«На службе я Жеглов…» Оперативник - о секретах уголовного розыска

Полковник Хавабу почти двадцать лет отдал службе в уголовном розыске, хотя никогда специально к ней не готовился. Зато теперь не представляет себя в другой профессии. О том, как изменился криминальный мир за эти годы, о важности каждого слова и громких расследованиях он рассказал в интервью «АиФ-Красноярск». Робин Гуды из криминала исчезли Михаил Маркович, «АиФ-Красноярск»: 5 октября угрозыску России 100 лет, но люди представляют себе работу убойного отдела по сериалам. А в кино бравые сыщики успевают наливать и раскрывать преступления. Насколько это соответствует практике? Эдуард Хавабу: В розыске нет святых, и если достигнут реальный успех, то можно и рюмку поднять. Но, конечно, не с такой частотой. Реальная работа совсем другая. В кино за одну серию устанавливается личность преступника, собирается доказательная база, потом ещё эффектное задержание. В жизни могут уйти годы на установление личности. Всё зависит от информации. Есть наработанные схемы её получения, но иногда и они дают сбой. И тогда приходится начинать всё сначала. Очень часто такое возвращение приносит успех. Возникают новые вопросы. А правильно сформулированный вопрос может дать единственный ключ к отгадке. То же самое и с доказательной базой. Мало знать, кто преступник, надо доказать его вину. Поэтому я всем молодым сотрудникам рекомендую фильм «Место встречи изменить нельзя» как учебное пособие о работе уголовного розыска. - В упомянутом вами фильме герои ссорятся из-за подброшенного Кирпичу кошелька. На чьей вы стороне в этом конфликте? - Знаете, по жизни я Жеглов! За почти 20 лет службы меня никто не упрекнёт в подтасовке доказательств. Но позиция Жеглова мне ближе. Он стоит на стороне несчастной тётки, у которой карманник вытащил кошелёк с последними деньгами. А он не просто украл, он ещё и скинуть успел ворованное. Так на чьей стороне быть? Впрочем, если мы вспомним фильм дальше, то дело Груздева (в фильме его обвиняют в убийстве, которого он не совершал. - Авт.) показывает, что в следственной группе должен быть Шарапов - честный, искренний, сомневающийся. И мне везло на службе: рядом со мной всегда был такой Шарапов. Я могу быть 99 раз прав, но нельзя ошибиться и в 100-й. - Все сыщики обязательно упоминают «оперской фарт» как один из решающих факторов в расследовании. Был ли он в вашей жизни? - Конечно! Помню, нас собрали на поиски преступника, а была только фотография и информация, что он живёт в Зелёной Роще. Приехали на «Газели» 20 человек. Высадились. И один из моих коллег попросил хоть раз глянуть на фото подозреваемого. Ему протянули снимок, он посмотрел и вдруг вытянул руку в сторону: «Так вот он идёт». Это было самое быстрое задержание на моей памяти. У самого был случай. Расследовали заказное убийство. Версий нет. Обратили внимание, что погибший часто ездил к дантисту. Допросили его. Ничего не видел, никаких волнений, никаких предчувствий не было. «Странного ничего не заметили»? «А у него незадолго до смерти колесо у машины порезали, боковой порез был, он ругался, что ремонтировать было сложно». Мы бросились проверять автосервисы, камеры слежения и нашли машину, которая за ним следила, и с этого места раскрутили всё убийство. А ведь родственники тоже про порез знали, но их не спросили, а они не вспомнили. Могли и не раскрутить дело, а так заказчик и ещё 4 человека отправились в тюрьму. - А бывало, что что-то шло не так? - Был тяжёлый случай. Убили семейную пару. Тела сожгли вместе с машиной. Они вместе ездили на ночные вызовы, считая это страховкой от нападения, а в результате погибли оба. И не было в деле никаких зацепок. Никаких! Огонь уничтожил все следы. Стали работать по возможному кругу