Убийство без необходимости. Рязанец зарезал лучшего друга и разгуливает на свободе

Два банана Мусатов и Винокуров познакомились семь лет назад во время учёбы в агротехнологическом университете. Что-то парней сблизило, они подружились и вскоре называли друг друга не иначе как братьями. Пока Максим работал менеджером в автосалоне, Илья Мусатов зарабатывал на жизнь фотографией. Его работы до сих пор можно найти на специализированных сайтах. За семь лет дружбы серьёзно ссорились два раза. Один конфликт привёл к убийству, другой эпизод защита подсудимого вспомнила и долго муссировала в суде, обеляя убийцу и очерняя погибшего. Ведь у последнего не спросить. Рассказываем всё по порядку. 1 апреля 2017 года Максим и Илья вместе со своими девушками Настей и Олесей поехали отдыхать на озёро Черненькое под Рязанью. Жарили шашлык, пили водку с соком, дурачились и веселились. Пили все, кроме подруги Мусатова — Олеси. Девушка была за рулём. Около 18 часов собрались и выехали с озера на квартиру к Мусатову на Васильевский проезд. По дороге захватили настольную игру «Активити» да купили в магазине ещё восемь бутылок пива. У всех было приподнятое настроение, не было ни конфликтов, ни предпосылок к ним. Во время игры все вчетвером пошли покурить на балкон. Мусатов вернулся первым, прошёл на кухню, заварил себе чай и съел банан. Когда вышли остальные, Настя сказала, что тоже хочет банан. Максим спросил разрешение у Мусатова, так как банан оставался последним. «На столе лежало два банана, один я съел, второй остался, как ты думаешь, можно ли съесть второй банан?» — ответил вопросом на вопрос Илья. Как он потом пояснит, это была шутка, которую Винокуров воспринял как отказ. Максим еще раз переспросил, можно ли съесть банан, на что последний ответил: «На столе лежит один банан, в магазине лежат три банана. Сколько всего бананов?» Девушки поняли, что между ребятами назревает конфликт и сгладили его. После этого Винокуров собрался и пошёл в магазин, вернулся с пивом и бананами. Вновь сели за игральные карточки. Настя была в команде с Максимом. Проигрывали, нервничали, подозревали, что соперники жульничают, поэтому засобирались домой. «Мы были уже одеты и стояли в коридоре, — вспоминала на следствии Настя. — Максим высказал Мусатову претензии по поводу того, что он изначально пожадничал банан. Илья отреагировал спокойно, посмеялся. Потом к нам подошла Кравченко [Олеся] и стала высказывать Максиму свое недовольство, якобы он провоцирует конфликт. Максим бросил в ее сторону маленький черный полиэтиленовый пакет, а Олеся закричала, что он ее ударил. Мусатов услышал крик Кравченко и вышел в коридор». «Схватил какой-то предмет и махнул» Началась драка. Из материалов дела видно, как с каждыми новыми показаниями Мусатов всё сильнее давил на историю о своем избиении и вынужденной самообороне. Пьяный Винокуров и трезвый он. «Когда я вышел в коридор, его [Винокурова] глаза были стеклянными, взгляд — неосмысленным, злым и гневным. Винокуров резко и очень агрессивно сжал кулаки, стиснул зубы и произнёс фразу: “Ну что, понеслась!”» — говорил на последних допросах Мусатов. Далее, по его словам, Максим накинулся на него, нанося удары по голове, плечам, груди. Цитата из показаний почти двухметрового (1,96 см) Мусатова: «Он был значительно сильнее меня, более физически развит. Я мог только обороняться от его действий. Я попытался закрыть голову и грудь руками. Прижав локти к груди кистями рук вверх ко лбу, я стал пятиться назад в сторону кухни. Испугавшись его жестокой агрессии и сильных ударов, попытался закрыться на кухне. Однако Винокуров вместо того, чтобы покинуть квартиру, выбил дверь кухни, ударив ногой и рукой по ней. Я услышал звон стекла, увидел распахивающуюся дверь кухни. У меня не хватило даже сил её удержать, настолько были сильные удары. Когда от ударов дверь распахнулась и Винокуров ворвался на