Второй панч по криптогомеопатии
«Материа Медика» — российская фармкомпания, выпускающая гомеопатические средства и распространяющая их в качестве безрецептурных лекарств. Подтвердить эффективность гомеопатических средств не смогло ни одно двойное слепое плацебо-контролируемое рандомизированное исследование. Некоторые из своих препаратов компания именует «релиз-активными», не указывая при этом явно, что они представляют собой точно такую же гомеопатию. Аффилированные с компанией исследователи пытаются публиковать в научных журналах статьи, якобы иллюстрирующие реальность эффекта «релиз-активности», изобретенного Олегом Эпштейном, директором «Материа Медика» — и периодически в этом преуспевают. В 2018 году компания стала лауреатом антипремии активную лженаучную деятельность, присуждаемой Министерством науки и образования. Теперь же, вслед за антипремией, последовал и второй «панч» по «Материа Медике» — отзыв статьи из PLOS One, которая была опубликована аффилированными с компанией исследователями в 2014 году. Статья была отозвана после того, как биолог и популяризатор науки Александр Панчин вместе с химиком Евгенией Дуевой опубликовали на платформе PLOS One комментарий, развенчивающий «замаскированную гомеопатию» работы Эпштейна и его коллег. Этот комментарий был не первым, признает в разговоре с «Чердаком» Панчин. Они с Дуевой писали опровержения не только на статью в PLOS One, но и в другие журналы, где также публиковались исследователи, связанные с «Материей Медика». Первыми на такое письмо отреагировала редакция журнала Journal of Medical Virology. Но журнал не стал отзывать уже опубликованную статью, а просто опубликовал критику Панчина и Дуевой в рубрике «Письма в редакцию». Что, по словам биолога, можно даже рассматривать, как помощь замаскированным гомеопатам, поскольку, во-первых, из-за ссылки на псевдонаучную публикацию импакт-фактор последней только подрос, а во-вторых — публикация критики дала аффилированным с «Материей Медика» авторам право на вторую публикацию, с ответом. Кроме Journal of medical virology и PLOS One, Панчин с Дуевой писали опровержения и на другие статьи, посвященные «релиз-активности», которые публиковали другие международные журналы (среди них Antiviral Research, Antiviral Therapy, International journal of infectious diseases и Journal of diabetes research). Однако редакции этих журналов, как рассказывает биолог, пока никак не отреагировали на критику опубликованных ими псевдонаучных статей. — Но история с PLOS One показывает, что мы, возможно, пока слишком мало подождали, — говорит Панчин. Следует отметить, что критический комментарий к публикации Эпштейна и коллег был оставлен 15-го марта 2017 года, а отозвал статью PLOS лишь в 3-го мая 2018-го: на то, чтобы провести внутреннее расследование и принять решение отозвать статью, у редколлегии ушло больше года. В то время как на то, чтобы провести рукопись оригинальной статьи через рецензирование и довести дело до публикации, у PLOS ушло пять месяцев: рукопись поступила в редакцию 6-го января 2014 года, а 9-го мая уже была опубликована. Критику Панчина и Дуевой вкратце можно представить, как следующий набор претензий к исследованию: Что дальше По словам Панчина, теперь есть смысл, во-первых, продолжать ждать реакции на других журналов, имевшие честь опубликовать на своих страницах отчеты о реальности «релиз-активности» криптогомеопатических препаратов типа «Анаферона» или «Артрофоона», а во-вторых — писать уже не критические разборы отдельных статей из корпуса текстов «Материа Медика», а более широкую критику, разбор общих для подобных текстов ходов и приемов, который мог бы впредь служить предупреждением и пособием для рецензентов научных журналов. Опровергать каждую статью в отдельности — достаточно трудоемкий процесс, который, кроме времени, требует еще и вполне определенных знаний и навыков, и последних, признается Панчин, «с ходу» для обстоятельной критики не всегда хватает. Удастся ли, даже добившись отзыва большинства «криптогомеопатических» статей из международных научных журнала, подорвать притязания Эпштейна — вновь напомним, действующего членкора Российской академии наук — и его единомышленников на научную обоснованность «релиз-активности»? Впрочем, дело тут не только в корректировке «гамбургского счета», т. е. неформального рейтинга в кругу ученых. Он-то, как отмечает Панчин в разговоре с «Чердаком», и так нулевой. Когда два года назад, в результате слияния прежде разделенных академий в одну, Эпштейн оказался в числе членкоров РАН, это вызвало у представителей научной общественности возмущение — однако обратного хода, насколько можно судить, этому избранию уже нет: «Чердак» изучил устав РАН и не нашел там описания ни процедуры исключения из числа академиков (в действительные члены избираются «ученые, обогатившие науку трудами первостепенного научного значения», а члены-корреспонденты — «выдающимися научными трудами»), ни необходимых условий, при которых подобный вопрос в принципе мог бы ставиться. Речь, тут, однако, о статусе в глазах гораздо более широкой аудитории, не имеющей обыкновение изучать научные статьи на досуге и следить за динамикой «гамбургского счета». В эту аудиторию входят и рядовые потребители, «голосующие рублем» за «Анаферон» и прочие «релиз-активные» препараты, так и люди, принимающие решения в области здравоохранения — например, комитет по здравоохранению правительства Санкт-Петербурга в 2014 году рекомендовал «Анаферон детский» в качестве одного из средств для экстренной профилактики клещевого энцефалита. — Мы стараемся работать сразу по многим направлениям, — отвечает Панчин на вопрос о том, каковы могут быть дальнейшие маневры в деле разоблачения «релиз-активности», — Только отзыва научных статей не хватит для того, чтобы свалить такого гиганта. Ждать