Станет ли Испания еще одним «евродругом» России

Когда я «роюсь в днях» в поисках наиболее яркого воспоминания о советско-социалистическом детстве, то «вспоминаю одно и то же» – пионерские парады. Не потому, что был в те годы особо политизирован, а из-за маленькой детали, сформировавшей у меня интерес к одной европейской стране (однажды и, как выяснилось впоследствии, навсегда). На парад полагалось прийти одетым в советскую белую рубашку с советским красным галстуком и в головном уборе советского же производства, но названым «испанкой». Тогда ни у кого не вызывало вопросов, зачем советскому пионеру шапочка западного образца: испанка – символ интернационализма. Любой школьник СССР в 1960-е годы на вопрос «что для тебя Испания?» моментально выпаливал: – No pasaran! А после – рассказывал про наши интербригады, сражавшиеся на стороне республиканцев против фашиствующего молодчика Франко, и про то, как «наши пароходы вывозили испанских детей из ужасов гражданской войны под мирное небо Советского Союза». И не важно, кто тогда управлял государством на Пиренейском полуострове – для нас существовало единственное политическое имя Испании: Долорес Ибаррури, первое лицо местной коммунистической партии, получившая гражданство СССР и руководившая испанскими коммунистами из Москвы. И все мы точно знали, что фраза «над всей Испанией безоблачное небо» – не тот прогноз погоды, от которого далекое пиренейское государство хлопает в ладоши. Но спросите сегодняшнего двенадцатилетнего школьника, что такое Испания. Скорей всего, вам скажут, что Испания – это страна, которую мы обыграли в четверть финале по пенальти (ну не зря же мы, в конце концов, принимали мундиаль и бились на нем, как Рубен Ибаррури – сын Долорес – в рядах Красной Армии под Сталинградом). Некоторые заметят, что Испания – член Евросоюза. Хоккейный болельщик непременно укажет, что «Валерий Харламов – испанец по матери», а футбольный вспомнит термин «класико». Более-менее состоятельные горожане наверняка назовут триаду «хамон – вино – оливки». На этом, пожалуй, все. Мы разошлись, как в море корабли, идет ли речь о восприятии Испании разными поколениями россиян, или о политике, осуществляемой официальными Москвой и Мадридом. Испания – это НАТО Заявка Мадрида на вступлении с Североатлантический военный союз была удовлетворена в 1982 году, что советским руководство логично восприняло как недружественный шаг, при том – непонятный. Во дворце Монклоа (резиденция испанского правительства) тогда рулили социалисты, которые вроде бы должны были дружить с СССР, но почему-то не стремились к этому. Диктатор Франко, к тому времени уже шесть лет покоившийся в мемориальном комплексе «Долина Павших», в НАТО свою страну не загонял. Впрочем, пока был жив Варшавский Договор, угрожать Москве были коротки руки: СССР был надежно отделен от Альянса буферной территорией дружественных соцстран. А когда в конце 1990-х НАТО вплотную пододвинулось к российским границам, демонстрировать западные мускулы ослабевшей и сосредоточившейся на челночном бизнесе РФ было необязательно. Достаточным считалось просто покуривать у рубежной черты, навалившись плечом на пограничный столб и периодически передергивая затвор автоматической винтовки М-16. Теперь ситуация иная. Испанские офицеры входят в военный контингент проамериканской коалиции в Сирии (куда ее никто не звал), регулярно вставляющей палки в колеса российской группировке, действующей там по просьбе законного правительства страны. Испанские летчики, патрулируя эстонское небо, «по неосторожности» выстреливают ракетой класса «воздух – воздух» в направлении российской территории. В данном случае брать «неосторожность» в кавычки обязательно – пуск ракеты не то действие, которое выполняется одним движением. Это вам не кофе на галифе опрокинуть, нужно целую серию команд кнопками подать, отвечая на сигналы дисплея. Не забывают испанские власти и про Крым, мнение населения которого западным европейцам по барабану. Результаты референдума о воссоединении с Россией не признаются, а для перехода полуострова «под юрисдикцию непосредственно Кремля» в пиренейских СМИ имеется одно-единственное слово – «аннексия». Испанская пресса упражняется в русофобии Плюрализм мнений о России в испанских СМИ выглядит, мягко говоря, неуравновешенным. Коммунистической La Republica нравится практически все решения, принимаемые в Кремле – это традиция, поддерживаемая со времен существования СССР, ее не вытравить кислотой и не выкорчевать трактором. Все остальные издания сторонники установки типа «критиковать при малейшей возможности» и не хныкать, если от решений Запада по России испанскому бизнесу придется немножко пострадать. Последнее, правда, соблюдается не всегда: все-таки из-за российских «контрсанкций» испанское сельское хозяйство несет чувствительные потери, измеряемые сотнями миллионов евро в год. Но