Владимир Алеников: Американцы не хотят слушать акцент
На 16 Фестивале кино и театра «Амурская осень» психологический триллер Владимира Аленикова «Странники терпенья» получил приз «РГ». Режиссер, прославившийся детскими музыкальными фильмами про Петрова и Васечкина, а также мюзиклом «Биндюжник и Король», взялся за исследование темы «гения и злодейства». Фильм Алеников снял по своему роману. Его герой фотохудожник, готовясь к Венецианской биеннале, встречает идеальную модель - глухонемую девушку и фактически запирает ее в своем доме-замке на время съемок. На Монреальском фестивале юная польская актриса Майя Сопа получила приз за лучшую женскую роль, а фильм вторично показали на закрытии. - Владимир Михайлович, сколько себя помню, мы всегда были убеждены, что гений и злодейство «две вещи несовместные», неужели рискнули оспаривать Пушкина? - Видите ли, это литературная точка зрения, в реальности, где не бывает черного и белого, все гораздо сложнее. Человек, особенно одаренный, зачастую переходит черту, которую побоялся бы перейти простой смертный. Идея романа и фильма зародилась у меня еще в начале 90-х, когда я продюсировал сериал «Любовь великих» для канала РЕН-ТВ. Мы задумывали тогда сто фильмов, а сняли только дюжину, и когда я копался в биографиях этих людей, выяснилось, что в личной жизни они вели себя, мягко говоря, неприглядно. Возьмите Пикассо, который издевался над своей знаменитой натурщицей и возлюбленной, или Модильяни, который третировал бедную Жанну, покончившую с собой после его смерти. Известны десятки других историй, подтверждающих, что великие люди, которых мы любим как создателей замечательных произведений, в частной жизни были далеко не ангелами. Особенно в ситуациях, когда человек фанатично устремлен к цели, но из-за помех на пути у него что-то не получается, тогда он готов через трупы переступать, лишь бы это произошло. Тот самый случай, когда говорят – цель оправдывает средства. Но действительно ли оправдывает – вот это серьезный вопрос. Для таких людей ответ очевиден – оправдывает. - Вы верите в легенду, утверждающую, что якобы Микеланджело распял своего любимого натурщика, дабы правдоподобней изобразить муки Христа на кресте? - В нашей картине герой задает своему духовнику вопрос – «А если это все-таки правда, и Микеланджело распял этого натурщика, вы допускаете, что он мог это сделать, любя человека?» Он задает этот вопрос, понимая, что проникся глубоким чувством к своей модели, о чем и не думал изначально. Но по ходу истории герои меняются, и Андрей, отдавая себе отчет, что в пылу своих творческих экспериментов переходит черту, специально приехал к священнику, чтобы прояснить для себя вопрос о той самой «совместимости» гения и злодейства, который его очень волнует. И героиня меняется дважды - из робкой наивной девочки становится способной противостоять насилию, приобретает на наших глазах неожиданные качества. А потом, когда видит результаты их работы, в голове у нее что-то перещелкивается, и она бежит догонять Андрея. А была или не была история с натурщиком Микеланджело, и для меня, и для нашей картины не столь важно. Тем более, что священник считает, что, скорее всего, этого не было. - Легко ли было встроить в современную жизнь эту необычную историю? - Мой роман состоит из двух частей - «Андрей» и «Марина». В первой части история рассказывается с точки зрения Андрея, а во второй – Марины. Сценарий же писался с авторской точки зрения. Мне важно было объяснить, что создание любого серьезного произведения - мучительный процесс, и любовь тоже очень сложное чувство, она бывает неожиданна и непредсказуема. Собственно, как и случилось с этими двумя людьми после того, как один обращался с другой, как с куклой и манекеном, а она ненавидела его и пыталась всячески вырваться. И когда они оба вдруг приходят к пониманию того, что все-таки любят друг друга, и он, в конце концов, признается ей, согласитесь, это неожиданный поворот. - Зрители включились в вашу историю? - Да, люди подходили ко мне, благодарили. Не забывайте, что зритель