Судьба экстремиста. Как жить, находясь в списке Росфинмониторинга

В реестре террористов и экстремистов Росфинмониторинга значится 61 житель Саратовской области. Среди них – 24-летний балаковец Данила Бузанов, получивший полтора года колонии за «разжигание ненависти к русскому, поддерживающему позицию ДНР и ЛНР». Данила вышел на свободу, но находясь в этом списке, не может пользоваться банковскими картами, устроиться на работу, стать предпринимателем, лишается пассивного избирательного права и многого другого. Ссора на ВДНХ В декабре 2015 года 20-летний Данила Бузанов работал оператором аттракционов в Москве на ВДНХ. По соседству шла торговля символикой ДНР и ЛНР. Данила подрался со знакомым торговцем из-за старого бытового конфликта. Обоих увезли в полицию, откуда они вышли без заявления друг на друга. Колесо обозрения на ВДНХ. Источник vdnh.ru Через 17 дней парню позвонили из полиции и попросили явиться «дать показания». Данила, не медля, направился в Останкинское отделение полиции – там его задержали, повели к следователю по особо важным делам. Предъявили обвинение по статье 282 ч.2, п.а) с оригинальной формулировкой – «разжигание ненависти или вражды к русским/россиянам как к социальной группе поддерживающих позицию ДНР и ЛНР». Сторонников самопровозглашенной республики российское правосудие сочло уязвимой категорий, нуждающейся в особой защите. (Позже в Саратове административное наказание понес 19-летней Александр Гозенко за репосты картинок, оскорбляющих «ватников» как социальную группу.) Как рассказывал Данила в сюжете Грани.ру, с его родным братом встретился пострадавший и извинился за заявление в полицию, написанное, как он дал понять, под давлением. Знакомый также приходил на судебное заседание в Останкинский суд и просил суд смягчить наказание своему обидчику. Даниле дали полтора года колонии общего режима. Семь месяцев он провел в московском СИЗО-4 и оставшиеся одиннадцать – в ИК-5 в Кировской области. Он освободился 21 июня 2017 года и еще три года со дня освобождения считается судимым согласно ст.86 ч.3 п.в) УК. Все это время он будет находиться в списке Росфинмониторинга как экстремист. Его не обслуживают банки, работодатели сторонятся, он не может стать предпринимателем, наблюдателем или кандидатом на выборах и т.д. Детство экстремиста Детство будущего экстремиста ничем не отличалось от детства других детей. Родился в 1995 году, воспитывался в Балакове. «Мы с Данилом подружились еще в детском саду «Теремок», потом попали в 11-ю школу в один класс, – рассказывает друг детства Максим Кальков. – В школе вместе занимались спортом, посещали секцию бокса, играли в футбол во дворе. Его увлечением всегда был футбол: каждую пятницу мы с ним покупали спортивную газету и читали. У нас было много общих друзей разных религий и национальностей. Думаю, я знаю его лучше, чем кто-либо из друзей, потому что всё свободное время мы были вместе. Для меня он всегда такой сдержанный, спокойный, рассудительный, не помню, чтобы за все школьные годы он с кем-то поругался или подрался». Данила и Максим в школьном спортзале. Здесь и далее – фото из личного архива Данила жил с мамой и старшим братом. Жилье долгое время было съемным. Семья жила небогато – как и все остальные в его окружении. Подростком он уехал в Москву – потому что «не хотел жить и работать в серости и развалинах, получая при этом маленькую зарплату». Одиннадцатый класс Данила заканчивал уже в подмосковной школе, живя у старшего брата и успевая еще работать. После школы поступил на заочное отделение в балаковский институт. «Но у меня не было столько сил и желания, чтоб получить такое фиктивное образование и платить за это деньги. Поэтому на второй сессии я закончил "обучение"», – вспоминает Данила. Потом забрали в армию. Потом поработал недолго. А в 20 лет попал в тюрьму. «Процесс» и «Архипелаг ГУЛАГ» «Когда меня везли на суд, я не ждал, что в тот день уйду домой. К тому моменту я уже перестал питать иллюзии по поводу российского правосудия, но, как говорится, надежда умирает последней. Судья зачитывает приговор – я чувствую, что ничего хорошего ждать не стоит, и еще заранее решил, что буду держать себя в руках», – вспоминает молодой экстремист. «Я и все знакомые просто офигели, когда узнали об этом! «Кто – Данил?! Да не может быть!» – отмечает Максим Кальков. «Если коротко, то СИЗО – это «Процесс» Кафки, а колония – «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, – описывает пережитое Бузанов. – То есть сначала ты пытаешься понять, как устроен судебный процесс, – и чем больше пытаешься понять, тем меньше понимаешь. Я про отсутствие состязательности в судах, про существование «не таких» свидетелей и «правильных» свидетелей и многое другое, от чего глаза на лоб лезли. А когда пришло понимание всего беспредела, оказалось, что всё примитивно донельзя. Я понял, что нужно дотерпеть, и стал просто стараться отвлечься. Это было сложно, когда, общаясь с другими людьми в колонии, слышишь истории, как, например, наши правоохранительные органы возят обвиняемого из Питера в Москву с мешком на голове». Данилана скамье подсудимых Данила с улыбкой резюмирует: «В итоге из пяти с половиной лет своей совершеннолетней жизни я год провел в армии и полтора в тюрьме. И большой вопрос – где хуже. В тюрьме у меня хотя бы было свободное время, которое позволяло мне читать книги, заниматься