Наука выживать

18 июня 1955 года вышел первый номер молодежного журнала "Юность", ставшего вскоре самым популярным и массовым (в восьмидесятые годы прошлого века тираж приближался к 3,5 миллиона экземпляров) литературным журналом советской эпохи. Задуманный Валентином Катаевым во время первой - хрущевской - перестройки, журнал сразу же занял место на либеральном фланге отечественной словесности. Окостеневшие рамки социалистического реализма на страницах "Юности" раздвигали "исповедальной прозой" Анатолий Гладилин, Василий Аксенов, Анатолий Кузнецов. Поэты Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина, Давид Самойлов, Борис Слуцкий облагораживали гражданские и лирические темы живым человеческим содержанием. Критики Владимир Огнев и Станислав Рассадин в своих статьях уходили от оценок литературных произведений исключительно с марксистско-ленинских классовых позиций. Но если флагман тогдашнего либерализма - журнал "Новый мир" системно, последовательно и, можно сказать, научно противостоял сталинизму, выступал за "социализм с человеческим лицом", то "Юность" делала это спонтанно и эмоционально, уравновешивая "острые" талантливые произведения серыми, идеологически выдержанными повестями, рассказами и стихами посредственных авторов. Сначала редакция находилась в одном из полукруглых крыльев Дома Ростовых (всемогущего в то время Союза писателей СССР) на улице Воровского, потом переместилась на улицу Горького под матовую пластиковую эмблему - круглолицую веснушчатую девушку с распущенными волосами-веточками - творение литовского художника Стасиса Киасаускаса. Туда стремились мыслями и рукописями начинающие (и зрелые) авторы необъятного СССР. Напечататься в "Юности" означало вытянуть счастливый, "звездный" билет. И некоторым - Борису Агееву, Анатолию Тоболяку, Юрию Полякову - это удавалось. На следующий день после выхода номера они просыпались знаменитыми. Два классика советской литературы руководили "Юностью" - Валентин Катаев и Борис Полевой. Катаев привнес в журнал элементы позже сформулированного им нового литературного стиля "мовизм" - умения писать плохо, но ярко. Полевой - здорового советского цинизма, "двоемыслия" (по Оруэллу), уникального умения доходить до определенной черты и - отступать, если ожидаемые неприятности от публикации "острого" произведения грозили превысить "дивиденды" за редакторскую "смелость". Так, к примеру, Полевому удалось "отмазаться" от истории с автором журнала Анатолием Кузнецовым, выехавшим по командировке журнала для сбора материалов о Ленине в Англию, но решившего не возвращаться в СССР. С точки зрения истории советской литературы, тексты "Юности" 1960-1980 годов (за редким исключением, вроде романа "Всем смертям назло", который лишившийся рук в результате аварии на шахте горняк Владислав Титов написал, держа карандаш в зубах) показали медленное, но неостановимое обуржуазивание общества, плоды которого мы пожинаем сегодня. Тогда, правда, критики не посмели четко определить эту ситуацию, как конфликт между неуничтожимой буржуазной сущностью среднестастического человека и утрачивающим социальные идеалы государством. Это объяснялось не только тем, что социализм перестал нравиться советским людям, а еще и тем, что парийные идеологи во все годы существования СССР, как могли, "рубили" в обществе национальные корни, препятствовали обращению интеллигенции к духовным и нравственным традициям народа. Грубо говоря, общество оторвалось одновременно и от социализма, как государственного устройства, и от своих национальных корней и традиций. К чему это в конечном итоге привело - известно. Литературовед и критик из Краснодара Олег Мороз, рассуждая об отношениях русских и евреев, назвал их "народами, обретшими родство в советском человеке". Редакция "Юности" как раз и была таким обобщенным советским человеком. В "Юности" времен Бориса Полевого работало много ярких, талантливых людей: Виктор Славкин, Юрий Зерчанинов, Андрей Дементьев, Владимир Огнев, Алексей Пьянов, Эмилия Проскурнина, Алексей Фролов, Натан Злотников", Марк Григорьев... Каждый из них творил собственную проекцию "советского человека", искал свою модель сосуществования с действительностью. Несколько лет при "Юности" действовала литературная студия "Зеленая лампа", через которую прошли десятки молодых талантливых литераторов. Их учили уму-разуму тогдашние "лидеры общественного мнения": Булат Окуджава, Фазиль Искандер, Анатолий Эфрос, ведущие критики, литературоведы, поэты, ученые. На семинарах "Зеленой лампы" дискуссии и обсуждения велись, что называется, на грани, а часто и за гранью допустимого по тогдашним понятиям. И то, что свободное слово, свободная мысль становились достоянием молодых ищущих умов, во многом, заслуга "Юности". А сегодняшней "Юности" остается только пожелать успехов в нелегкой науке уже не идеологического, но материального выживания.