Праздновать победу над Гитлером можно было досрочно

Ровно 75 назад началась Курская битва. Ее история до сих пор окутана пропагандистскими мифами, но одно очевидно – по ее итогам германскую нацизму был подписан смертный приговор, а вместо «беспощадной расправы над русскими» Гитлера ожидало пробуждение всей оккупированной им Европы. Но что именно сделало Курскую битву настолько особенной? Первыми признаками уже не перелома в войне, а Великой Победы историки называют появление свежего бруствера на немецких позициях возле станции Поныри в 13 часов 41 минуту 10 июля 1943 года. Именно они ознаменовали будущий крах Третьего Рейха. За несколько месяцев до этого после Сталинградской битвы и разгрома 6-й армии Паулюса немецкий фронт рухнул от моря до моря, однако перспективы Второй мировой все еще казались неочевидными. Фашистов погнали на запад, а вперед вырвались войска под командованием Николая Ватутина и Константина Рокоссовского. (Кстати, последний в свое время сидел в одной камере с создателем первой советской атомной подводной лодки Владимиром Перегудовым.) Полководцы опередили общий строй почти на 200 километров. Флангам столь же далеко продвинуться не удалось, и будущие маршалы вынуждены были остановиться. Так в самом центре советско-германского фронта, в сторону запада образовался выступ глубиной до 150 километров и шириной до 200. Это и была так называемая Курская дуга. Ранее на совещаниях в Мюнхене генералы во главе с Гитлером решали, нужно ли группам армий «Юг» и «Центр» Восточного фронта начинать летнее наступление, а если да, то куда и зачем. По воспоминаниям родоначальника танковых войск Германии Хайнца Гудериана, идеей срезать Курский выступ загорелся начальник генерального штаба генерал Курт Цейтцлер. Этим он хотел как бы сбить наступление Красной армии, охладить ее пыл, заставить перейти к обороне и перехватить таким образом стратегическую инициативу. После катастрофы под Сталинградом мощь и стойкость РККА уже не подвергались сомнению. Поэтому Гудериан и министр вооружений Германии Альберт Шпеер выступили категорически против наступления. Их поддержали генераль-фельдмаршелы Отто Модель и Эрих фон Манштейн, которые уже успели понюхать русского пороха. Однако фюрер склонился к мнению Цейтцлера и фельдмаршала Ханса фон Клюге. Им казалось, что в разгроме частей Красной Армии решающую роль сыграют новые танки «Тигр» и «Пантера». При этом фельдмаршал Вильгельм Кейтель заявил Гудериану: «Мы должны начать наступление из политических соображений». Действительно, после срамного предательства Паулюса и разгрома шестой армии обстоятельства требовали реванша. Так что доводы о том, что танковые части еще не готовы, что советское командование наверняка ждет наступления на Курский выступ и что надо сменить тактику никакого эффекта не возымели. Гитлер отдал приказ готовить наступление. В Кремле и в Генеральном штабе на Арбате атаку немцев действительно ждали. Более того, ничего принципиально нового советские генералы в стратегии Вермахта в итоге не увидели. По мнению начальника генерального штаба СССР Александр Василевского, немецкий план был банален. При этом немцы не представляли себе реального состояния Красной Армии того времени и всех последствий провала своего наступления. К лету 1943 года в действующей советской армии насчитывалось свыше 6,6 млн бойцов и командиров (это не считая войск НКВД и партизанских отрядов), 105 тыс. орудий и минометов, около 2200 установок реактивной артиллерии, более 10 тыс. танков и САУ и примерно столько же боевых самолетов. С такими силами РККА сама могла начать широкомасштабное наступление в любой момент, но на совещании у Сталина решили дождаться германской инициативы, мол, пусть они сначала себе лоб расшибут. И эта тактика сработала – немцы сами решили технично удариться головой в стену. Меж тем, ставки были чрезвычайно высоки. Советские и западные историки однозначно сходятся в оценке важности предстоящего сражения. По планам ставки Гитлера, если бы операция «Цитадель» прошла успешно, немецкие войска немедленно организовали бы новое наступление на Москву. Следом Вермахт собирался разделаться со Швецией. Затем – разгромить войска союзников в Италии. Поэтому на Курской дуге решалась судьба не только России, но и всей остальной Европы. Саму операцию «Цитадель» немецкое командование утвердило в апреле 1943 года. Войскам приказали ударить по сходящимся направлениям «под корень» Курской дуги и взять тем самым «в котел войска» двух советских фронтов. Это классика военного искусства, и в случае с частями Красной Армии немцам прежде удавалось провернуть подобное уже не раз. Для этой операции Вермахт приготовил самые боеспособные подразделения – свыше 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных. В целом группировка насчитывала порядка миллиона человек, свыше 10 тыс. орудий и минометов, 2245 танков и штурмовых орудий, 1781 самолет. В то же время в составе