спортом, что-то писать, общаться с людьми. Я сидел с бывшими сотрудниками, так как служил во внутренних войсках. Всегда можно было найти умного и порядочного человека. В то время как армия делает из ещё не определившегося мальчика настоящее быдло (может, где-то и не так). Просто год непрерывной деградации и воспитания ненависти к окружающим тебя людям! Надо сказать, что, возможно, благодаря всему этому я стал пацифистом и гуманистом, – продолжает собеседник. – Именно в колонии я познакомился (не в школе, к сожалению) с произведениями, биографиями, мыслями из писем Адама Смита, Монтескье, Франклина, Кафки, Салтыкова-Щедрина, Чернышевского. Перечитал все школьные учебники истории с пятого по одиннадцатый класс и книги по экономике. В общем, выжимал из тюремной библиотеки что мог. А выбор там скудный – примерно 80 процентов книг про Ленина». Уйти от феодального строя Мы познакомились с Данилом в соцсетях, когда я искала обвиняемых в экстремизме и терроризме жителей области. Бузанов один из немногих согласился дать комментарий и сразу заявил, что в анонимности не нуждается. У него на аватарке – селфи с Навальным. На стене – перепосты видео ФБК, статей «Новой газеты», пабликов «Русь сидящая», «Бессмертный барак», «Балаковцы против повышения пенсионного возраста». Часто он оставляет под ними собственное мнение – смелые развернутые комментарии думающего человека по поводу происходящего в стране. Селфи с Навальным «Мое уголовное дело стало следствием – в чём я уверен и неоднократно убедился – беспредела силовиков, палочной системы, отсутствия независимого суда и общей российской тенденции к угнетению прав людей в нашей стране», – написал он в первом сообщении в переписке. К слову, к ДНР он относится как к чему-то «очень страшному и неприемлемому – как и к любой войне». «За всё это должны отвечать непосредственно генералы и люди, узурпирующие власть в России», – утверждает Бузанов. Он не считает себя сторонником Навального, потому что не хочет быть фанатом личности, а считает себя «сторонником либеральных изменений, демократической модели государства, гражданского общества, прав человека и так далее по списку». Для него Навальный – всего лишь «топор в руках людей, готовых уже, наконец, уйти от этого феодального строя». Данила Бузанов первый организовал в двеститысячном Балакове оппозиционный митинг (до этого митинги проводила только КПРФ, и то крайне редко). Прошло уже четыре митинга. Уведомление подавали от любого другого человека, только не от Бузанова – это регулируется ст.5 п.1.1 закона о собраниях, митингах и демонстрациях; также он не может быть наблюдателем на выборах. «У нас появилась какая-никакая команда, и я очень горжусь ими. Митинги уже даже проводят в мое отсутствие. Хочу, чтобы в Балакове была политическая жизнь, чтобы люди понимали, что само по себе ничего не изменится и всё в их руках!» – подчеркивает собеседник. Бузанов на митинге в Балакове Еще Данила хотел баллотироваться в совет Балаковского муниципального района, но теперь не может. «Я уверен, что выиграл бы их. Ну, это же смешно – смотреть на этих «депутатов», они ведь даже не стараются! Вот для того и существует муниципальный фильтр и прочие ограничения, чтобы никто не потревожил их покой», – считает Бузанов. «Мне обидно за молодежь» Помимо лишения части гражданских прав из-за судимости и нахождения в списке Росфинмониторинга молодой человек почувствовал сложности в бытовом плане. «Он стал с большей опаской относиться к нашему государству, стал переживать, что оно его не защищает и не защитит, стал переживать, что его жизнь стала хуже… Он не может найти себе официальную работу, платить налоги, зарабатывать себе на жизнь и учебу, да и вообще существовать как личность ему стало очень сложно. Работу найти очень тяжело. Все госучреждения отказывают ему. Имея на заработной карточке деньги, он даже не мог их снять в течение полугода или больше после выхода на свободу», – рассказывает друг Максим. Бузанов говорит: «Я понимаю, что прав меньше, чем у меня – только разве что у людей, непосредственно находящихся в тюрьме. Оттого и меньше рычагов давления на меня. Но все равно, конечно же, страшно. Я думаю, любому человеку страшно, если, конечно, он не находится в информационном вакууме или в плену условных Киселева и Соловьева. Страшно, когда людей сажают не за то или ни за что вообще. Поэтому сейчас с особым ужасом отношусь к политически мотивированным делам вроде «Нового величия», Олега Сенцова, Марии Мотузной и так далее. Жаль, что у нас люди всё понимают только тогда, когда проблема касается лично их (наверное, я такой же – был, по крайней мере). Думаю об эмиграции, наверное, каждый день. Но всегда удается себя остановить. У меня 282-я, после освобождения меня у подъезда задерживал саратовский центр «Э» из-за митинга, приходили домой участковые, слали повестки в полицию – это 99процентов гарантии политического убежища в любой европейской стране. Но все же хочу внести свой вклад в приближении того дня, когда Россия свернёт с рельсов деспотизма. Мне обидно за молодежь, которая совсем другая, нежели их родители. Я считаю, она достойна лучшей жизни. А для этого не обязательно ехать за границу (это гражданское самоубийство) – а нужно понимать, что они и есть власть, и кому как не людям, которым ещё жить да жить в этом городе, решать, как минимум, местные проблемы».