всех любит. Сарсания верующий человек был, никогда мне не отказывал. Царствие ему Небесное во славу Иисуса Христа. У него какая-то святость была. А вы не можете помочь мне во славу Иисуса Христа? Вы, кстати, какой конфессии будете? Владимир Тункин: — Мы с Костей обсуждали жизнь в Клайпеде. Ему очень нравилось это место. Смесь хвойного леса, моря, воздух — супер! Люди спокойные, никуда не спешат. Костя говорил: «Москва — это борьба за денежные знаки. А здесь мы занимаемся любимым делом». В последний год Сарсания получил много приглашений — два из Бельгии, «Витория Сетубал» его ждала. В Россию тоже звали, но он не хотел. 5 июня он должен был улетать на подписание контракта с «Виторией». Команда там постоянно занимала 8-9 места, в составе — взрослые футболисты. Португальцы следили за нами два года и решили пригласить Константина Сергеевича. Но после предложения «Зенита» Костя сказал: «Поедем в Португалию через год — я договорился с президентом». Он приезжал в Литву за несколько дней до смерти. «Зенит» тогда должен был играть с «Анжи», и Костя сказал: надо съездить в Клайпеду, чуть-чуть отдохнуть, подзарядиться. Я тогда в Литве уже не работал, потом вернулся. Вечером сел на поезд и приехал в Питер. Мы встретились, съездили на базу «Зенита», Костя поговорил с Фурсенко, и тот его отпустил. В Клайпеду отправились на машине. Водителем у Кости, кстати, был Игорь Козлов, бывший футболист. Утром мы встали, позавтракали и пошли на прогулку. Костя прихрамывал. Посмотрели на стадионе игру, «Атлантас» уступил. Костя подрасстроился, потому что организация игры чуть-чуть поменялась. Потом мы поехали в Москву. Долго ехали. В Москве Костя сказал: посплю, ко мне доктор придет, посмотрит спину. Думали, проблемы с ногой из-за этого. Он же обезболивающие таблетки пил. В Москве Костя жил в гостинице. Расставаясь, мы поговорили, он дал мне тысячу на такси. Вечером позвонил ему — он не взял. Потом перезвонил: пришлось в Питер лететь, срочно вызвали. А в субботу я узнал: Костя попал в больницу, уже в плохом состоянии. Мы с женой пошли в церковь. Потом его сын Денис позвонил, сказал: Викторович, поставьте свечку. Дома я не мог находиться, поехал в больницу. Встретил там Женю Гаврюка — он у нас в «Академике» был. Спрашиваю: «Что с Сергеичем?» А он отвечает: «Сергеич умер…» Мы вместе шли по жизни. Костя дал мне знания. Теперь мой друг мне снится. По-доброму снится. Злым я его мало помню — только когда футболистов надо было подстегнуть. И то он потом говорил: «Что-то я так грубо с ними поговорил!» Жалко, жалко, конечно. Вацис Лекявичюс: — На последней игре Сарсания сидел на балконе, мы тогда проиграли «Судуве», хотя хорошо играли. В Клайпеде у Сарсании распухла нога, и он уехал на машине. Если бы он показал мне ногу… У меня жена проболела два года, я знаю симптомы. Мы бы его не отпустили отсюда. Римантас Жвингилас: — У нас с ним были разговоры, чтобы я работал скаутом «Зенита» по Скандинавии. Покажу вам его последнее сообщение. Я написал: «Босс, молюсь за твое здоровье». Он ответил: «Спасибо, Рима». А ночью оторвался второй тромб, и Костя умер… Утро у него всегда начиналось с улыбки. А я такой человек, что мне с утра немного тяжеловато. Он спрашивал: «Ты чего такой пасмурный?» Всегда подкалывал. И чтобы еще больше меня довести, такие горбыли кидал! Любил пошутить, телефон спрятать или разыграть, как будто мне из посольства какого-нибудь звонят. То из грузинского, то из израильского. Не было ни дня, чтобы он что-то не выкинул. Когда Костя ушел, я пережил потрясение, как будто кого-то близкого потерял. Остался и без друга, и без брата, и без футбола.