приходит в кино, чтобы пережить одну из трех главных человеческих эмоций - либо посмеяться (давай комедию), либо испугаться (ужастик, триллер), либо хочет сопереживать (драма и мелодрама). «Странники терпенья» - это драматический триллер, поэтому нервы зрителя напряжены на протяжении всего фильма, и он сочувствует героине, испытывая сильное сопереживание. - Быстро ли нашли своих героев? - Мучительно долго искали актрису, пробовали российских, сербских, французских, польских актрис. Майя Сопа оказалась самой яркой и точной – молоденькая, привлекательная, наивная, с выразительными глазами и очень пластичная. Это был ее дебют в большом кино. Она специально научилась языку жестов и, в отличие от многих других претенденток, согласилась на самые сложные сцены. Ее слезы в нашем фильме настоящие. Мы все ее опекали, старались помочь. Что же касается Константина Лавроненко то он - профессионал высочайшего класса, и у нас было абсолютное взаимопонимание. Он вносил свои предложения, мы репетировали, обсуждали каждую реплику, что-то меняли по ходу работы. - Чьи фотографии «играли» работы Андрея Берга в картине? - Сергея Табунова и Елены Мартынюк. Кроме того, Елена стилизовала фотоработы под известных мастеров, а Сергей работал на съемках, и его фотографии мы тут же снимали. - Откуда пришло название - «Странники терпенья»? - Из поэмы Жуковского «Певец во стане русских воинов»: «Бессмертье, тихий, светлый брег; Наш путь - к нему стремленье. Покойся, кто свой кончил бег! Вы, странники, терпенье!» Мой герой Андрей Берг перефразировал последнюю фразу – «Мы, странники терпенья!». - В 90-х вы почти десять лет работали в Голливуде, стало ли проще для российских актеров внедряться в эту систему? - Нет, конечно. Американцы, как мы знаем, не дублируют фильмы. Смешно надеяться, что на роль американца возьмут человека с акцентом. Рассчитывать можно лишь на роли иностранцев. И шансов изменить ситуацию - нет, если только ты не Шварцнеггер или не суперзвезда Пенелопа Крус. К тому же, у нас нигде не учат специфике работы актера в кино, даже во ВГИКе студенты-актеры защищают дипломы не фильмами, а театральными спектаклями. Единственный подобный курс у меня в Академии Михалкова. В прошлом году за однокадровую картину «Мастерская», которая была представлена как итог работы такого актерского курса, мы получили призы на фестивалях «Амурская осень» и «Провинциальная Россия». В американских киношколах студентов-актеров с первого дня приучают к камере. Поэтому актер знает, как встать, чтобы правильно падал свет, нюхом чувствует, каким планом его снимают, потому что от этого зависит его поведение. Существует масса специфических тренингов для киноартистов. Актеры с высшим театральным образованием, которые проходят мой курс, очень признательны за эту учебу. - Как вам удалось попасть в Голливуд? - Оказался я там почти случайно, одержав победу с фильмом «Биндюжник и Король» на Лос-анджелесском международном фестивале. Мне сразу сделали несколько предложений, и я подписал свой первый контракт. Позже стал преподавать кинорежиссуру в Лос-анджелесском университете. - Как прошел в прокате фильм «Феофания, рисующая смерть» с Джорджем Сигалом, на съемках которого нам с фотографом довелось в свое время побывать в Подмосковье? - В России он шел под оригинальным названием, в Европе – как «Очищение», а в Америке – «Власть тьмы». К сожалению, в Штатах он не вышел в театральный прокат, был показан только по ТВ и продавался на DVD. Дело в том, что Обществу защиты животных не понравилась сцена с петухом, которому отрубают голову для совершения магического заклинания. - Вы служите двум музам, что вас захватывает больше – литература или режиссура? - Это процессы схожие, потому что я снимаю авторское кино, там тоже приходится придумывать историю и следить за персонажами, исходя из логики их поведения. Иногда и сам не знаешь, что они будут делать дальше, в этом смысле профессии очень схожи. Писателю, конечно, спокойнее, он менее зависим, но по моему характеру мне куда ближе мучительные режиссерские будни.
