Замминистра энергетики: искать затонувшие подводные лодки — моя обязанность

Заместитель министра энергетики Кирилл Молодцов родился и вырос в Санкт-Петербурге и большую часть жизни был увлечен идеей найти легендарную подводную лодку Щ-408, погибшую в Балтийском море во время Великой Отечественной войны. В интервью ТАСС он рассказал, как удалось отыскать эту субмарину в эстонских водах, как этому пытались помешать пограничники, а также о планах найти все затонувшие в Балтийском море подлодки. — Кирилл Валентинович, расскажите, почему заместитель министра энергетики решил искать затонувшие подводные лодки времен Великой Отечественной войны? Согласитесь, что это увлечение довольно неординарное для вашего чина… — Увлекаюсь историей советских подлодок времен войны с 11 лет, то есть уже 39 лет. С четвертого по восьмой класс я с двумя одноклассниками был экскурсоводом школьного музея, посвященного подвигу подводной лодки Щ-408. Школа, кстати, находится на улице Павла Кузьмина — капитана этой подлодки. Со школьными друзьями же занимался в клубе юных моряков в ленинградском дворце пионеров. Вот так начиналась эта история. — На флоте не служили? — В Питере говорят, что море — это святое. И я с этим согласен. Поэтому да, у меня была идея пойти служить на флот. Но в итоге все сложилось иначе — был призван на срочную службу в Кремлевский полк, а далее стал офицером. — Расскажите, как давно вам пришла идея начать поиск затонувших кораблей? С чего все началось? — Я уже рассказал про двух своих одноклассников. Так вот с ними, лет пять назад, мы собрались отметить мое 45-летие и пошли на спектакль "Квартета И" "Письма и песни мужчин среднего возраста времен караоке, дорожных пробок и высоких цен на нефть". Я сказал тогда своим друзьям: "Слушайте, мы самодостаточные люди, давайте сделаем что-нибудь хорошее для других". Понимаю, что это звучит довольно приторно, но у меня действительно было нечто такое на душе. Первым делом я предложил восстановить музей в нашей 504 школе Кировского района Санкт-Петербурга, который к тому моменту уже не существовал. — И друзья вас поддержали? — Да, по-другому и быть не могло. Мы скинулись деньгами и восстановили музей в рекреации школы... Хотели, чтобы у детей была память. — Как я понимаю, спасение музея только начало. Что было дальше? — А дальше были эстонцы (смеется). В 2015 году мои друзья из Эстонии рассказали, что в местных СМИ стала появляться информация о том, что лодка Щ-408, героически погибшая в сражении в Великой Отечественной войне, лежит в их водах. Начали появляться слухи, что якобы не было никакого подвига подобного Варягу, а экипаж хотел сдаться врагу. Узнав об этом, я сказал своим друзьям: "У нас вариантов нет, нам надо ее найти и доказать правду". В то же время мой коллега Антон Инюцын (замминистра энергетики — прим. ТАСС) познакомил меня с водолазами из экспедиции "Поклон кораблям Великой Победы" — он с ними пересекался еще на прошлой работе в администрации президента. Я им при встрече тогда сказал: "Найдете лодку Щ-408 — просите все, что хотите". Они согласились и попросили помочь финансово. Я написал Токареву (глава "Транснефти"), мол Николай Петрович, поддержите. Он поддержал и выделил 2 млн рублей. — Сколько вся экспедиция стоила? 2 млн? — Нет, она стоила больше. — А где остальные средства брали? — Остальную сумму сами с друзьями собирали, и до сих пор финансово поддерживаем этот проект. — Тяжело ли было найти судно для поиска субмарины на дне Балтийского моря? — У экспедиции уже было финское судно. — А почему финское, а не наше? — Под финским флагом довольно легко зайти в эстонские воды, так как есть все нужные бумаги, разрешения. Поэтому все получилось довольно быстро. К судну, кстати, подходили эстонские пограничники, но запретить ничего не смогли. Лодку нашли буквально за три дня. Мне сразу позвонили и сказали, что второго мая будут погружаться и проверять, та ли эта субмарина, а также решать, что делать с табличкой... — Вы сейчас про какую табличку говорите? — Памятная табличка. Она устанавливается на дне рядом с затонувшим судном, но по эстонским законам эти лодки являются собственностью министерства обороны Эстонии, и прикасаться к ним нельзя. — С такими запретами вам в итоге удалось табличку поставить? — Как ни странно — да, но понадобилось 2 года, чтобы все согласовать с эстонскими властями. — Сразу ли удалось понять, что это именно то лодка, которую вы искали? — Не