«Я пришел за сексом — и я его получу». Нижегородка пытается привлечь насильника к ответственности

Лишь бы не бил и не увечил Студентка, отличница, состоявшаяся молодая женщина. Выходя из дома в один прекрасный день, она и подумать не могла, что через несколько часов окажется в собственной квартире запертой, беззащитной, избитой, что едва знакомый человек растерзает не только ее тело, но и всю ее благополучную, выстроенную жизнь. Неудачная вечеринка закончилась полуночным телефонным звонком: - Стою у тебя под дверью, хочу извиниться. Она открыла. Он казался милым и вежливым, покурили в подъезде, посидели за столом, поговорили. Смысл происходящего открылся, когда он начал ее гладить. После отказа придушил локтевым сгибом. Дальнейшее она не может вспоминать без слез. Это продолжалось несколько часов. - Я пришел сюда за сексом — и я его получу, — спокойно сказал он. Сначала она пыталась кричать и сопротивляться — крики останавливал шквал точных ударов. Пригрозила полицией. - Полиция? Я такие дела разваливаю «на раз», — усмехнулся он, отняв у нее телефон и ключи от входной двери. Он душил ее, таскал за волосы, он делал все, что хотел. Охваченная животным ужасом за свою жизнь, она попыталась уговорить его «по-хорошему», лишь бы не бил и не увечил. Позже следователи спросят ее, где следы побоев. В удачный момент хитростью она отправила смс-ку знакомой: «Срочно вызови полицию. Только не звони. Спаси меня, пожалуйста, он меня убьет». Когда он вышел в туалет, Надежда схватила ключи с мыслью убежать и в тамбуре столкнулась с силовиками, приехавшими на вызов. Его забрали на месте преступления. Допрашивали и смеялись — Почему женщины не подают заявления об изнасиловании? Потому что их уговаривают сотрудники полиции. Обосновывают примерно так: «об этом не говорят», «об этом стыдно говорить», «об этом говорить нельзя»… Как будто в нашей стране насилия нет вообще и ни одна женщина от этого не пострадала, — удивляется сегодня Надежда. На протяжении девяти часов ее допрашивали, сменяя друг друга, оперативные сотрудники. Она рассказывала о случившемся — первый, второй, восьмой раз. Все новые люди заходили в кабинет и спрашивали: - Это вас сегодня изнасиловали? Те, кто допрашивал, отправляли смс-ки, отвлекались на разговоры с коллегами, весело смеялись, обсуждая какие-то свои дела. Не один человек сказал ей: - Вот вы пишете свое заявление, но в ходе следствия заберете его назад. Вы не выдержите. Это очень сложный процесс. Вопреки уговорам не подавать заявление, Надежда проявила настойчивость. Ей предложили подписать бумагу, что она не имеет к насильнику претензий, — она отказалась. Вместе с насильником их повезли на судмедэкспертизу. Чтобы попасть к эксперту, нужно было пройти через морг. На пороге помещения, заполненного трупами, ее начало рвать. Она не могла заставить себя переступить порог. - Либо идете, либо нет, — сказал бесстрастный сотрудник полиции. — Нет судмедэкспертизы — не будет дела. Она пошла, прошла через эти трупы, все выдержала, судмедэксперта-мужчину — в том числе. — Понимаете, когда происходит подобное, рушится доверие к миру вообще, а не только к мужчинам. С женщинами, попавшими в подобную ситуацию, должны бы работать только женщины, и врачи, и судмедэксперты, — убеждена Надежда. Обидчик настаивает на добровольном согласии, адвокат пугает делом за «лжедонос» Прошли недели, она получила первый отказ в возбуждении уголовного дела. По обращению Надежды ее дело взяли на контроль в Следственном управлении Следственного комитета по Нижегородской области. Но заключения от экспертов управления и независимых экспертов — разнятся. Взятые для экспертизы материалы отправили в лабораторию только через месяц, результаты пока не готовы. Обидчик настаивает на добровольном согласии. Его адвокат, кстати, женщина, звонила, предлагала забрать заявление, угрожала уголовным делом за «лжедонос», говорила, что статья тяжелая, и, если он сядет в тюрьму, его жизнь будет сломана. То, что сломана жизнь Надежды, в расчет не берется. «А, может быть, вы все это придумали?» Она боится входить в свой подъезд и выходить из дома, боится встретить его на улице. Измученная кошмарами, она просыпается до десяти раз, чтобы убедиться, что дома и в безопасности. При встрече с человеком, похожим на того, из страшной ночи, у нее может случиться паническая атака. Она до сих пор помнит запах этого мужчины. Работа с психологами — дело долгое. Узнав о случившемся, многие знакомые от нее отвернулись, стали избегать, как будто возможность притянуть насильника передается воздушно-капельным путем. Мало этой беды, она еще и почувствовала себя изгоем. Следователи сделали запрос, каким ребенком она была, не состояла ли на учете в комиссии по делам несовершеннолетних, опросили знакомых. Прекрасную характеристику, полученную из деканата института, где Надежда учится, к делу не приобщили. Проверка на полиграфе, экспертиза у сексолога, у психоаналитика. «А, может быть, вы все это придумали?» «А, может быть, вам нравится, когда вас бьют?» «А, может быть, вы его сама спровоцировали?» Как будто спровоцированное изнасилование можно оправдать. — Мысль о том, что женщина сама спровоцировала насильника, звучит практически всегда, — поясняет директор Женского кризисного центра Анастасия Ермолаева, где Надежда сейчас работает с психологом и юристом. — То, что она сидела рядом, ответила на реплику и т. д., как правило, расценивается, как будто подала повод. Выпила чашку кофе — словно дала обещание переспать. И этот момент – «сама виновата, все было по обоюдному согласию» — возникает очень четко, в том числе в среде правоохранительных органов. Дальше — любое продолжение: она обиделась, она хочет ему отомстить, она хочет его посадить. То, что изнасилование случилось на самом деле, нужно скрупулезно доказывать. При том, что от интимной близости женщина может отказаться в последний момент, это полное ее право. Кстати, телефон Женского кризисного центра, где помогают всем женщинам, пережившим насилие, Надежде в Следственном комитете не дали, хотя директор центра состоит в Общественном совете этой структуры. Официально Нижегородский женский кризисный центр занимается профилактикой насилия в семье и обществе. Со всеми вытекающими из этого приоритета задачами: помощь тем, у кого в семье беда, психологические и юридические консультации и т. п. Для тех, кто в беде оказался, — это парус надежды, глоток воздуха, островок твердой почвы под ногами, сильная дружественная рука, на которую можно без опаски опереться. В центр за помощью идут надломленные, избитые, поруганные. Вопреки устоявшемуся штампу, что подобное происходит только с социально неблагополучным контингентом, эти женщины преимущественно вполне устроенные, состоявшиеся. Но несчастные.Нижегородский женский кризисный центр: ул. Заярская, 18 (1 этаж), тел.: (831) 415-76-71.