Семьдесят лет служения России: атомный "Маяк" отмечает юбилей

МОСКВА/ОЗЕРСК (Челябинская область), 19 июня — РИА Новости. Первый промышленный объект отечественной атомной отрасли "Производственное объединение "Маяк" (Озерск, Челябинская область) отмечает во вторник свой 70-летний юбилей. "Маяк" занимает исключительную роль не только в истории отечественной атомной отрасли, но и в истории страны. Именно здесь был наработан первый советский оружейный плутоний, позволивший Советскому Союзу лишить США монополии на обладание ядерными зарядами. Сейчас предприятие госкорпорации "Росатом" "ПО "Маяк" обеспечивает безопасность страны, выполняя государственный оборонный заказ по производству компонентов современного ядерного оружия. Помимо этого, в число приоритетных направлений работы "Маяка" входит освоение технологий, необходимых для развития мирной атомной энергетики. Стратегический просчет американцев В марте 1948 года в американском журнале Look вышли две статьи инженера-атомщика Джона Хогертона и специалиста по Советскому Союзу Эллсуорта Рэймонда под общим названием "Когда Россия будет иметь атомную бомбу?". В этих статьях тенденциозно оценивались возможности СССР с точки зрения создания промышленных основ производства атомных бомб. Рэймонд указывал на ключевой, самый сложный и трудоемкий этап атомного проекта — наработку ядерной "взрывчатки" для бомбы. Действительно, можно придумывать разные оригинальные конструкции атомных зарядов, но если для них нет нужного количества плутония-239 или урана-235, все эти конструкции так и останутся лишь идеями. По существу, именно темпы создания и пуска плутониевых или урановых производств — это основной фактор, определяющий время появления у конкретной страны своего ядерного оружия. Рэймонд, в частности, описывал работу имевшихся у США ядерных реакторов-наработчиков оружейного плутония, действовавших в составе промышленного комплекса, расположенного в районе американского Хэнфорда. Исходя из опыта строительства хэнфордского комплекса, Рэймонд попытался ответить на главный, стратегически важный для США вопрос, вынесенный в название статей. "Когда русские будут иметь атомную бомбу? Мы не знаем этого точно. Но мы знаем, что это будет не слишком скоро… 1954 год, видимо, является самым ранним сроком, к которому Россия сможет осуществить проект, подобный нашему собственному хэнфордскому заводу, и произвести достаточно плутония для того, чтобы она могла создать атомное оружие", — писал Рэймонд. Обе статьи были очень скоро изданы в СССР в виде брошюрки с таким же названием, что и статьи в Look, и предназначались для массового читателя. Ее содержание предварялось предисловием безымянного автора, в котором умозаключения американцев оценивались с критических позиций. А на основной вопрос — "Когда?" в самом конце предисловия отвечалось: "Лучшим судьей в таких случаях, как показал опыт, является сама жизнь. Пусть "пророки" гадают на кофейной гуще, в каком году Россия будет иметь атомную бомбу. Поживем — увидим!". По мнению историков, решение об издании брошюры принималось самим Иосифом Сталиным, а предисловие проходило через его руки. Любопытна дата подписания этой книжечки к печати — 19 мая 1948 года. Никто из простых читателей тогда, конечно, не мог знать, что в США жестоко ошиблись в своем прогнозе, и что первый советский ядерный реактор, предназначенный для наработки оружейного плутония, уже почти построен, и что ровно месяц оставался до начала его работы. До взрыва первого советского атомного заряда было чуть больше 15 месяцев. Работа Производственного объединения "Маяк". Архивное фото Завод №817 Решение о строительстве советского промышленного комплекса по производству оружейного плутония принималось в условиях, когда отечественный атомный проект вступил в свою мобилизационную фазу. Произошло это после испытания США своей первой атомной бомбы в июле 1945 года и последовавших за этим атомных бомбардировок американцами японских городов Хиросима и Нагасаки. Тем самым вопрос скорейшего создания собственного ядерного оружия стал для Советского