сразу. После погружения водолазы мне сообщили, что, действительно, нашли лодку класса "Щука", но какую именно — было непонятно. Потом они увидели лежащие на борту снаряды, развернутые стволы, прицельные устройства, вырванную в рубку дверь. Но для меня самым интересным было, что на капитанском мосту лежал ППШ — пистолет-пулемет имени Шпагина. Личное оружие капитана! То есть они готовились к абордажу! После этого мы убедились, что это та самая Щ-408. Осмотрев дно, водолазы поняли, что погрузилась она из-за пробоин в балластных цистернах. То есть лодка по определению не смогла бы всплыть. Когда мы все это узнали, то приехали туда очень быстро, был штиль. Слава богу, сумели провести поминальные мероприятия в один день, вот прям как чувствовали, потому что уже на следующее утро эстонцы решили там провести военные учения с запуском ракет. Но спасибо, что мы все успели. — Кстати, детей, которые учатся в вашей родной школе, вы брали с собой в экспедиции? — Брали! Более того мы создали фонд "Балтийский Варяг". Для детишек он проводит краеведческие экспедиции, конкурсы юных историков Балтийского Флота. Там много чего. В частности, после того как мы нашли лодку, стали проводить для детей разные семинары на эту тему. Показывать, рассказывать. На мой взгляд, самое заинтересованное поколение — 10-12 лет, они действительно очень увлечены. Когда во время одного из мероприятий школьники в костюмах вносили Андреевский флаг, чеканили шаг, у меня внутри все так напряглись, что я даже говорить не мог. Ощущение, что ты сделал что-то нужное. — Лично вы во время этой экспедиции чем занимались? — Ждал и переживал. Под воду точно не погружался. Там 72 метра глубина и нужна рециркулярка — это уже не кислородный баллон. В принципе, у меня и акваланг есть и разрешение на ныряние до 40 метров. У них же, повторюсь, 72 метра. — А что потом будет с этой лодкой? Какая ее дальнейшая судьба? — Останется лежать как братская могила. — Тогда как вы отвечаете себе на вопрос: "Зачем я это делаю, для чего это нужно, какая от этого польза?" — Польза? Это установление места гибели, места братской могилы, передача информации в министерство обороны, инициирование возможности награждения экипажа. Это вопрос памяти. — Я правильно понимаю, что Щ-408 самая главная находка из тех 10 лодок, которые вы нашли? — Уже не 10. В общей сложности ребята из "Поклона кораблям Великой Победы" нашли 12 лодок из 20, погибших в Балтике в войне. По нашей оценке, из оставшихся — две находятся в наших водах, остальные либо в эстонских, либо чуть ли не в датских водах. Глобальная задача к 2020 году найти все 20. Это было бы правильно. — Методика такая же? Финский корабль посылаем? — Нет, они уже сами ищут, без финнов. В наших водах можно и на российском корабле. — А что дальше? — Хотим установить памятник Кузьмину в Питере на улице, названной в его честь. Идея уже поддержана. Плюс ребята намерены создать мемориал на острове Готланд. — Кстати, чем является для вас поиск подводных лодок? Хобби, занятие, увлечение, работа, дело всей жизни? Какое слово точнее всего может описать ваше отношение к этому делу? — Обязанность. Если 39 лет из 50, то это обязанность. Честно, я вот смотрю, как сын реагирует на нашу деятельность по поиску подлодок и вижу, что ему это тоже нужно. А мне и подавно. — Вы лично были только в одной экспедиции? — Нет, ездил еще. Например, в этом году ходили на возложение венков на место гибели Щ-403. Это лодка, которая шла перед Щ-408 и подорвалась на мине. Там умерли все и сразу, а на Щ-408 еще трое суток мучились. — После того как найдете свою последнюю лодку, чем дальше будете заниматься? — Не знаю. Думаете, искать больше нечего? Вот золото Колчака можно (смеется). Это же вопрос интереса к жизни и истории своей страны. Много чего хочется делать. — Например? — Я еще помогаю ЗИЛы восстанавливать. Не потому, что это были какие-то особенные машины. Мне просто обидно, что нашу историю уничтожили на раз-два-три. Например, уже мало кто помнит, что ЗИЛ появился аж в 1916 году, еще при царе! Когда мне на горьковском заводе сказали, что ГАЗ был первым в России, я еще раз убедился, как у нас относятся к истории. США как государству всего 200 лет, но они раскладывают все по полочкам! А у нас только одному заводу 100 лет! Если не будем помнить историю, то можно сказать, что и нации не станет. Не будет понимания, для чего живем. Вот за память и боремся. Беседовал Алексей Большов