Народ без права голоса. Целые поселки исчезают для развития экономики

Главное богатство Кузбасса – это люди. А шорцы – драгоценный кладезь знаний для этнографов со всего мира. Но в последнее время до них стало очень нелегко добраться. И не только из-за транспортных проблем. О том, кто ещё и как изучает коренные народы Кузбасса, почему иногородних учёных не любят местные власти, корреспонденту «АиФ в Кузбассе» рассказал профессор, доктор исторических наук, заведующий кафедрой этнологии исторического факультета МГУ, профессор кафедры антропологии и этнологии исторического факультета ТГУ Дмитрий Функ. Кому шорцы нужны? Инна Меняйлова, «АиФ в Кузбассе»: Дмитрий Анатольевич, в последнее время интерес к шорской тематике у нас в регионе упал. По крайней мере, в публичной сфере. Такое ощущение, что наигрались с национальной темой. Неужели шорский вопрос больше никому не интересен? Дмитрий Функ Дмитрий Функ: у шорцев учёные вели свои исследования наиболее активно в 1920-30-е годы, когда этого требовало социалистическое строительство в регионе. А также в 1980-90-е, когда общий уровень развития этнографии позволил не только подготовить ряд специалистов, но и пригласить к исследованию зарубежных коллег. Порой накопленные ранее материалы десятилетиями ждут своего часа. Так произошло и с шорским героическим эпосом. Сами тексты записывались в середине ХХ столетия и на рубеже ХХ-XXI вв., а вот резкий рост публикаций пришёлся на 2008-2015 годы. Конечно, этническая тематика часто используется как своего рода «туз в рукаве». «Этническим» удобно манипулировать, используя этот феномен и как средство раздора, и как способ выразить своё уважение к человеку или группе людей. К сожалению, у нас в стране практически все разговоры о национальной политике сводятся, во всяком случае на местах, к культурно-массовой работе советского образца. Если не хлебом, то зрелищами, как показывает практика, вполне можно отвлекать часть людей от социальных проблем. В настоящее время ситуация ещё более печальна. Земли некогда компактного расселения шорцев стали территорией активного освоения природных ресурсов. С коренными народами просто совсем не считаются в этом вопросе (что характерно не только для Кузбасса, но и для всей Сибири). А вопрос о необходимости научных исследований в такой ситуации далеко не на первом месте по актуальности. Почему студентов выгоняют? – Вы рассказывали о том, что ваших студентов, которые приехали в Мыски, не слишком радушно встретила администрация. Как вы думаете, почему? Им есть что скрывать? – Да, весной этого года группа моих студентов из Томского университета, приехавшая на этнографическую практику, испытала на себе давление администрации. Ребятам пришлось уехать домой. Причины довольно просты. Задачей поездки был сбор первичных материалов по микроэкономике, на уровне домохозяйств, в деревне Чувашка Мысковского городского округа. Помимо того, что это просто важно, чтобы понять реальные стратегии экономической деятельности местного населения (в значительной мере это шорцы), наши исследования могли бы дать местной администрации механизм для расчёта возможных компенсаций в случае вынужденного переселения людей. Кто-то спросит, при чём тут переселение? Да всё просто, на самом деле. Буквально четыре-пять лет тому назад с лица земли исчез посёлок Казас, располагавшийся практически напротив Чувашки, на другом берегу реки Мрас-Су. Расселение его жителей-шорцев вызвало длительные дискуссии, в том числе на международном уровне. Казалось бы, в такой ситуации и надо воспользоваться помощью учёных, чтобы избежать подобных сложностей в дальнейшем, но нет. Когда впереди сверхприбыли, от проблем горстки людей, равно как и исследователей, которые пытаются заниматься этой тематикой, проще, видимо, отмахнуться. – Видимо, со стороны властей есть и недоверие к подобным этнографическим экспедициям, мол, ездят тут всякие, сказки собирают, а толку нет... Как вообще студенты изучают шорцев? – Ещё в 1980-е годы вполне было распространено представление о том, что этнографией может заниматься всякий. Надо просто взять с собой блокнот с ручкой и поехать куда-то в глушь. И этнография превратилась в бессистемный сбор никому не нужных материалов. Если в США и в Европе ситуация кардинально изменилась уже практически в начале XX столетия, то у нас в стране, к сожалению, это всё ещё норма. Число российских кафедр, на которых готовят этнографов/этнологов, ничтожно мало. Есть практики, в ходе которых студенты осваивают элементарные нормы общения с людьми, учатся задавать вопросы и слушать ответы, учатся наблюдать, использовать различного рода гаджеты (от диктофона до GPS или беспилотника с установленным на нём 3D-сканером), фиксировать материалы и впечатления. Но есть и экспедиции, которые проводятся в одиночку, редко двумя или большим числом исследователей. В нашей практике – по экономическим и бюрократическим причинам – длительные, порядка года, одиночные выезды «в поле» всё ещё редки. Ещё более редко встречается знание языка изучаемой этнической группы. Скорее американский или европейский антрополог будет свободно говорить по-алтайски или по-тувински, чем наш. То же касается и методов фиксации материала, и этики полевых исследований. Нам многому ещё предстоит учиться, хотя очевидный прогресс уже заметен. Уникальность... – Вы после защиты диплома в КемГУ почти 35 лет постоянно возвращаетесь к изучению героического эпоса шорцев. Вам удалось записать за сказителем Владимиром Таннагашевым около 50 текстов. Но сейчас шорский эпос переиздают казахи, а не мы... - С Владимиром Таннагашевым мы записали около полусотни его сказаний. Сам он говорил в свои почти 70 лет: «До армии много же я переслушал. Я 122, что ли, насчитал. А сейчас сказок, может, 70 помню». Если принять во внимание, что одна «сказка», точнее, одно эпическое сказание могло исполняться от одного до пяти-шести и порой более часов, то станет понятно, что это был поистине уникальный сказитель. Владимир Таннагашев, уроженец деревни Курья, в своё время первой в низовьях Мрас-Су, снесённой ради экономического развития страны. В 2010 году сначала в Институте этнологии и антропологии РАН, а затем при содействии Кемеровской областной администрации началось издание этих и иных материалов по шорскому эпосу. В 2010-13 годах вышли четыре тома, и на этом сотрудничество с администрацией завершилось. Записей же остаётся такое значительное количество, что оставлять все их лежать в архивах было бы просто преступным. В этом году произошли подвижки. Сначала к юбилею выдающегося российского тюрколога Вильгельма Радлова казахские коллеги переиздали мой четвёртый том серии «Шорский героический эпос», а уже буквально через пару месяцев в Томске выйдет пятый том в этой серии. Данный том станет своего рода экспериментом, поскольку выйдет он, за исключением предисловия и комментариев, полностью на шорском языке. Надеюсь, что в ближайшие два-три года удастся подготовить и издать ещё хотя бы пару томов в этой серии. И наверняка с переводами на русский язык и даже с аудио- и видеоприложениями, что поможет нам всем лучше понять этот удивительный феномен шорской культуры.