Безопасность поездок Ельцина обеспечивали экстрасенсы

В предыдущих номерах «МК» генерал-лейтенант Савин и генерал-майор Шам рассказали о деятельности Генштаба Министерства обороны, КГБ СССР и ФСБ РФ в области изучения и применения на практике, при войне в Чечне, экстраординарных способностей людей. Продолжая затронутую тему, генерал-майор Борис Ратников, бывший первый заместитель начальника Федеральной службы охраны, рассказывает в беседе с обозревателем «МК» Львом Колодным о драматических историях, связанных с его работой в годы правления Бориса Ельцина. — Борис Константинович, в своих воспоминаниях Ельцин писал: «Ко мне явились агенты КГБ, предъявили свои удостоверения и стали рассказывать спокойно, обстоятельно, доверительно, что со мной может случиться через неделю. Никаких покушений с топором или пистолетом, никаких отравлений или подстроенных аварий…» Какие такие агенты могли говорить о том, что может случиться через неделю? — Это фантазии Ельцина, он в это не верил и не доверял КГБ вообще. Агенты никаких удостоверений не имеют и свою деятельность осуществляют тайно. Мы нашу аналитическую работу не афишировали, про нее не знало даже наше руководство — ни Коржаков, ни Барсуков. Они не могли принять явления, связанные с измененным состоянием сознания. Об этих технологиях сказано в моих книгах «Шаг к новому миропониманию» и «Диалоги с хранителем вечности», других публикациях. Для начала расскажу вам о случае, где ясновидящие помогли в решении одной из наших основных задач — охране высших должностных лиц государства. В 1992 году Борис Ельцин впервые в качестве Президента России полетел в Америку с официальным визитом. Его сопровождал секретарь Совета безопасности Юрий Скоков. Наша служба пользовалась сообщениями оператора-экстрасенса, контролировавшего безопасность визита дистанционно, из Москвы. — Не могли бы вы назвать этого оператора? — Человек, который помогал нам получать информацию таким образом, был генерал-майор Георгий Георгиевич Рогозин. От него я получил основательные представления об этих технологиях. Поначалу у меня отношение к ним было довольно ироничным, я считал их чем-то вроде спиритизма и шарлатанства. Лично обладая хорошими экстрасенсорными способностями, Рогозин показал мне на примере, как можно путем изменения сознания черпать информацию вроде бы ниоткуда. В нашей службе он выполнял роль оператора-экстрасенса. Про других операторов сказать не могу, так как они еще работают, и это их личный секрет. — Чем объяснить, что мысль одних людей дистанционно, на любые расстояния, уносится в пространство, как радиоволны, а другие люди мысленно, как радиоприемники, воспринимают эти мысли за тысячи километров? — Объясняется это тем, что мысль не идеальна, как нас учили на лекциях по философии. Она материальна и может не только передаваться на расстояние, но и передвигать предметы, вращать стрелку компаса и так далее. Есть люди, умеющие передавать и воспринимать информацию без технических средств, видеть на расстоянии. На 400–500 испытуемых попадается один такой человек с природными задатками экстрасенса, ясновидящего, способный использовать технологию вхождения в чужое сознание. Он настраивается на «объект интереса» по фото или по известному ему образу. Ясновидящий входит в мысленное поле данного объекта и снимает информацию о намерениях и действиях. Получаемыми таким способом сведениями мы обменивались с Генеральным штабом и спецслужбами. Отдельные выявленные угрозы докладывались Коржаковым Президенту России. В дни визита Ельцина в Америку оператор вдруг сообщил нам, что в отношении Скокова применена техника психического воздействия. Оказывается, он был на встрече, проходившей на вилле у крупного американского бизнесмена Гринберга, связанного с ЦРУ. Естественно, руководство США очень интересовал внутренний механизм принятия политических решений в России. В связи с быстрыми переменами в бывшем СССР и непредсказуемостью Ельцина этот механизм постоянно менялся, и ЦРУ было трудно уследить за ним. В результате ЦРУ не смогло устоять от соблазна использовать