«Где-то был сплошной одобрям-с»

Развитие и рост городов сегодня часто приобретают стихийный характер. И администрация, в догоняющем режиме закрывая возникающие бреши в новых и старых районах, и планировщики, разрабатывая проекты, не всегда понимают, что именно нужно жителям прилегающих кварталов. Сопредседатель московского центра урбанистики «Город» Алексей Расходчиков объяснил МОСЛЕНТЕ, почему создание сбалансированной городской среды в наши дни уже невозможно без привлечения жителей к обсуждению проектов социальных объектов и общественных пространств. Вопросы без ответов На сегодняшний день существует проблема: все большая часть населения планеты живет в городах. Много говорят о том, что городское население уже превысило сельское. При этом мы не имеем четкого понимания, что такое город, какой должна быть городская среда и на каких принципах она должна строиться. Разговоров об этом ведется очень много, но понимания нет. Возьмем базовые понятия: что такое город, например? Это, как утверждала Тамара Дридзе (советский и российский социолог, - ред.), искусственная среда для человека, сформировавшегося, как вид, в живой природе? Либо, как говорил Вячеслав Глазычев (советский и российский учёный, основоположник отечественной урбанистики - ред.) за последнее столетие человек уже адаптировался, привык, и город стал естественной средой? А природа для нас уже сродни фантазии, мы бываем на ней пару раз в год, никаким образом с ней не общаемся? Кто из них прав? Даже на такой, казалось бы, простой вопрос на сегодняшний день нет ответа. Отсюда возникает ряд базовых противоречий. Да, во всем мире есть различные направления городского развития: развитие транспортных сетей, инновационное развитие, привлечение туристов, привлечение инвестиций, всевозможные проекты реновации старых промышленных зон, проекты агломерации - укрупнения мегаполисов за счет поглощения маленьких городов. Я перечислил шесть направлений, и человека нет ни в одном из них. Мы говорим о структурах, об экономике, о туристической привлекательности, но не о людях, не о том, как они живут в этих прекрасных или ужасных городах. Разбалансированная среда В этом году главный архитектор Москвы Кузнецов на MIPIM-е (ежегодная выставка недвижимости в Каннах, - ред.) начал свое выступление в секции «Реновация» с того, что привел цитату одного из классиков: «Я еще удивляюсь, как современные преступники на суде в свое оправдание не ссылаются на то, что они живут и выросли в таких жутких условиях городской среды. Что как раз это стало поводом для преступления». Он прав, потому что в итоге мы имеем сегодня города с разбалансированной средой: пробки, проблемы с экологией, перенаселенностью, с миграционными потоками. И как со всем этим справляться? Даже здесь нет консенсуса, потому что сейчас стало модно говорить о том, что не надо переуплотнять город: не нужны эти высотные небоскребы, которые были модны еще в 2000-х. Но проектировщики спорят, потому что только плотность дает экономику. Буквально в этом месяце я разговаривал с одним из ведущих архитекторов, который участвовал в конкурсе реновации. И он говорит: «Вы понимаете, что это – крах программы. Нам при разработке проектов не дали увеличить плотность больше, чем на 30 процентов. Это и так были разряженные районы – пятиэтажки, там нет никакой экономики. И не будет, потому что коммерсант не придет в пространство, где нет населения, нет плотности». Даже по этому конкретному вопросу идут споры и баланса интересов пока не видно. Не видно даже наметок на то, чтобы выйти из этой ситуации. Стихийные процессы Наверное, будущее за городами, хотя Элвин Тоффлер (американский философ и социолог, один из авторов концепции постиндустриального общества, - ред.) например, говорил, что с развитием транспортной системы возможны и обратные процессы. Если до мегаполиса быстро и удобно можно будет доехать за полчаса, произойдет расселение. К тому же, когда люди станут больше работать из дома и не будут, как сегодня, привязаны к офису, это тоже будет способствовать тому, что человек сможет жить в любой точке планеты, в любых природных условиях, и при необходимости довольно быстро добираться до культурных, образовательных, медицинских центров. Пока мы по всему миру наблюдаем стихийный процесс, который никак не регулируется, и судя по всему, уже вышел из под контроля: люди переселяются в города из сел, из малых городов – в мегаполисы. Понятно, что это - корень многих глобальных проблем: с