Центрального, Воронежского и Степного фронтов собралось более 2 млн человек, свыше 26 тыс. орудий и минометов, около 5 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок, почти 3 тыс. самолетов. По свидетельству генерал-полковника Олега Лосика, «это в семь раз больше, чем в контрнаступлении под Москвой, и почти в пять раз больше, чем под Сталинградом». Войска Центрального фронта под командованием Рокоссовского обороняли северную часть Курского выступа, войска Воронежского фронта под командование Ватутина - южный участок. При этом опирались на Степной фронт, где находилось три танковых, три моторизованных, три кавалерийских и один стрелковый корпус под общим командованием генерал-полковника Ивана Конева. Командир 15-го стрелкового корпуса генерал-майор Иван Людников (второй слева) и начальник оперативного отделения корпуса подполковник Павел Живодеров уточняют боевую обстановку (фото: Виктор Кинеловский/РИА Новости) В первый день битвы немцы нанесли два мощных, но ожидаемых удара по тем самым сходящимся направлениям – с севера на юг по войскам Рокоссовского, с юга на север по войскам Ватутина. По идее оба фронта ждало окружение и полный разгром – точкой запланированной встречи двух германских танковых лавин уже назначили Курск. Не сложилось. Главный удар на северной стороне дуги пришелся на 13-ю армию генерал-лейтенанта Николая Пухова. Жестокая рубка шла три дня, землю пропитали тонны солдатской крови, и когда немцы все-таки смяли оборону и начали неумолимо продвигаться вперед, Рокоссовский бросил в бой 16-й танковый корпус, сумевший остановить танковую лавину Вермахта. От отчаяния немцы сменили направление удара, но уперлись столь же глухую оборону 307-й стрелковой дивизии. После двух дней непрерывного боя в ее ротах осталось по 5-7 человек, и на помощь стрелкам бросили две гвардейские дивизии ВДВ. Днем 10 июля некий советский пехотинец замечает на немецкой стороне свежие кучки земли. Это означало только одно – Вермахт начал окапываться, наступление сорвано, противник на северном выступе выдохся, окружения советских фронтов не состоится. Однако на южном выступе германские войска по-прежнему шли вперед, и 12 июля у станции Прохоровка встретились во встречном бою свыше 1200 танков и самоходных орудий. В этом моменте выводы историков разнятся. Некоторые (и весьма компетентные, например, Валерий Замурин, ранее работавший заместителем директора военно-исторического музея-заповедника «Прохоровское поле») оспаривают тезис о том, что это танковое сражение стало крупнейшим в истории войн. Другие (например, Алексей Исаев) отрицают сам факт флангового удара, подчеркивая, что немцы были готовы к контрудару советских танков, «и только наступательные действия других фронтов позволили избежать катастрофического развития событий». Как бы там ни было, второй германский танковый клин был остановлен – немцы сломали зубы о советскую оборону. И случившее значило гораздо большее, чем просто победа в крупном сражении. После краха операции «Цитадель» обескровленные немецкие части уже не смогли оправиться. С этого момента Красная армия неудержимо шла вперед и до самого 1945 года проводила в основном наступательные операции. Немецкие войска огрызались, контратаковали, но неизбежно откатывались на Запад – в глухую оборону. Боевой дух Вермахта оказался сломлен, и итог войны оказадлся предрешен. В целом в ходе боев за Курскую дугу советские войска разгромили 30 немецких дивизий, в том числе семь танковых. Потери противника составили 500 тыс. убитыми, ранеными и пленными. Потери РКК - более 860 тыс. человек, 255 тысяч из которых погибли или пропали без вести. При этом более 180 солдат и офицеров получили звание Героя ССССР, а 130 соединений и частей – гвардейское звание. Эта победа вдохновила различные движения сопротивления по всей оккупированной Европе, которые резко активизировали свои действия. То же можно сказать о войсках англичан и американцев в Италии – они усилили нажим, сбросили правительство Муссолини и заставили Рим выйти из фашистского блока. Параллельно Комитет начальников штабов США составил доклад, согласно которому «русские войска являются решающим фактором в предстоящем поражении стран оси в Европе» и Вашингтону необходимо поспешить с открытием второго фронта, иначе, по словам президента Рузвельта, он бог бы и вовсе не понадобиться. Впоследствии в своей книге «Тигры горят» американский писатель и историк Мартин Кэйден высказал следующее мнение: «На карту была поставлено куда значительно больше, чем просто город Курск или продвижение по местности на север, юг и восток, а именно то, что никогда не отразилось бы на схемах и картах, - беспощадная расправа над русскими, и в этом заключалась суть немецкого плана: измотать, перемолоть, рассеять, убить и захватить». Описывая дальнейшие планы Гитлера, он резюмирует: «Это было не только русской судьбой, которая должна была решиться под Курском, а судьбой самой войны».