личное присутствие Скокова и попытаться выяснить у него этот механизм путем психического воздействия и, возможно, внушить ему кое-какие специальные задания, как это делают гипнотизеры. Мы, естественно, постарались оградить Скокова от подобного воздействия и заблокировать экстрасенсорными методами утечку информации. Уверен, нам это удалось. Правда, Скоков при этом почувствовал недомогание и быстро покинул виллу Гринберга. Скокову в кофе добавили психотропное вещество. Чтобы развязать ему язык, но добавили слишком большую дозу, и ему стало плохо. По окончании визита я сверил все наши данные лично с ним, и они полностью подтвердились. — Расскажите о том, как служба охраны занималась экстрасенсорными методами защиты президента России? — После визита в США по дипломатическим каналам начал прорабатываться вопрос визита Ельцина в Японию. По данным Совета безопасности, во время визита Ельцин готовился передать Японии 2–3 острова Курильской гряды для демонстрации своего нового политического курса. К такому шагу его также склонял ряд фигур из его ближайшего окружения. Но Курильские острова — очень щекотливый вопрос. Надо было протестировать ситуацию и посмотреть возможные варианты развития событий. Нами был подготовлен сильный оператор-экстрасенс… — Что значит «сильный экстрасенс», как вы убеждались в его силе или слабости, назовите этого человека и других ваших необычных сотрудников. — Им был тот же Рогозин, его информация подтверждалась другими операторами и контрразведкой. Сила определялась процентом совпадений информации оператора с реальностью. Так нам стало известно, что, как только Ельцин передаст Японии острова, Китай сразу предъявит России претензии на свои спорные территории. Эта ситуация окажется выгодна многим политическим силам в мире: они начнут подталкивать руководство Китая начать вооруженный конфликт с Россией, чтобы затем международное сообщество объявило Китай агрессором. Тогда ООН и ряд стран могли бы применить против Китая экономические и политические санкции как против агрессора, посягнувшего на суверенную территорию другого государства. Это было бы очень выгодно политическим и экономическим конкурентам Китая. Но не России. Получив такой неутешительный прогноз, мы просто не могли в него поверить. Было принято решение через органы разведки и контрразведки проверить, имеет ли эта информация под собой основу, может ли развитие событий пойти по предсказанному сценарию. Тщательная проверка показала, что предполагаемая ситуация и ее последствия вполне реальны. Острова отдавать было нельзя. После совещания с Барсуковым и Коржаковым я доложил о ситуации Юрию Скокову, кстати сказать, очень дальновидному и компетентному человеку. Он нас полностью поддержал и немедленно отправился к президенту, настаивая на отмене визита. Но в ответ помимо нелицеприятных слов он услышал от Ельцина: — Захочу — отдам, не захочу — не отдам! Мы тогда решили действовать сами. — Как вам удалось противостоять этому визиту? — Предварительная программа визита уже была отправлена в Японию и вернулась оттуда с корректировкой: 1) Ельцин не должен выходить «в народ», поскольку на улицах Токио много мотоциклистов, которые могут метнуть бутылку с зажигательной смесью; 2) Ельцин не должен посещать соревнования по борьбе сумо, там нет возможности проверить всех болельщиков, а посадить Ельцина в ложу императора по этикету не положено; 3) Ельцин не должен ездить в Киото для возложения венка к памятнику русским матросам, которые погибли, спасая японцев во время землетрясения, поскольку кладбище очень заросло и под каждым кустом может сидеть террорист. В противном случае его безопасность японская сторона не гарантирует. Мы решили базироваться на этих трех запретах, чтобы отменить визит и не пустить Ельцина в Японию. На следующий день была встреча министра иностранных дел Андрея Козырева с министром иностранных дел Японии. Мне было поручено переговорить с Козыревым. Я перехватил его до переговоров и сказал, что у меня к нему разговор по поручению президента (хотя президент мне ничего не поручал). Затем