кухню, я очень сильно испугался за свою жизнь и здоровье, схватил рукой какой-то предмет с кухонного стола в целях своей обороны. Махнув этим предметом в сторону Винокурова, я хотел его остановить. Защищаясь этим предметом, я нанес Винокурову один удар в верхнюю область туловища, в район левой подмышки. После удара находившийся у меня в руках предмет упал на пол кухни, а я, закрыв голову руками, стал вытеснять Винокурова к входной двери». Сразу скажем, что только Мусатов утверждал на следствии и в суде, что Винокуров, выбив дверь, ворвался к нему на кухню. Никто из девушек это не подтверждает: да, дверь выбил, что её выбивать — ни замков, ни запоров — но на кухню не заходил. Наоборот, из кухни в коридор выбежал Илья, и через несколько секунд Максим упал и захрипел. Вернёмся к показаниям Насти, которые она не меняла ни на следствии, ни в суде: «Они боролись, стоя рядом со мной, били друг друга кулаками по туловищу и лицу. Потом Мусатов закрылся от Винокурова на кухне. В кухонной двери была стеклянная вставка, которую Винокуров разбил. После этого Мусатов открыл дверь и нанёс Винокурову один удар в левый бок. От этого удара Максим сразу упал на пол. У него стали закатываться глаза, а Винокуров склонился над ним и бил кулаками по лицу. Рядом с телом Максима лежал нож с чёрной рукояткой». Потом Мусатов с Олесей ушли на балкон и долго о чём-то общались. Вернувшись, Илья поднял с пола осколок стекла и, находясь на кухне, около двери, порезал себе левую руку в области предплечья. После пореза он вложил этот осколок в правую руку Винокурова. Настя закричала на Илью: «Что ты делаешь?» — и выбила осколок ногой. Когда приехала полиция, нож уже лежал на кухне. Как он там оказался, Настя не видела, всё это время, до приезда скорой, она пыталась привести Максима в чувство. Согласно заключению медицинской экспертизы, смерть Максима Винокурова наступила в результате колото-резаной раны левой боковой поверхности грудной клетки с повреждением левого лёгкого, перикарда [сердечной сумки] и восходящей части дуги аорты, осложнившейся острой массивной кровопотерей. 22-сантиментровый нож вошел в тело молодого человека на 16 сантиметров, перебив два ребра. Беспредельное право на оборону В Следственном комитете сразу возбудили уголовное дело об умышленном убийстве (часть 1 статьи 105 Уголовного кодекса). Проверяли версию и о превышении необходимой обороны, но факты указывали именно на преднамеренное убийство. «Драка была обоюдная, на что мы и обращали внимание стороны защиты, — рассказывает старший следователь Железнодорожного МСО Рязани Михаил Лотарев. — Если бы Мусатов опасался за своё здоровье, то у него были варианты спрятаться в другом помещении, в ванной, туалете или покинуть квартиру. Кроме того, на умышленное убийство указывает и то, что удар был один и именно в грудную клетку. Ведь Мусатов даже не угрожал ножом, не предупреждал, что сейчас может применить оружие — просто ударил». Такого же мнения и представитель потерпевшей — матери погибшего парня, адвокат Владимир Смирнов. «Сейчас в судах идёт практика, веяния, что право на необходимую оборону нужно расширять. Но расширять это право нельзя бесконечно. Ведь где-то должен быть предел. Всё должно быть логично, объективно и обоснованно, — считает Смирнов. — Необходимая оборона возникает, когда нападение неожиданно, люди незнакомы, разные весовые категории. Мусатов — двухметровый детина. У него из побоев только два маленьких кровоподтека на плечах. Не на лице! У Винокурова разбито лицо, синяки и кровоподтёки под глазами. Так кто кого бил? Максим уже оделся, уходить собирался. И тут его так называемый лучший друг выскакивает с ножом. Какая тут необходимая оборона? Действия для всех были прекращены». «Мусатов утверждал: “Максим ворвался на кухню, прижал меня к столу, я что-то там нащупал, маханул чем-то… и это что-то упало на пол”, — продолжает