экологией, с мусором, потреблением. Некоторые наши коллеги призывают города увеличивать. Алексей Кудрин, например, активно предлагает создать официальную программу по превращению наших милионников в мегаполисы, чтобы обеспечить их экономический рост, рост инноваций, дать стране толчок к развитию. Правда, не ясно, что при этом делать со всеми теми несчастными территориями, с которых люди уедут в мегаполисы. Когда три бабушки, оставшиеся в опустевшем селе, обходятся государству в несколько раз дороже, чем среднестатистический житель Москвы. Ведь всех нужно обеспечивать связью, продуктами, медицинском обслуживанием. Не превысят ли расходы на поддержку опустошенных территорий, экономические эфекты от развития мегаполисов? Так что предложения есть, но большинство из них вызывает вопросы. Города не воспроизводят себя Есть проблема, которую еще в 1920-е годы определили специалисты чикагской школы социологии: города не воспроизводят себя. У нас это вызывает большие сложности, в отличие от Китая. Пополнение населения за счет мигрантов – не панацея. Каждая территория обладает своей спецификой, культурной идентичностью. И любые миграционные притоки всегда вызывают социальный дисбаланс. Если помните, в прошлые выборы мэра Москвы вся риторика велась по трем основным направлениям: ЖКХ, пробки и мигранты. Так что мы видим обезлюживание территории при том, что большая страна должна быть заселена. И вряд ли эта задача решится мегаполисами, как точками присутствия. На мой взгляд, ответ сформулировал Президент, когда сказал, что не стоит делать акцент на агломерациях, нужно развивать удобное транспортное сообщение, чтобы можно было передвигаться и обеспечивать мобильность. На мой взгляд, это более дальновидное решение, рассчитанное на перспективу. Не всегда мегаполис сам в состоянии уравновесить и нормализировать возникающие в нем нарушения. Многие американские города прошли через проблему гетто. У нас ее нет, государство за этим следит, но уже можно говорить о том, что ряд городских территорий начали деградировать. Вымывается молодое, наиболее трудоспособное население, эти люди уезжают в мегаполисы и мы начинаем терять города с населением в 100-300 тысяч человек. В целом для страны это плохо, потому что территория большая, и она должна быть более-менее равномерно заселена. Среда должна способствовать развитию Даже если взять за постулат, что через какое-то время все мы будем жить в городах, то хотелось бы жить комфортно. Чтобы эта среда была достаточно удобна для человека, способствовала сохранению здоровья, а не его подрыву, который потом необходимо компенсировать при помощи дорогой медицины. К тому же городская среда должна способствовать развитию, а не деградации населения. Это вопрос сложный, который только еще предстоит решить. На мой взгляд, начинаться все должно с человека, ведь города состоят из людей, без них они превращаются в обезлюженные пространства. Но при городских преобразованиях люди – это последние, кого спрашивают, более того, голос горожанина традиционно очень слаб. Кто принимает городские решения, кто может на них влиять? Вспоминаются модные разговоры о стейкхолдерах: это органы власти, девелоперы, крупные финансовые и бизнес-структуры. Голос обычных горожан гораздо слабее: у них меньше ресурсов, они редко консолидируются, и их мнения и пожелания, - традиционно последнее, что учитывается в городском развитии. Это создает проблему: мы получаем жизненную среду, рассчитанную не столько под человека, сколько под инвестиционные цели. Например, не факт, что среда, рассчитанная на туриста, хороша для горожанина. В крупных туристических центрах мы видим сегодня, как начинаются обратные процессы, когда местные жители говорят: хватит, нам не нужно столько туристов, давайте начнем эту историю ограничивать. Мы это видим и в Москве, когда, казалось бы, такие преобразования в центре: красота, плитка, деревья… Контраст разительный, если вспомнить, какой была столица 6-7 лет назад: серой, мрачной, грязной, с людьми, бегущими по узким тротуарам. Конечно, центр преобразился, и люди, лица уже другие. Город уже европейский, а в некоторых случаях и лучше, если говорить о среде. Но что мы получили в качестве обратной связи от горожан? Было очень много негативных высказываний и в сми, и в социальных сетях, в которых москвичи писали, что это – варварство, разрушается историческая среда, нарушаются сложившиеся традиции. Это – реакция местного населения, которое защищает то, что ему