объяснил, что я прошу еще раз потребовать от японского министра гарантий на случай, если Ельцин нарушит три запрета, оговоренных в протоколе. Естественно, японский министр на себя дополнительную ответственность не взял. Мы тут же оформили этот ответ Козырева докладной запиской в Совет безопасности. Теперь мне надо лететь в Токио. Коржаков подписывает бумагу, удостоверяющую мои особые полномочия. В Токио встречаюсь с послом России в Японии и объясняю, что надо предотвратить визит. Думаю, что он здорово перепугался, не знал, как ему реагировать. Далее встречаюсь с представителями спецслужб Японии, обсуждаем с ними порядок обеспечения охраны, построение и проезд кортежа, способы связи и, уже уходя, как бы невзначай спрашиваю, смогут ли они обеспечить в полной мере безопасность президента по трем обозначенным пунктам, мол, наш президент не согласен соблюдать все ограничения. Получаю отрицательный ответ и закипаю вроде бы праведным гневом: «Как так, вы, служба безопасности, профессионалы, не можете гарантировать 100%-ную безопасность нашего президента?! Зачем же вы его к себе зовете? Я буду доклады­вать о том, что визит плохо подготовлен вашей стороной». Японцы в недоумении. Вечером я даю интервью корреспонденту программы «Время»: он спрашивает, как проходит подготовка визита президента. А я отвечаю, что плохо, японская сторона не готова, безопасность президента не обеспечивается как надо. И тут же шлю шифровку в Москву. Скоков срочно собирает Совет безопасности с одним вопросом на повестке: ехать Ельцину в Японию или нет? Все члены совета находятся под впечатлением от услышанного в программе «Время», а тут еще шифровка из посольства и докладная записка о беседе Козырева с японским министром. Ну кто при такой ситуации отважится голосовать за визит? Все и проголосовали против. Скоков ставит Ельцина перед фактом: Совет безопасности постановил отложить визит президента в Японию по соображениям безопасности. Миссия была выполнена, острова остались за нами. — Но почему, обладая предсказаниями ваших всевидящих операторов, правление Ельцина сопровождалось катаклизмами и войнами? — Потому что он пренебрегал предостережениями секретных служб и экстрасенсов. Так, задумав выступить миротворцем между Азербайджаном и Арменией, по старой привычке Ельцин решил стать всесоюзным арбитром, хотя Союз уже развалился. Конфликт назревал: войны еще не было, но стычки случались. Ельцин полагал, что нарастающий конфликт можно погасить, если он лично съездит в Нагорный Карабах, бывший яблоком раздора. Мои же операторы-экстрасенсы однозначно заявили: такой сложный территориальный конфликт правители не смогут решить за спиной народов. Поездка Ельцина в Нагорный Карабах только усугубит противостояние — на Кавказе начнется настоящая война. Официально я поехал в Азербайджан с задачей подготовить визит Ельцина: развернуть структуру службы безопасности, отработать взаимодействие с КГБ Азербайджана. Приехав, решил поговорить о сложившейся ситуации с президентом Азербайджана Аязом Муталибовым, который сразу дал мне аудиенцию. Мы проговорили минут 40. Было принято решение уговорить Ельцина не лететь в Карабах. Муталибов обещал сделать все что может. Самолет с Ельциным приземляется, я забегаю на борт и докладываю ему, что анализ развития ситуации предсказывает самые негативные последствия его визита в Нагорный Карабах. Ельцин слушает меня, набычившись, рукой отталкивает меня и молча идет к выходу, туда, где накрыты столы. Пиршество начинается. Муталибов не пьет, а Ельцина уже развезло. В это время идет процесс: Муталибов убеждает отказаться от поездки в Нагорный Карабах, а Ельцин упирается: «Полечу, и всё! И тебя с собой не возьму!» И это он говорит президенту независимой страны! Потом Ельцин звонит Нурсултану Назарбаеву, президента Казахстана приглашает поехать с ним в Карабах. Через несколько часов прилетает Назарбаев, и они на вертолете летят в Карабах. На второй вертолет я сажаю Муталибова и на свой страх и риск везу его туда же. Приземляются два вертолета: из одного выходят Ельцин с Назарбаевым, из