Владимир Павлович. — Ни один из свидетелей не говорит, что он был на кухне, следов крови Винокурова нет на кухне, только в коридоре, у двери…» Расследование уголовного дела длилось девять месяцев. Всё это время Мусатов находился в СИЗО, выстраивал со своим адвокатом линию защиты и писал письма матери погибшего друга Людмиле Винокуровой. Цитата из письма: «Я до сих пор не могу говорить о нём [Максиме] в прошедшем времени. Я всегда старался поддержать его в благодарность за всё, что он для меня делал. До сих пор я не могу поверить в его гибель, хотя помню 1 апреля до мельчайших подробностей... Хочу, чтобы Вы знали — я люблю Вашего сына, Максим навсегда в моем сердце. Он мой крест до конца моих дней. Я скорблю вместе с вами». Но в суде, как и на предварительном следствии, Мусатов помнил только то, что было выгодно ему. Не помнил, как нож оказался в руке и как именно ударил им друга. Не помнил, как появились порезы на руке — то ли в драке от стекол, то ли от кошки… Не помнил и о том, как в его организме оказались наркотики. Просто не помнит и не знает, как это объяснить. Зато хорошо помнит, что его «лучший друг и брат» был жестоким человеком со «злым взглядом», который пьёт и занимается боевыми единоборствами. Ему, мол, было кого опасаться. Тогда-то Мусатов и вспомнил эпизод годичной давности, который произошел между ними в Подмосковье. Максим какое-то время жил там и работал в автосалоне, а Мусатов приехал к нему в гости. Отдыхали и выпивали. Во время дискуссии об упавшем на Украине самолете поругались. А потом и подрались. По словам Мусатова, он несколько недель лечился после той драки. Но судя по сохранившимся фотографиям, большой вопрос, кто лечился от побоев. Как бы там ни было, но за три заседания до вынесения вердикта всем участникам стало понятно, что осудят Мусатова по статье 108 УК РФ («Превышение необходимой обороны») и выпустят из-под стражи в зале суда. Так всё и случилось. Жалоба на приговор Прокурор Наталья Добровольская, которая ориентировала суд на признание Мусатова виновным в умышленном убийстве и просила назначить ему наказание в виде 10 лет лишения свободы, после вердикта испарилась. Она не стала поддерживать свою позицию и направлять апелляционную жалобу, предоставив это право матери погибшего парня. По мнению адвоката Владимира Смирнова, судья при вынесении приговора обязана была дать критическую оценку всем показаниям Мусатова, но не сделала этого. «Судья не захотела исследовать тот факт, что Мусатов после убийства замывал нож, что его подруга кровь вытирала о куртку, дескать деяние уже свершилось и последующие действия на квалификацию уже не влияют, — говорит Смирнов. — Формально да. Но с точки зрения логики и психологии человека, учитывать нужно поведение фигуранта до, во время и после преступления. Должна быть видна линия поведения, динамика, характер. Если ты защищался, то зачем ты потом имитируешь самооборону?» Кроме того, по мнению адвоката, суд незаконно повторно допрашивал свидетеля Кравченко [подругу Мусатова], так как после первого допроса она постоянно находилась в зале судебного заседания, знала обо всех обстоятельствах дела и показаниях других свидетелей. Однако возражения потерпевшей стороны и мотивы в протоколе судебного заседания опущены. «Приводя суждения об агрессивности поведения и личности Винокурова, судья в то же время отвергла официальный документ МВД о неудовлетворительной характеристике Мусатова по месту жительства, — пишет адвокат в апелляционной жалобе, — и ведении им аморального образа жизни, а сослалась только на показания соседа, естественно, не замечавшего его плохого поведения». Апелляционная жалоба со стороны потерпевших расписана на нескольких десятках листов,. Главной мыслью проходит то, что оценка доказательств в суде проведена поверхностно, неполно и избирательно. Наркотики есть, но опьянения нет Во время прений в