Союза вопросом возможности своего дальнейшего существования. А будущее плутониевое производство, без преувеличения, стало главной стройкой страны в те тяжелейшие послевоенные годы. К месту, где предстояло возвести этот объект, предъявлялся ряд требований. В целях обеспечения секретности оно должно было быть удалено от больших городов. Вместе с тем, рядом должна была находиться развитая промышленная база, железная дорога, источники энергообеспечения и, что очень важно, в этом районе должны были иметься большие объемы воды для охлаждения активной зоны ядерного реактора. В итоге наилучшим местом для размещения плутониевого производства была выбрана площадка на Южном Урале, между городами Кыштым и Касли на берегу озера Кызыл-Таш. Это место было утверждено постановлением Совета народных комиссаров СССР за подписью Сталина 1 декабря 1945 года. Будущее предприятие получило условное название "завод №817". У него в силу режимных соображений имелись и другие названия — База-10, Южно-Уральская контора Главгорстроя. Позже предприятие будет называться Государственный химический завод имени Менделеева и Химический комбинат "Маяк". В состав нового комплекса должны были войти первый уран-графитовый реактор-наработчик плутония (он получил индекс "А", но сами работники предприятия его ласково называли "Аннушка"), радиохимический завод "Б" для выделения плутония из облученного в реакторе урана и металлургический завод "В" для получения изделий из металлического плутония. Главным конструктором реактора "А" был назначен директор Научно-исследовательского и конструкторского института химического машиностроения Николай Доллежаль. Общее научное руководство проектом реактора осуществлял Игорь Курчатов. А непосредственно строительством завода №817 ведали тогдашний руководитель советской атомной отрасли Борис Ванников и его заместители Авраамий Завенягин и Александр Комаровский. Первый колышек на месте будущего реакторного здания был забит в сентябре 1946 года. Никогда в истории страны не создавался столь технически сложный объект, как завод №817. Если говорить только о реакторе "А", то для его строительства было вынуто без малого двести тысяч кубометров грунта, из которых большую часть составляла скальная порода, было уложено свыше 80 тысяч "кубов" бетона. И это надо было делать очень тщательно, гораздо аккуратнее, чем того требовали обычные строительные стандарты. На объекте было смонтировано пять тысяч тонн металлоконструкций и оборудования, более 200 километров разных трубопроводов, свыше 160 километров электрических кабелей и 3,8 тысячи разных приборов. Сам реактор имел тысячу так называемых технологических каналов, в которых размещались урановые блоки. Конечно, отсутствие опыта таких строек сказалось на сроках строительства — первоначальный график, установленный руководством страны для начала работы реактора, не раз сдвигался вправо. Но и ученых, и строителей не надо было дополнительно торопить — они сами прекрасно понимали, сколь велико для страны значение той задачи, что им была поручена. Ванников и Курчатов жили вблизи стройки в течение всего времени монтажа и пуска реактора. "Аннушка" начинает "жить" Наконец, к началу июня 1948 года реактор был построен, и в первых числах лета в его активную зону был загружен уран. Вечером 7 июня Курчатов сел за пульт управления реактором и приступил к его пуску. 8 июня в половине первого ночи началась управляемая цепная ядерная реакция, означавшая, что первый в СССР промышленный реактор, как говорят атомщики, начал "жить". Интересно, что пульт управления реактором "А" располагался в комнате под номером 15. С тех пор комнаты, где располагались пульты управления других, построенных позже советских промышленных реакторов, получали такой же номер. Девятнадцатого июня 1948 года в 12 часов 45 минут Курчатов осуществил пуск "Аннушки" в проектном режиме, в реакторе началась наработка плутония. Именно этот момент и считается датой рождения "Маяка". Пуск радиохимического завода "Б" начался 22 декабря 1948 года, когда первые облученные урановые блоки