близко, то, что, может, и не очень красиво, но привычно, и поэтому нравится. Как власти услышать горожанина «Активный гражданин» много критикуют, но два слова скажу в его защиту. Это первая технологическая платформа, которая позволяет органам власти согласовывать свои действия с населением. Проект очень большой и прежде такого никогда не было. Во-вторых, совсем недавно прошло большое мероприятие в честь пятилетия «Активного гражданина», на котором звучали слова о волонтерстве. Систематическое участие людей в управлении городом через этот ресурс сегодня уже формирует движение среди горожан, которые получают эту привычку. При всем при этом, конечно, нельзя ограничиваться одним «Активным гражданином», должны быть и другие точечные формы взаимодействия с горожанами. Почему мы сегодня сами вынуждены дорабатывать те методики по согласованию интересов, которые существовали в науке в те же 1990-е? Потому что они рассчитаны на длительную процедуру. А времени на это нет. Особенность и уникальность нашей страны в том, что мы всегда движемся в режиме догоняющего развития, у нас всегда пятилетка за три года. Плохо это или хорошо? В целом, неплохо: то, на что у других стран уходит столетие, мы проходим лет за 20. Это, конечно, замечательно в плане целедостижения, но проходит, к сожалению, не без жертв и побочных эффектов. Так всегда бывает, когда процесс идет не естественно, а подгоняется. Так что если бы Москва начала так же детально согласовывать с жителями свои большие проекты, как это делается сейчас в провинции, в моногородах, то это заняло бы годы и годы. Достаточно взять для сравнения Большой Париж и Новую Москву. Если получится, обсудим эту тему на одной из сессий ближайшего Московского урбанистического форума. Во Франции проект стартовал на несколько лет раньше, чем у нас. Но на сегодняшний день Новая Москва уже значительно опередила Большой Париж и по инфраструктуре, и по развитию территории. Французы застряли в согласованиях. А у нас этот этап прошел проще, поскольку и муниципалитетов было меньше, и договориться с ними было легче. В итоге скорости преобразований несоизмеримы. Компромисс и социальный эгоизм Управленцам, городским властям всегда приходится идти на компромисс и выбирать из двух вариантов: либо ничего не менять (и тогда все задохнется в пробках, например), либо действовать (проводить изменения, где-то преодолевая сопротивление). Для чего при этом опираться на научный подход? Во всех отношениях с населением нужно четко понимать, с кем мы имеем дело. Конечно, регулярно приходится иметь дело с проявлениями того, что называется социальным эгоизмом: метро в районе нужно, но не у моего дома. И людей можно понять, никому не нужно метро прямо у подъезда. Это противоречие: некоторые вещи, которые нужны всему городу, в конкретном районе и квартале вызывают большой скепсис и вопросы. И тут нужно договариваться: район должен получить какие-то преференции, компенсации, чтобы согласиться на компромиссное решение. Город – это не архитектор и не ландшафтный дизайнер. Как и в ситуации, когда по вашему заказу дизайнер интерьеров предлагает варианты оформления квартиры, - вы можете согласиться с его видением, а можете попросить переделать, сказать, что это вам не подходит. Он же у вас в квартире, и с мнением хозяев надо считаться. И где-то нужно либо доказать, что именно предложенное решение – лучшее, либо найти, как его компенсировать. Пример Лужников На наш взгляд, залог успеха в том, чтобы согласовывать городские решения. Хотя, конечно, это сложнее, дольше по срокам и иногда приводит к удорожанию проектов. Типичный пример – Лужники: дешевле было снести стадион и построить новый, удовлетворяющий требованиям FIFA. Почему люди возмутились, узнав об идее сноса? Потому что Лужники, в комплексе с Воробьевыми горами – один из символов города, это то, с чем москвич его ассоциирует. А в символьное поле нельзя жестко вторгаться. В итоге городские власти эту позицию населения услышали, пошли на сложнейшие технологические решения, на увеличение и так уже сжатых сроков. Как яйцо из скорлупы, из каркаса Лужников было вынуто все наполнение и поставлено новое, с сохранением внешнего вида. Да, дороже, дольше, сложнее, и с точки зрения градостроителей не всегда нужно. Несколько школ, наверное, можно было бы построить на разницу между бюджетами нового строительства и реконструкции. Но никуда не денешься. Отделить бред от инновационных решений Всегда есть выбор: сделать по-хорошему или как удобнее, как