областном суде мама погибшего Людмила Винокурова в очередной раз просила отменить приговор и назначить Мусатову наказание за умышленное убийство. «Его жизни ничего не угрожало, они не вдвоём находились в квартире, когда он мог испугаться очень сильно и взять этот нож, там ещё два свидетеля были, — говорила Людмила Александровна. — Он не лежал на полу, его никто не запинывал ногами, как это бывает. Я была недавно в больнице, какие там избитые парни лежат. На них лица нет, они все переломанные, но они живые ходят! И не берут в руки ножи. А тут какие-то царапины на плечах…» Сторона осуждённого, напротив, считала, что районный суд вынес обоснованный, взвешенный и справедливый приговор, поэтому просила ни в коем случае его не отменять. Подкрепляя свою позицию, защитник Мусатова указал, что экспертиза не установила, с какой силой был нанесен удар, поэтому говорить о безжалостности его доверителя нельзя. Что касается порезов на руке и попытки сымитировать самооборону, то и здесь, по словам адвоката, всё голословно и ничем не подтверждено, так как Мусатов сразу — и полиции, и врачам скорой помощи — говорил, что это он ударил ножом. А по поводу наркотиков в организме совсем всё просто. «В материалах уголовного дела есть ряд документов, которые подтверждают, что наркотического опьянения у Мусатова не было, — говорит защитник. — Следы наркотического вещества были, но опьянения не было. Это не одно и тоже. Исходя из медицинской литературы, следы этого препарата в организме обнаруживаются от однократного приема в течение нескольких месяцев». Старший прокурор апелляционно-кассационного отдела региональной прокуратуры Галина Снычкова так же полностью поддержала приговор суда первой инстанции, обосновав всю историю с убийством человека «эмоциональной незрелостью участников конфликта». После двухдневного заседания в апелляционной инстанции суд оставил жалобу без удовлетворения, а приговор без изменения. Решение вступило в законную силу, но мама погибшего не собирается останавливаться и готовит жалобу в Верховный суд. «О матери я позабочусь» — Лично мне было очень неприятно, что Максима выставили в суде каким-то извергом, — рассказывает 62ИНФО после судебных разбирательств девушка погибшего парня Настя. — А вообще, я столько нового узнала… — Например? — То, что Мусатов не пьет. Для меня это открытием, конечно, стало. Потом, когда Илья объяснял, как порезался, мол стёкла снизу-вверх на него полетели и нанесли два ровных пореза на предплечье. Что он защищался от Максима — это тоже открытие. Что вот он весь такой белый и пушистый, а Максим изувер. Знаете, у нас с Максимом однажды были определенные проблемы [Максим ударил Настю, та сгоряча написала заявление в полицию, но потом забрала], вот Мусатов со своим адвокатом это использовали против погибшего, выставив его полным неадекватом в суде. Но забыли указать, что перед тем, как мне пришлось это заявление написать, Мусатов жестоко избил свою Олесю. То ли почки, то ли печень ей отбил. А она потом давала показания в его защиту. Новостью для меня стало и то, что Мусатов не принимает наркотики. Как стало известно 62ИНФО, в настоящее время Илья Мусатов снова один. Его подруга Олеся оставила его, пока тот находился в следственном изоляторе. Осуждённый за убийство лучшего друга при превышении необходимой обороны будет снова пытаться найти себя в жизни. Может быть, снова займется фотографией или восстановится в качестве ИП и будет торговать автозапчастями. «… Не переживай, о матери я позабочусь по мере своих сил и возможностей. Хочу ей быть и остаться сыном. Мои дети будут ее внуками. Одну я её не оставлю, ты про это знай. Для меня ты жив. Каждый день молю бога, чтоб время повернулось вспять. Я люблю тебя, Макс», — заканчивается письмо убийцы, которое нашли через несколько дней в могильных венках после похорон 25-летнего Максима Винокурова. Александр Ефанов