были помещены в аппарат-растворитель. А первая готовая продукция завода "Б" — концентрированный раствор плутония — была выпущена в феврале 1949 года. В таком виде плутоний поступал на металлургический завод "В". На нем в августе 1949 года были изготовлены две полусферы из металлического плутония, ставшие "начинкой" первого советского атомного заряда, успешно испытанного 29 августа на Семипалатинском полигоне. Без преувеличения, то, что сделали люди, создававшие "Маяк", — это великий подвиг. Их имена золотыми буквами вписаны в историю России. Ученые, инженеры, строители, рабочие путем огромного напряжения сил, настоящего самопожертвования, в полуразрушенной после войны стране в кратчайшие сроки обеспечили получение оружейного плутония, позволив Советскому Союзу обрести собственное ядерное оружие и саму возможность дальнейшего существования как независимой и сильной державы. Отработанное ядерное топливо в цехе временного хранения на заводе РТ-1 по ОЯТ Производственного объединения "Маяк" Ниспровержение мифов История создания "Маяка" опрокидывает два главных мифа о советском атомном проекте, возникших в начале 1990-х годов в обществе. Миф первый — что процесс создания советской атомной бомбы был полностью "срисован" с американской ядерной программы. Принцип устройства первого отечественного атомного заряда, действительно, в основном повторял американскую схему, но не полностью копировал ее (впрочем, это тема для отдельного рассказа). Но главный этап ядерной программы — наработка плутония. Из данных, полученных советской разведкой, была известна конструкция американских ядерных реакторов-наработчиков и, в частности, то, что в них технологические каналы располагались горизонтально. Казалось бы, раз у американцев их реакторы работали с такой конструкцией, то ее следовало бы обязательно, в директивном порядке повторить и в СССР. Но ничего подобного не произошло — для реактора "А" была выбрана схема, предложенная Николаем Доллежалем. В его варианте технологические каналы с урановыми блоками размещались вертикально. Стала легендой история, как Доллежаль пришел к этой идее. Он сам вспоминал, что ему интуитивно не нравился американский вариант. Как-то в феврале 1946 года Доллежаль сидел на очередном совещании у Курчатова. По ходу дела, занятый своими мыслями, Доллежаль постукивал по столу спичечным коробком. И вдруг его взгляд упал на спички, равномерно подпрыгивавшие в коробке в такт движению руки. Конструктора осенило — вот же он, принцип, который должен лечь в основу схемы реактора! В самом деле, в таком варианте снимались проблемы деформации многих конструкционных элементов реактора. И это был совершенно рациональный инженерный подход. Впрочем, горизонтальный вариант разрабатывался параллельно другой конструкторской группой, и выбор между двумя схемами делала высокая комиссия, в которую входили руководители атомного проекта и его ведущие ученые. Сейчас бы такой конкурсный подход назвали тендером. В результате с заметным перевесом победил вариант Доллежаля. Предложенная им конструкция оправдала себя — если первый американский оружейный реактор в Хэнфорде проработал буквально считанные годы, то реактор "А" — без малого 40 лет, хотя был запроектирован на три года эксплуатации. Второй развенчиваемый миф — что участники создания советской атомной бомбы работали под страхом неминуемой кары в случае неудачи. Но вот ситуация: осень 1947 года. Сроки постройки реактора "А" вновь не выдержаны. Своего плутония у Советского Союза по-прежнему нет, а американцы его нарабатывают, наращивая свой ядерный арсенал. На комбинат в связи с этим приезжает фактический руководитель советского атомного проекта, заместитель председателя Совета министров СССР Лаврентий Берия. Его первый вердикт: директора комбината №817 с должности снять. И что, по "логике" мифотворцев, должно было последовать затем? Наверное, директор должен был быть расстрелян — в назидание другим. Ну или в самом лучшем случае получить увесистый срок. А что же произошло в действительности? Человек был переведен на должность главного