хочется. Можно есть поменьше сладкого, а можно не ограничивать себя и лечиться потом от сахарного диабета, - и то, и другое сегодня возможно, медицина позволяет, оба решения, что называется, «рабочие». Когда принимается городское решение, и оно не согласовано, то результатом, как правило, становится отрицательная, протестная реакция. Наблюдать это можно на десятках примеров. И это нормальная конструктивная деятельность: когда сообщества сопротивляются невыгодным для них решениям, это хорошо для города. Нужно вести переговоры с теми людьми, которых коснется предстоящий проект, перед тем, как принимать решения и что-то делать для города. Не надо думать, что москвичи не в состоянии принимать здравых решений, а действуют исключительно по консервативным схемам, и только и требуют – ничего не трогать, ничего не менять. Нет, москвичи – люди адекватные, образованные, способные высказать разумные предложения, которые с ними имеет смысл обсуждать. Просто в каждом случае надо разобраться и понять, приемлемы они или нет, отделить бред от инновационных решений. Городская среда, особенно среда мегаполиса – уникальное пространство. Ведь чем уникальна Москва? У нас очень много профессионалов, занятых в интеллектуальных, наукоемких сферах. По всем исследованиям мы видим – уровень образования москвичей гораздо выше, чем у жителей других регионов страны. И когда говорят, что на собрания, обсуждения проектов от населения приходят в основном пенсионеры, и это – нерепрезентативно, я не соглашусь. Извините, но если эта бабушка еще в разуме, активна и в свое время возглавляла отраслевое министерство в СССР, то она мыслит на уровне министров федерального уровня. Советский опыт Я не согласен с такой позицией, что есть специалисты: планировщики, архитекторы, пусть они все и решают, а мнение населения при этом учитывать совершенно не обязательно. Достаточно примеров того, что такой подход работает плохо, начиная с Бразилии, где он вызвал массу проблем. В России и СССР так никогда не делали, хотя попытки были. Например, что в 1930-х годах в Москве был очень острый спор на самом верху о том, каким должен быть город. В том числе, высказывалась такая позиция, что кроме кремля и еще пары объектов, в столице вообще нет зданий, обладающих исторической ценностью. Так что все остальное можно при необходимости сносить. Были совершенно сумасшедшие технологические предложения от специалистов, по преобразованию Москвы в рамках концепции города-фабрики. Кстати, отражение этого в быту мы наблюдаем до сих пор: вы замечали, что в Москве маленькие кухни, меньше, чем по всей стране? Слава Богу, в спор вмешались гуманитарии: Крупская, Луначарский. Если бы они не начали публично, через СМИ, говорить: «Остановитесь, что вы делаете», напоминать о культурных и исторических ценностях, о человеке, то в Москве сегодня, вероятно, вообще невозможно было бы жить. Так что большие споры о верной концепции развития Москвы и раньше случались неоднократно. И, кстати, это иллюзия, что в советские годы общественная составляющая была плохо развита. Наоборот, она была развита в десять раз лучше, чем сейчас. Существовало бесконечное количество советов ветеранов, советов мастеров, союзов молодежи, правкомов, обойти согласование с которыми было не так просто. Сложно даже представить, что какие-то решения принимались без учета мнения населения. Да, где-то это было сплошной профанацией, где-то был сплошной «одобрям-с», но далеко не всегда это было так. Структуры существовали, обсуждения проходили, настоящее социальное участие, о котором сегодня много говорят, было хорошо налажено. Отвечать за выбор Вопрос даже не в том, спрашивать мнение или не спрашивать. Вопрос в том, что если человек участвует в чем-то, он будет исполнять. Классический пример – голосование по Ельцину. Когда в конце срока у него был низкий рейтинг, он болел, все это понимали, и реформенные решения были очень непопулярны, одним из главных аргументов, удерживавших общество в равновесии, было то, что «мы же сами за него проголосовали». Человек понимал, что это его выбор, и за него приходится отвечать. Так что более важна именно проблема участия. Важно, чтобы люди включались в обсуждение: идеями, предложениями, голосованиями, в том числе и через «Активный гражданин». Так человек становится сопричастным той среде, в которой живет, и тем процессам, которые происходят в городе. Тогда этот город становится его, и может говорить, что и он что-то здесь делает и решает.