ли ответный удар После антипремии за лженаучность «Материа Медика» выпустила пресс-релиз, в котором заявила, что «проводимая в течение последнего года антигомеопатическая кампания является, по своей сути, коммерческим проектом, направленным против интересов конкретных фармацевтических производителей», упоминала, что в 2006 и 2007 годах представители компании получали премии Правительства РФ в области науки и техники за свои препараты, и отметила, что рассматривает возможность обращения в суд с иском о защите деловой репутации. Прошло, однако, почти три месяца спустя, но иск так и не был подан (насколько известно «Чердаку»). В опубликованном PLOS One тексте по поводу отзыва статьи об измерении «релиз-активности» антител к интерферону значится, что все, за исключением одного (просто не ответившего на письма), авторы не согласны с решением редакции и считают результаты своего исследования корректными. «Чердак» направил запрос в пресс-службу «Материа Медика» о том, переживают ли в компании из-за отзыва одной из своих статей; ответа на запрос к моменту публикации этого текста не последовало. Сопутствующие потери И, наконец, стоит отметить, что в истории с отзывом статьи «стыдливых гомеопатов» урон наносится не только научной репутации авторов статьи, но и самому журналу PLOS One. 30 лет назад физик Алан Сокал добился публикации статьи о «трансформативной герменевтике квантовой гравитации» в журнале Social Text, а после выступил с заявлением, что его текст — лженаучный вздор, и, соответственно, те, кто его опубликовал, также не заслуживают звания ученых. С тех пор подобные акции остаются популярным инструментом борьбы с некачественными научными журналами. Так, например, в 2008 году биоинформатик Михаил Гельфанд с коллегами из газеты «Троицкий вариант — Наука» смогли опубликовать в «Журнале научных публикаций аспирантов и докторантов» статью, текст которой был сгенерирован алгоритмом SciGen, чтобы продемонстрировать несостоятельность журнала — тот уже через две недели был исключен из списка ВАК. А в прошлом году два последователя Сокала опубликовали в журнале открытого доступа Cogent Social Sciences статью, части которой также были сгенерированы при помощи алгоритма, а суть сводилась к утверждению, что пенис — это концептуальная сущность, являющаяся «универсальным перформативным источником сексуального насилия и основной концептуальной движущей силой изменения климата». PLOS One — один из наиболее значимых журналов, работающий по принципу «открытой науки»: все материалы, публикуемые в нем, доступны по лицензии Creative Commons. Его возникновение напрямую связано с неудовлетворенностью ученых традиционной бизнес-моделью распространения научного знания издательствами, работающими по принципу подписки и возлагающего экономическое бремя распространения знания на читателей. Cейчас у PLOS уже семь журналов, и все они работают под одной и той же схеме: редакторы не отбирают статьи для публикации, руководствуясь редакционной политикой в определении того, что «важно» и «интересно» их аудитории, а доводят до публикации все рукописи, что проходят научное рецензирование — после того, как авторы оплатят эту публикацию. Это, как утверждает издательство, позволяет редакции заменить вопрос «подходит ли статья журналу?» на вопрос о том «годится ли эта статья для того, чтобы попасть в летопись научного процесса?» и, таким образом, в разы увеличить оборот научного знания, к которому может прикоснуться любой заинтересованный читатель совершенно бесплатно. До 2016 года PLOS One, мультидисциплинарный «мегажурнал» издательства, удерживал мировую пальму первенства по числу публикуемых за год статей (за 2013-й год он выпустил 31 509 статей, 22 054 в 2016-м), и до сих пор остается основным источником дохода для всего PLOS (с каждой принятой к печати статьи журнал получает от авторов $ 1495). И вот — пожалуйста, в одном их флагманских журналов движения за открытую науку появляется и четыре года «висит» статья, которая, в сущности, мало чем отличается от статей Сокала и его последователей, поскольку она не полна ошибок или технических погрешностей (такие случаи у PLOS One уже были), а псевдонаучна. Сокал утверждал, что его успех иллюстрирует лженаучность «постмодернизма», якобы обосновавшегося в редакции Social Text; в том же духе высказывались и авторы «концептуального пениса», которые на основании того, что их статью приняли к печати, заявили о политической ангажированности не только конкретной редакции, но и всей области гендерных исследований в целом. Эпштейн с коллегами же подобных заявлений не делали, поскольку не ставили перед собой задачу продемонстрировать широкой публике недостатки издательского процесса — они ей, в общем-то, просто воспользовались, добавив себе и «Материа Медика» в актив еще одну научную публикацию в международном журнале. Панчин и Дуева, разоблачившие квазинаучность этой публикации четыре года спустя, никаких претензий к самому PLOS One тоже не выдвигают. Тем не менее, то, что статья исследователей «релиз-активности» несколько лет продержалась на сайте PLOS One, а ее отзыв занял у журнала в два раза больше времени, чем ее публикация, не может не тревожить. Способна ли в принципе бизнес-модель, придуманная для освобождения научной коммуникации от греха монетизации научных сенсаций и сделавшая своим клиентом не читателя, а стремящегося опубликоваться автора, удержаться от другого соблазна — сугубо рыночной успешности? Может ли PLOS One, несколько лет назад вышедший на самоокупаемость, продолжать следовать декларируемой им цели, «ускорять обращение знания», сопротивляясь тому, что диктует ему рынок — наращивать прибыль, увеличивая объем производства (публикуя все большее число статей) и сокращая время между первой встречей с клиентом (автором) и заключением сделки?