другого мы с Муталибовым. Ельцин увидел Муталибова и демонстративно говорит Коржакову: «Чтобы я его там не видел!» Я в растерянности — не знаю, что делать. В конце концов размещаю Муталибова с охраной в соседнем здании и прошу его не показываться на глаза Ельцину. Тем временем готовится импровизированная сцена, на которой должен выступать Ельцин: подогнали грузовик, опустили борта, поставили охрану. В 30 метрах от грузовика стоит цепь из местных милиционеров, а за ними уже толпа из местных жителей, в основном армян. Ельцин начинает полупьяную пламенную речь о том, что всем надо жить в мире. Я стою и наблюдаю за толпой. Вдруг замечаю движение, схему которого уже изучил по Афганистану. Мужчины отдвигаются на задний план, а впереди перед цепью выстраиваются женщины и дети. Мы с Коржаковым сразу подошли к ребятам из группы спецназа «Альфа» и дали указание сомкнуть ряды, потому что явно готовится прорыв. Я такое уже видел в Афганистане: сейчас дети поднырнут под цепь, за ними ринутся женщины, образуется брешь, сквозь которую прорвутся и мужики. Так и случилось. Толпа попыталась прорваться, но «Альфа» стояла жестко, и все поняли: эти в случае чего будут стрелять. Люди стали кричать, чтобы земля была отдана армянам. Ельцин быстро ретировался, мы были вынуждены эвакуировать его с На­зарбаевым в соседний городок Гянджу. В последний момент я еле успел насильно втолкнуть Муталибова в машину Ельцина. Тот был страшно раздосадован. Для поправки настроения Ельцин по приезде в Гянджу снова выпил. Потом заснул. Так примиренческая миссия закончилась. Как мы и предполагали, визит Ельцина только усугубил остроту конфликта. Вскоре после его приезда в Нагорный Карабах развязалась настоящая война. Операторы-экстрасенсы оказались совершенно правы в своих прогнозах. — Предвидели ли ваши операторы то, что случилось в Чечне? — Да, они неоднократно предупреждали нас, что в Чечне назревают грозные события и нам нужно проявить максимум взаимопонимания, выдержки и доброй воли, чтобы сбалансировать ситуацию. То же самое понимали трезвомыслящие политики в России. Президент Чечни Джохар Дудаев неоднократно пытался добиться встречи с Ельциным или хотя бы телефонного разговора, но все его попытки оказались тщетными. Особый энтузиазм в разжигании конфликта проявляли тогдашние премьер-министр Виктор Черномырдин, министр обороны Павел Грачев и помощник президента Виктор Ильюшин. Понимая это, спецслужбы старались во что бы то ни стало не допустить военного конфликта. На основе оперативной информации и прогнозов, полученных от экстрасенсов, мы с Коржаковым составили докладную записку службы безопасности о недопустимости ввода войск в Чечню и боевых действий там. Как пример приводили Афганистан. Вечером Коржаков доставил записку президенту, и тот, к нашему облегчению, в целом с ней согласился. — Но почему, несмотря на ваши усилия, война началась на Кавказе и вслед за ней — беспредел террористов в самой России? — Потому что после нашей докладной записки утром следующего дня президент Ельцин принял решение о вводе войск в Чечню. Мы стали выяснять, почему он поменял свое решение, и обнаружили, что поздно вечером, уже после визита Коржакова к нему, заезжал Черномырдин, и они проговорили до полуночи. Могли ли мы предотвратить войну в Чечне? Видимо, да. За год до ее начала Генштаб знал об этом благодаря своей разведке и своим операторам, о чем меня предупредил тогда начальник оперативного управления Генштаба генерал Квашнин, ставший впоследствии начальником Генерального штаба. Предсказания экстрасенсов носят вероятностный характер. Есть не одно строго определенное будущее, а спектр возможностей. От нас зависит, какую из них мы выберем. Но выбор будущего — это не просто желание, это наши усилия, наше решение, наша работа. Недостаток всех прогнозов один: никто не учитывает разумную составляющую при этом, то есть рождаемые по этому поводу мысли, а они оказывают огромное влияние на дальнейшее развитие прогнозируемой ситуации, ведь мысль материальна и может реализоваться при определенных условиях. Источник