инженера комбината. Но этот пост — чрезвычайно ответственный, и такое назначение говорило о том, что человека не собираются карать на фоне объективных трудностей, а наоборот — ему продолжают доверять. В своем новом статусе главный инженер встретил и выдачу комбинатом первого плутония, и успешное испытание атомного заряда в августе сорок девятого. Спустя два месяца в числе более чем тридцати лауреатов, в числе которых были и представители завода №817, с формулировкой "за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания" он будет удостоен своей первой из трех золотых звезд Героя Социалистического Труда. Звали этого человека Ефим Славский. Позже Славский переедет в Москву и в 1957 году почти на тридцать лет возглавит министерство среднего машиностроения СССР — "штаб" советской атомной промышленности, которая при нем станет настоящей "ядерной империей", ей будут под силу любые проекты — создание новых видов ядерных и термоядерных зарядов, сооружение АЭС с реакторами разного типа, строительство атомных подводных лодок и единственного в мире атомного ледокольного флота, космических ядерных энергоустановок, и многое другое. Решение мирных задач После реактора "А" на "Маяке" были построены и эксплуатировались, нарабатывая плутоний, еще несколько ядерных реакторов. Но все они были остановлены к началу 1990-х годов. В настоящее время "Маяк" выполняет государственный оборонный заказ, участвуя в изготовлении продукции, необходимой для ядерного оружейного комплекса. "Маяк" остается его важнейшим звеном. Вместе с тем, "Маяк" активно развивает и производство гражданской продукции. Достаточно сказать, что на "Маяке" сосредоточено более половины российского и треть мирового производства радиоактивных изотопов различного назначения. Особую роль занимает "Маяк" в развитии технологий мирной атомной энергетики, в решении задач по обращению с отработавшим ядерным топливом (ОЯТ) и замыканию ядерного топливного цикла, в котором делящиеся материалы могли бы использоваться вновь для получения энергии. С 1970-х годов на "Маяке" действует завод РТ-1 по переработке отработавшего ядерного топлива. Конечными продуктами завода являются плутоний и уран — исходные продукты для свежего ядерного топлива. На РТ-1 перерабатывается отработавшее топливо энергетических реакторов ВВЭР-440, БН-600, реакторов атомных ледоколов и подводных лодок, исследовательских установок. Но сейчас на "Маяке" создается уникальный, не имеющий аналогов в мире комплекс, позволяющий перерабатывать отработавшее ядерное топливо любого типа, в том числе ОЯТ с атомных электростанций, атомных подводных лодок, и, в частности, дефектные топливные сборки. В августе прошлого года первый эшелон с отработавшим ядерным топливом атомных субмарин из хранилища в Губе Андреева (Мурманская область) прибыл на "Маяк" для переработки. Тем самым начался ключевой этап по очистке Северо-Запада РФ от ОЯТ атомных субмарин и повышению ядерной и радиационной безопасности, а также улучшения экологической обстановки в этом регионе. За всё время осуществления уникального экологического проекта на "Маяк" будет доставлено 50 эшелонов с отработавшим ядерным топливом атомных субмарин. Также в 2017 году начался и регулярный вывоз на "Маяк" ОЯТ реакторов АМБ первой очереди Белоярской АЭС. Одной из ключевых особенностей реакторов АМБ-100 и АМБ-200 было то, что в них применялось ядерное топливо нескольких типов, а сами топливные сборки имеют длину 14 метров. Для переработки такого топлива на "Маяке" будет создан соответствующий технологический комплекс. А вывоз этого топлива с Белоярской АЭС позволит приступить к выводу из эксплуатации первой очереди станции, что тоже очень важно с экологической точки зрения. В нынешнем году "Маяку" предстоит выполнить опытную переработку уран-циркониевого отработавшего ядерного топлива атомных ледоколов. В результате "Маяк" получит право называться абсолютным технологическим лидером с точки зрения номенклатуры топливных композиций, которое предприятие сможет перерабатывать. Работа Производственного объединения "Маяк"