После реставрации картина Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года», которая также известна под именем «Иван Грозный убивает своего сына», будет выставляться в залах Третьяковки в специальном бронированном стеклянном кейсе, рассказала директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова. До сих пор она находилась под обычным антибликовым стеклом, который и разбил вандал 25 мая. Картина была повреждена. Об изначально непростой судьбе этого полотна — в комментарии Георгия Бовта. У картины, которую Илья Репин писал с 1883-го по 1885 год, судьба почти мистическая. Когда он работал над ней, у него начала отниматься правая рука. Писатель Всеволод Гаршин, позировавший для царевича Алексея, покончил жизнь самоубийством. На картину уже нападали: в 1913 году ее порезал с криками «Кровь! К чему кровь! Долой кровь!» старообрядец иконописец Абрам Балашов, после чего хранитель Третьяковки Егор Хруслов с горя совершил самоубийство. Само полотно было задумано как реакция на убийство Александра II в марте 1881 года. Эта дата, считают некоторые, как бы «зашифрована» в цифре 1581. Кстати, ссора царя и сына произошла не 16 ноября, а несколько раньше, и не в Кремле, а в Александровской слободе. Да и умер царевич не сразу на руках отца, а спустя несколько дней. К нему даже успели вызвать лекарей. Впрочем, репинская трактовка в точности соответствует «сентиментальной» трактовке этого сюжета историком Николаем Карамзиным. И хотя сейчас некоторые защищают Ивана Грозного, утверждая, что убийства не было, слишком уж многие исторические источники, начиная с нескольких летописей того времени и заканчивая примерно десятком иностранцев, писавших тогда о России, и тем же Карамзиным, обвиняют царя. Расхождения имеются лишь в трактовке причин ссоры: почему отец ударил сына острым предметом, предположительно посохом, от чего тот получил то ли сотрясение мозга, то ли сепсис и умер через несколько дней? Одни приводят версии политические. Например, якобы царевич хотел возглавить войско, чтобы освободить то ли Псков от поляков, то ли Крым от Крымского ханства, а отца при этом обвинил в трусости, за что и получил. Другие утверждают, что отец приревновал к сыну, который был более популярен в народе. Третьи, например, папский посланник Антонио Поссевино, и вовсе выдвигают версию бытовую: якобы Иван избил невестку, жену Алексея, после чего у нее случился выкидыш, а сын вступился, чем еще больше взбесил отца, и был смертельно ранен. Так или иначе, но у картины Репина изначально был политический подтекст. Нам представлен, по сути, образ «обезумевшего самодержавия». А если рассматривать картину как реакцию на убийство Александра II и затем казнь народовольцев, на которой Репин лично присутствовал, то можно уловить и подтекст обсуждаемой тогда проблемы отцов и детей: мол, «отцы» сами первые начали, а теперь «дети» им мстят. Репин потом еще не раз обратится в своих полотнах к теме народовольцев и террора. И не случайно тогдашние «охранители» нутром почувствовали в картине крамолу. Обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев, главный идеолог реакционных контрреформ Александра III, назвал ее «художеством без малейших идеалов, только с чувством голого реализма». Лично император Александр повелел запретить возить картину по стране — а она впервые появилась на выставке передвижников — и вообще не выставлять. Это был первый случай политической цензуры художественных выставок в России — и, как мы знаем, далеко не последний. Однако после того как полотно приобрел меценат Павел Третьяков, запрет на выставление картины быстро сняли — слишком уж восторженно приняла ее «творческая интеллигенция». И такой «фиги в кармане» император все же не боялся. Дискуссии вокруг полотна Репина возобновились после первого покушения на картину. Тогда, например, поэт Максимилиан Волошин предложил изъять его из общей экспозиции Третьяковки и поместить в отдельное место с ограниченным доступом, чтобы не травмировать людей ужасом и кровью и не провоцировать психопатов. Почему-то думается, что когда картину Репина отреставрируют, то и у нас могут возникнуть похожие дискуссии, тем более что сама фигура Ивана Грозного порой становится предметом общественных обсуждений с текущим политическим контекстом: мол, вовсе не такой уж он был жестокий, каковым его демонизировали на Западе. Может, и не такой, но сына своего он все же убил. А был бы наследник — глядишь, и не было бы потом Смуты.