Рейв-революция: как в Россия появилась клубная культура

Вплоть до начала 90-х в нашей стране не знали, что такое ночная жизнь. Все перевернуло одно мероприятие, после которого молодежь уже не будет прежней. Танцы, алкоголь, наркотики и безумный драйв на последующие 10 лет стали неотъемлемой частью любой рейв-вечеринки в России. Ошеломляющее начало Английское слово «рейв» не имеет точного перевода, однако все его характеристики (бред, неистовство, буйство, восторг, безумие) в совокупности передают то, что происходило в российской субкультуре в бурные девяностые. Центром притяжения для публики жаждавшей новых ощущений становились рейв-пати. Здесь можно было услышать практически все жанры современной музыки: от техно и транса до эйсд-хауса и хардкора. Обязательный атрибут вечеринок 90-х – яркий и вызывающий внешний вид: одежда, прически, макияж, тату. Это неотъемлемая составляющая общего имиджа рейв-культуры, смысл которой – выделиться на фоне серой безликой толпы. Картину дополняли спиртное и легкие наркотики, которые позволяли сделать атмосферу пати максимально открытой и раскрепощенной. Первой ласточкой нарождающейся клубной культуры стало творческое содружество молодых художников и музыкантов Ленинграда – Тимура Новикова, Сергея Курехина, Георгия Гурьянова, Владислава Мамышева, усилие которых в 1989 году воплотилось в «gay-friendly-рейв» в ДК работников связи. Геи, трансы, фрики, выступление популярного рижского ди-джея Яниса произвели на всех ошеломляющее впечатление. Одуревший к полуночи от всего происходящего представитель администрации потребовал от присутствующих разойтись. И все же Меккой отечественной клубной культуры суждено было стать бывшей ленинградской коммуналке на третьем этаже здания по адресу Фонтанка 145, известной как клуб «Танцпол», создание которого связано с именами Андрея и Алексея Хаасов и Михаила Воронцова. Первопроходцы всеми доступными способами оформляли художественное пространство первого российского клуба, используя раскрашенные лампочки и украденные с фасадов домов неоновые трубки. Эстафета принята Идея питерского «Танцпола» приглянулась москвичам. Двое из них – Иван Салмаксов и Евгений Бирман – вместе с питерскими коллегами решили организовать нечто подобное в Первопрестольной, но с бὀльшим размахом. В качестве места выбрали павильон «Космос» на ВДНХ, сложилось и подходящее название – «Gagarin-party». Это знаковое для Москвы и страны событие состоялось 14 декабря 1991 года. За вход просили 5 долларов, с иностранцев требовали 10. Гигантское пространство, спутники, фрагменты орбитальных кораблей, скафандры, двигатели и антенны создавали подходящий антураж для шоу космического размаха. Статусность мероприятию придавали приглашенные летчики-космонавты – Гречко и Леонов, и судя по всему они были в восторге, как и остальные 3 тысячи гостей. По разным данным, на воплощение задумки ушло от 7 до 10 тысяч долларов – немаленькая для тех лет сумма. Второму «Gagarin-party», состоявшемуся в день космонавтики 1992 года, предстояло выдержать поистине бешенный наплыв посетителей: очередь от павильона «Космос» тянулась к фонтану «Дружба народов». На рейв-вечеринку приехала съемочная группа «Первого канала», а к полудню следующего дня в эфире был показан репортаж о событии. Третий «Gagarin-party» летом 1992 года московские промоутеры Тимур Ланский и Алексей Горобий проводили уже самостоятельно, так как после второго мероприятия питерская команда, не поделив выручку, распалась. С этого момента российские рейвы выходят за пределы сугубо культурного явления и постепенно становятся на коммерческую почву. Революция в действии Со временем места проведения рейв-пати все больше облагораживались и обрастали постоянными клиентами. Менялась и публика. Страна вступала в эпоху лихих 90-х: теперь важную роль в клубном бизнесе будут играть представители криминального мира. В 1992 году в Москве на Каретном Ряду открывается клуб «Эрмитаж», в котором расслаблялась вся столичная элита. Позднее тусовочную богему на себе оттянули «Титаник», «Пентхаус» и «Птюч». Особняком стоял клуб «Слава» – первый и наиболее успешный проект за пределами Садового кольца. Организаторы привезли сюда самые лучшие идея, почерпнутые на легендарном курорте «Ибица», к примеру, «ледяную пушку», которая пускала на танцпол сжатый холодный воздух, возбуждая толпу дополнительной