выражать протест Брюсселю все равно нельзя: в ЕС, как в советском Политбюро, стремятся к единогласию. Шаг влево или шаг вправо влечет за собой недополучение кредитов, субсидий и прочих видов вспомоществования. На заре Евросоюза между его странами существовало очевидное разграничение: есть «четыре кита» (Великобритания, Германия, Франция, Италия) и все остальные. «Остальные» были больше источником головной боли, нежели прибыли, но в условиях принципа «голосуем единогласно» при проведении каких-то решений на международном уровне от них был толк. Четыре из «остальных», заметные по территории и населению и создававшие наибольшие финансовые сложности для Брюсселя, при этом входили в неофициальную группу PIGS (Portugal, Irland, Greece, Spain). На протяжении двух десятилетий денежные вливания в эту группу под грифом «на работы по спасению экономики» составили столь значительную сумму, что в ЕС решили поступить в соответствии с пословицей «лучше ужасный конец, чем ужас без конца», объявив государства PIGS «спасенными». На фоне балканских и восточноевропейских «новичков» они стали считаться «средневесами» ЕС и начали исполнять решения Сообщества с большим рвением, чем прежде. А потом Сообщество решило, что Россия ему не друг. При этом в 2012 году Мадриду удалось выбить у «тройки» (МВФ-Евроцентробанк-Еврокомиссия) 100-миллиардную матпомощь на санацию банковской системы. В итоге хватило 40 (остальное досрочно вернули, чтобы не платить лишних процентов по кредитам), после чего Испания, стиснув зубы, показывала один из самых высоких приростов ВВП в ЕС (от 3,2 до 2,1%), но параллельно рос и государственный долг, достигнув в итоге 98% ВВП. Посему Россию в испанской печати рисуют так: если негативная информация, то с обилием восклицательных знаков, если позитивная, то с констатацией фактов и вообще без эмоций. В первом случае улик, доказательств и документальных подтверждений виновности Москвы в приписываемых ей злодеяниях (вроде недоотравления Скрипалей и прикрытия Сирии в вопросе химоружия) не требуется. Политические фигуры, проявляющие мало-мальские симпатии к Москве, моментально объявляются либо «троянскими конями Путина в Евросоюзе» (примеры – итальянский вице-премьер Маттео Сальвини и венгерский премьер Виктор Орбан), либо правыми с непременной приставкой «ультра», подчеркивающей экстремистскую сущность личности (канцлер Австрии Себастьян Курц, нидерландский политик Герт Вилдерс, инициатор Брексита Найджел Фарадж и лидер Национального объединения Франции Марин Ле Пен). При этом политические организации, угрожающие нынешней миграционной политике ЕС («Альтернатива для Германии», «Шведские демократы»), по умолчанию считаются «пророссийскими и пропутинским» и награждаются званием «фашиствующих». Время от времени с газетных страниц все-таки раздаются пожелания «нормализовать экономические отношения с Россией», но они вкладываются в уста сторонних персон, вроде университетских профессоров или аграриев, страдающих от сокращения экспорта своей продукции. А месяц назад случилось нечто из ряда вон выходящее: новый премьер-министр Педро Санчес позвонил российскому президенту Владимиру Путину и, как сообщила El Pais, поговорил с ним «о развитии двусторонних отношений и улучшении контактов между ЕС и РФ». В связи с этим звонком журналисты другой газеты – El Mundo – вспомнили, что последний раз Путин приезжал в Испанию с государственным визитом в 2006 году, а испанский премьер был в России в 2013-м (Мариано Рахой в Санкт-Петербурге в рамках саммита G20). Российская пресса звонка из Мадрида в Москву вообще не заметила. Мы первые по чаевым В то же время Испанию и Россию связывают многие десятилетия дружбы и взаимопроникновения культур, поэтому, несмотря на принадлежность к противоположным военным и политическим лагерям, две страны продолжают «культурно взаимодействовать», обмениваясь гастролями театров и оркестров. В Испании с удовольствием принимают балеты Большого и Мариинки, демонстрируют в местных музеях «гостевые» коллекции из Эрмитажа и Русского музея. В свою очередь в России тепло принимали великого Пласидо Доминго, а не менее великая Мосеррат Кабалье даже обнаружила в РФ своих родственников. Простых россиян простые неполитизированные испанцы тоже любят: в ресторанах, отелях и агентствах недвижимости русские всегда имеют статус желанных гостей. По количеству оставляемых там средств они четвертые после граждан Великобритании, Германии и Франции, а по чаевым – первые. Но на уровне политэлиты ситуация иная, продиктованная членством Испании в НАТО и Евросоюзе. Да, Мадрид не Лондон, и особо злостным врагом Москву не там считают. Но наиболее точной характеристикой данного этапа отношений могут считаться слова из песни Высоцкого «и не друг, и не враг, а так»: рассчитывать на поддержку Испании так же, как на поддержку Австрии, Венгрии или Кипра, России не приходится.