подозреваемых. Допрашивать тех, кто по психологическому портрету мог совершить такое. Пустышка. Наиболее вероятный кандидат даже через полиграф прошёл - не он убийца. Я, когда в последний раз с ним беседовал, спросил: «Кто мог это сделать?» Тот отвечает: «Я!» Так как уже отбывал наказание за убийство. Однако полиграф показал его непричастность. Уже в дверях он задумался и говорит: «Есть один парень, дружит с моей сестрой, так вот спрашивал, правда ли, что огонь уничтожает все следы». Без моего последнего вопроса мы бы, возможно, не скоро вышли на след убийцы. А носитель информации не понимал, что располагает важными для нас сведениями. Эгоисты-романтики - С чего началась ваша служба в полиции? - Я учился на следователя и через два года обучения вышел на двухмесячную практику. Выезжаем на вызов. Ребята-оперативники бегают, ищут, а я сижу, пишу. Мне приводят свидетелей, подозреваемых, а я всё пишу. Два месяца заполнял бумаги! Я с уважением отношусь к работе следователей, но тогда понял, что это не моё. - Из следователя вы переквалифицировались в оперативника и спокойную кабинетную работу променяли на чистое поле, а в то время ведь нередко стреляли... - В убойный отдел нас, новичков, пришло сразу пятеро. Двое служат до сих пор. Мне повезло. Судьба распорядилась так, что меня привлекли к расследованию нескольких резонансных дел. К примеру, убийство назаровского предпринимателя Олега Губина. Я туда ездил с сентября по февраль. 5 месяцев провёл в командировке. Начал появляться опыт, учился больше от коллег. Жизнь во многом складывается из случайностей. За 13 лет прошёл путь от опера до замначальника отдела по убийствам. Уже не было того беспредела, что творился десятью годами раньше. Но стреляли и тогда много. Большую часть дел удалось раскрыть. А в 2012-2013 гг. мне с друзьями-коллегами удалось раскрыть убийство Александра Бахтина-младшего, сына криминального авторитета по кличке Петруха. Мы привлекли к ответственности Александра Ж. - наёмного убийцу из группировки Паши Цветомузыки. Благодаря этому делу удалось раскрыть не менее 6 заказных убийств из 90-х годов, в которых заказчиком выступил Цветомузыка. Вот на этой ноте я и попрощался с оперативной работой, я имею в виду как опер, но сохранил самые тёплые воспоминания о ней. Знаете, офицера угро можно охарактеризовать как «эгоиста-романтика». Эгоист, потому что никогда нет дома, а романтик, потому что живем дуэлью «сыщик-жулик». - Я слышал, что вы в полиции оказались почти случайно. Действительно не готовили себя к службе специально? - Знаете, я по жизни не очень практичный человек, но в 11-м классе принял, наверное, самое рассчитанное решение. Вы и сами отлично помните, что было в нашей стране в 90-е годы: безработица, криминал, пьянство. Близкий друг нашей семьи, тогда действующий офицер, спросил у родителей: «А не хочет Эдуард попробовать себя в Школе милиции?» И я подумал: а ведь верно! Поступлю, поселюсь в казарме, на ближайшие годы обеспечат меня форменной одеждой, да и трёхразовое горячее питание гарантировано. Не надо просить денег у семьи, напрягать их лишний раз. Это было, наверное, моё самое прагматичное решение в жизни, о котором я ни разу не пожалел. - Насколько изменился преступный мир за 20 лет вашей работы? - Если смотреть по объективным цифрам, то происходит снижение по большинству видов преступлений. Но при этом изменился их характер. Мы живём в цифровой век, и преступность идёт рядом с нами, а иногда и опережает. Технологии дали больше свободы мошенникам. Исчезли Робин Гуды из криминальной среды, нет больше благородных преступников. Когда я начинал работать, было «слово опера» и было «слово жулика». Сейчас последнего нет. Так что, если говорить в целом, преступность мы побеждаем, она мельчает.