Что стало с «Фемен» через десять лет после создания движения?

По случаю десятилетия «Фемен» мы вспоминаем о формировании движения, его протестных акциях и усеивавшей его путь внутренней борьбе. — «Фемен» — это появившееся на Украине в 2008 году движение за равноправие мужчин и женщин и социальную справедливость. — Эти женщины, отличительными символами которых стали поднятый кулак, обнаженная грудь и цветы в волосах, сформировали представительства в нескольких странах, в том числе во Франции. — Тем не менее сегодня его основательницы ушли, а былой медийный ореол померк. Цветы в распущенных волосах и обнаженная грудь. По этим признакам их можно узнать издалека. Рожденное десять лет назад движение «Фемен» экспортировало свои зрелищные акции и феминистическую борьбу с Украины во Францию и за границу. Хотя сегодня его активистки реже дают о себе знать, они навсегда оставили след в истории феминизма. Давайте вспомним их десятилетний путь борьбы, протестов и соперничества. Зарождение Сначала их было три: Анна Гуцол, Оксана Шачко и Александра Шевченко. Им удалось устроить встряску истории Украины и феминизма. «Движение зародилось после прибытия рыночной экономики в Восточную Европу, — рассказывает журналист Оливье Гужон (Olivier Goujon), автор книги «Фемен» — история предательства». — На Украине появились толпы турок, греков и русских с набитыми долларами карманами. Секс-индустрия начала расти по экспоненте. Толчком для них послужила несправедливость общества, символом которой стала секс-индустрия. Девушкам было 18 лет, и их вел вперед огромный порыв. Их могли ждать побои, тюрьма, разлука с семьей и страшная нищета». Как бы то ни было, основательницы «Фемен» стремились не просто к равноправию мужчин и женщин. «Это был бунт против шовинизма и в целом социальной несправедливости, — подчеркивает публицист Галина Аккерман, одна из авторов книги «Фемен». — Их акции в Киеве привлекли внимание и стали новшеством не только для Украины, но и западного феминизма». Радикальное феминистическое движение Фотографии женщин с цветами в волосах и обнаженной грудью облетели весь мир. Перед украинским парламентом в ноябре 2009 года, в Соборе Парижской Богоматери в феврале 2013 года, в Энен-Бомон с протестом против Марин Ле Пен во время президентской кампании… Как бы то ни было, ставшее сейчас визитной карточкой «Фемен» обнаженное по пояс тело появилось в их репертуаре не сразу. «Топлесс-акции стали появляться только в 2010 году, — отмечает Оливье Гужон. — В 2010 году присоединившаяся к группе Инна Шевченко выступала категорически против этой идеи. Потому что это было политическим жестом без возможности дать обратный ход». Почему эта форма радикального феминизма так сильно выводит из равновесия? «У них был двойственный замысел: внезапные акции с обнажением стали эффективным методом борьбы. Речь шла о противопоставлении женского тела хищнику. Они нарушили спокойствие общественного пространства символической агрессией, нарушили общественный порядок внезапными действиями, которые обычно отражают позицию мужчин, воинов, охотников». С чем связано быстрое затухание движения? После зрелищной акции с распиленным православным крестом в центре Киева Инна бежала во Францию. Там она влилась в ряды французских «Фемен», которых создала феминистка Сафиа Лебди (Safia Lebdi). «Оксана Шачко и Алекcандра Шевченко — настоящие революционерки, однако Инна — оппортунистка, — объясняет Оливье Гужон. — Летом 2013 года Александра и Оксана дошли до края, оставили Украину и нашли прибежище во Франции. Именно в этот момент началась враждебность. По инициативе Инны их жестко выдворил из движения». Соперничество между историческими «Фемен» и французскими (во главе с Инной) отмечает и наблюдавшая за ними Галина Аккерман. Как бы то ни был, по ее мнению, относительная неудача «Фемен» связана с более глубокой проблемой: «Думаю, они неправильно выбрали борьбу. По прибытии во Францию они решили, что так дело не пойдет. Только вот в плане равенства полов и демократии ситуация во Франции на порядок лучше. Так, например, они не поняли, что Франция — светское государство. В результате, после акции в Соборе Парижской Богоматери многие перестали поддерживать их». Движение гибнет? «Фемен» по-прежнему проводят акции? Да, против «Национального фронта» или во время определенных процессов. Только вот постепенно они сошли с первых полос газет. «Движение выдохлось: на первых акциях присутствовала вся пресса, — напоминает Галина Аккерман. — Это была пагубная логика, потому что для сохранения эпатажа каждый раз нужно было идти чуть дальше. Все приедается, и поэтому движение должно меняться, или оно выдохнется». Как быто ни было, в интернете они еще заметны. «Соцсети способны придать мертвым видимость жизни, — иронизирует Оливье Гужон. — Достаточно, чтобы девушка в США или Ирана написала «Я — Фемен», для начала рассуждений о появлении представительства движения в этой стране. Хотя его нет нигде, кроме СМИ». Сегодня посыл движения стал туманнее. «После исключения основательниц возглавляемое Инной движение «Фемен» разделилось на несколько уровней, — продолжает Гужон. — На Украине это горизонтальная организация: там делят все, и горе, и радость. Девушки живут «Фемен». Во Франции движение стало вертикальным, с культом лидера. Оно сосредоточилось на привлекающих СМИ акциях и забыло об основополагающей работе: на Украине они напоминали женщинам об их правах, помогали проституткам». Наследие «Фемен» Хотя движение потеряло былую силу, оно все равно оставило след в истории, искусстве, моде, феминизме, коллективном бессознательном. «Оно отразилось на умах людей на Украине, а затем и во всем мире, — уверяет Галина Аккерман. — У него появились подражатели… Этот движение нескоро забудут, хотя его больше и не существует. Они первыми стали протестовать против неравенства полов, ультраправых, диктатур. Они повторяли, что при отсутствии демократии страдают в первую очередь женщины. Это послание остается актуальным по сей день». Движение #metoo стало частью их наследия? У Оливье Гужона нет в этом сомнений. «Эта гуманистическая борьба продолжает приносить плоды». Как ни парадоксально, изгнавшая этих девушек Украина «получила симпатии СМИ и политическую ауру, которую сформировали «Фемен», — иронизирует он. Помимо основного посыла наследие проявляется и в методологии, уверен журналист: «У «Фемен» и #metoo есть общность в том, что касается владения медийными кодами и использования социальных сетей».