Инферно и ведьмины пляски: в Свердловском театре драмы покажут "Вия"
Свет приглушен, и часть сцены всегда в полумраке, в котором постоянно остро ощущается чье-то присутствие. Холодок бежит по спине. Чертовщина, леденящие кровь инфернальные сцены, шепот и разнузданные красавицы-ведьмы – это "Вий", премьерные показы которого состоятся 22-23 мая на малой сцене Свердловского академического театра драмы. На финальном прогоне постановки по пьесе Василия Сигарева побывала корреспондент "Уралинформбюро". Купель на сцене становится еще одной дверью в потустороннее. Ведьма - Екатерина Соколова. Тех, кто любит, чтобы все было точно по книжке, нужно предупредить сразу – это далеко не классический "Вий", хотя атмосфера гоголевских фантасмагорий на сцене присутствует. По сути, это - интерпретация, причем двойная. Сначала Сигарев пересказал мистическую сказку на собственный манер – с хорошей долей безысходности, фирменной лирики и мрачного юмора. А режиссер Дмитрий Зимин и художник Владимир Кравцев продолжили развитие сигаревской мысли о том, что самые ужасные вещи творятся внутри нас самих – ведьмами и мертвецами давно никого не напугаешь. "Когда начались репетиции Дмитрий Зимин сразу сказал, что эта история не про чертовщину и ведьм, она про ад в нашей голове – "мы согрешаем". И это намного страшнее, чем сказка про "Вия", – рассказал исполнитель главной роли Хомы Брута Антон Зольников, хорошо знакомый зрителю по талантливым работам в серии моноспектаклей по русским классикам. Хома Брут в исполнении Антона Зольникова. Зольниковский Брут прекрасен своей непосредственностью, он – воплощение животных инстинктов и человеческой слабости. Хотя слабаком его точно не назовешь: он последовательно проходит через несколько кругов нечеловеческих испытаний и в конце концов становится ясно, что настоящее пекло – у него внутри, такова расплата за совершенное злодеяние. Изначально, кстати, авторы спектакля обещали зрителя не пугать. Основная задача была не в этом, а в том, предположим, чтобы попробовать достигнуть дна человеческой души. В итоге же блестящему дуэту Зимина и Кравцева удалось создать очень сочную и кинематографичную картинку со множеством спецэффектов. Все это в сумме дало почти физически ощущаемую атмосферу мистики и какого-то диковатого славянского средневековья. Да и само действие развивается по законам ночного кошмара. Шепот, стоны, свет, бьющий в глаза и создающий ощущение границы миров – воображение отрабатывает самостоятельно, выхватывая мельчайшие полутени и досоздавая собственных чудовищ. Хома Брут в ночной церкви В пространстве сцены постоянно что-то каплет, брызжет, течет и льется. "Горилка" – стаканами и бутылями растекается по полу, вода плещется в колодце, который становится еще одной дверью в потустороннее и рождает фантомы гоголевских утопленников и утопленниц - о них ничего не говорится, но они присутствуют незримо, между строк. Так же струится шепот отходной молитвы, который почти никогда на протяжении действия не утихает. "Моя задача в этой роли в том, чтобы максимально оправдать рисунок придуманный режиссером и художником спектакля, – анализирует работу над постановкой Хома Брут – Антон Зольников. – Очень многое построено на жестах, на поворотах головы, на точном положении тела в пространстве. Нет ничего случайного. Для меня эта работа – новый этап и в чем-то открытие". "Такое животное, но при этом очень притягательное в своей бойкости, мне довелось играть впервые," – добавил актер. На сцену в Екатеринбурге сигаревский "Вий" пришел через три года после постановки в знаменитой "Табакерке". Причем глаз на эту пьесу Дмитрий Зимин и Владимр Кравцев положили давно. Первые наброски будущей постановки они показали два года назад во время очередного фестиваля "Толстяки на Урале". То, что получилось в итоге – несомненная удача. Это правдиво, страшно, убедительно и красиво. Фото здесь и в разделе "Медиа" предоставлено администрацией Свердловского академического театра драмы.