порцией адреналина. Здесь же была одна из лучших в России звуковых систем – Turbosound. Именно столичные клубы стали главной площадкой для распространения наркотиков. Не было в Москве заведения, где невозможно было купить хотя бы дозу. Милиция здесь оказывалась бессильной: во время очередного рейда наркотики просто выкидывались на пол и доказать кому принадлежал пакетик с белым порошком было практически невозможно. К началу 2000-х годов наркотический бум ушел сам собой. Во второй половине 90-х в России приживаются типичные для Запада клубные явления – фейсконтроль и дресс-код. Участившиеся в клубах потасовки и разборки требовали подобных мер, что позволяло отсеять изначально нежелательную публику. Теперь чтобы попасть на заветную вечеринку приходилось изрядно потрудиться над своим имиджем. Главное – оригинальность Каждый промоутер старался превзойти конкурента идеей рейв-пати. Так, уже упомянутые Бирман и Салмаксов рейв-пати «Мобиле» организовывали на велотреке в Крылатском. «На вечеринках по велотреку катались на велосипедах, – вспоминал DJ Владимир Фонарев. – Минимальный свет, по квадрату стояли колонки, а вокруг всего этого по самому периметру катаются велосипедисты. Над велотреком нависала судейская будка, а на ней стояли вертушки. Ощущение возникало фантастическое». Музыкант и продюсер Тимур Мамедов интриговал оригинальностью мест проведения – казино, цирк, театр, старые усадьбы, вестибюли метро, – а также концепцией. К примеру, рейв-центр «Аэроданс» разместился в левом крыле Московского Аэровокзала. Здесь нашли пристанище экспериментально-творческая лаборатория, студии звукозаписи и театральная студия, салон нательной живописи и единственный на тот момент магазин клубной одежды и аксессуаров «Трон». Мамедов одним из первых стал вводить формат закрытых вечеринок, где выступали лучшие ди-джеи. Потенциальных посетителей обычно обзванивали промоутеры клуба, пропуском на такое мероприятие было кодовое слово, которое приглашенный должен был назвать охраннику. А вот в клуб «Less» можно было попасть по рекомендации не менее чем трех человек. Среди его посетителей часто встречали депутатов фракции ЛДПР. 1 января 1998 года в этом клубе прошло нашумевшее «бомж пати» с соответствующим дресс-кодом. И надо же было такому случиться, что именно в этот день в «Less» нагрянула милиция, которая очень удивилась, глядя на контингент тусовки. Первым в стране полноценным ночным клубом с продуманной концепцией, элитным дизайном и роскошным звуком стал «Пентхауз». В числе его соучредителей значился нынешний совладелец сети «Чайхона №1» Тимур Ланский. За вход нужно было заплатить 20 долларов, правда завсегдатаев пускали по флаерам с 50-процентной скидкой. Вплоть до конца 90-х там собирались сливки московской богемы. Тусовки обычно затягивались до утра, когда обычные люди уже спешили на работу. Неподготовленные горожане были шокированы скоплением припаркованных в три ряда иномарок и публикой, продолжавшей вселиться на крышах соседних домов. Рейва больше нет К началу 2000-х рейв-вечеринки сильно отличались от мероприятий, проводимых на заре 90-х. Говорят, их испортила коммерциализация, которая уничтожила дух подлинного творчества и эксперементаторства. Умер и сам термин: «рейверы» теперь уступили место «клабберам». Нет сейчас и легендарных заведений, где рождалась и процветала рейв культура: места маргинальных сквотов и закрытых клубов заняли банки и офисы. Наиболее значимые клубы нулевых – «Дягилев», «First», «Времена года», «Шамбала – существовали в иной культурной парадигме. Вместо художников-мечтателей пришли прагматичные дельцы. Они задали высокую планку клубной культуры, которую превзойти непросто. Организация любого клубного проекта требует огромных вложений, а содержать дорогостоящие заведения в условиях высокой конкуренции и всевозрастающих рисков становиться не рентабельно. Вместе с рейв-культурой ушла и публика, которая составляла костяк завсегдатаев рейв-вечеринок. Образ жизни среднестатистического рейвера не сулил ничего хорошего – многие едва переживали сорокалетний рубеж. Представители «золотой молодежи» 90-х не справлялись с зависимостью от кокаина и экстази, а криминальные авторитеты гибли в бандитских разборках. Респектабельные «клабберы» 2000-х московским и питерским клубам стали все больше предпочитать элитные тусовки Западной Европы и Америки.