Психологические этюды СБУ по-харьковски

Недавно украинские силовики потрясли воображение обывателя очередными успехами в борьбе с «информационной агрессией». Искали «зраду», государственную измену и прочую крамолу среди журналистов, блогеров и просто неблагонадежных людей. Зачем-то подтянули «дело о Бессарабской республике» — то самое, по которому 2015 и 2016 годах сидели в СИЗО одесские журналисты Артем Бузила, Елена Глищинская и Виталий Диденко. На этот раз, 12 марта, обыски у журналистов и блогеров прошли в Киеве, Львове, Харькове. Генпрокурор Луценко с нескрываемым садистским удовольствием разоблачал эфемерную «пятую колонну» и отчитывался о торжестве правового маразма: «В Харьковской области изъяты карты мостов и переправ, патроны, гранаты, пластид с электрозапалом и денежные средства 50 тысяч долларов, денежные карточки российского банка». Всё «изъятое» сотрудниками СБУ «распределилось» между семьей Спартака Головачёва (харьковский политзаключенный в 2014—2016 гг., о котором «СП» неоднократно писала) и журналистами Игорем Перминовым и Дмитрием Губиным. То ли инициаторами нового дела из прокуратуры Автономной Республики Крым (ее структурные подразделения находятся в Херсоне), то ли киевскими и харьковскими силовиками, проводившими обыски, Спартак Головачев идентифицирован как «блогер». Подброшенные боеприпасы — уже расхожий метод СБУ. А вот попутное ограбление гражданки РФ на месте обыска — это что-то новое в методичках силовиков. В квартире Головачёвых после нескольких часов обыска обнаружились в прихожей, в коробке из-под детской обуви, две гранаты и патроны. И из сейфа Виктории Головачёвой, бывшей жены Спартака, имеющей только российское гражданство (она вообще никаким боком не относится к делу, фабрикуемому по инициативе прокуратуры АРК) изъяли те денежные средства, о которых говорил Луценко. Что это было — ни прокуратура, ни СБУ человеческим языком так до сих пор и не объяснили. Здесь явно натягивают сову на глобус Украины, реанимируя «дело о Бессарабской республике». Действовали по принципу: «ты жарь, рыба будет». Принесли боеприпасы, подбросили, изъяли; свозили обыскиваемых на допрос, через несколько часов расстались с ними. При этом с деньгами, отобранными у Виктории Головачёвой, киевские сотрудники СБУ расставаться не торопятся. Есть такая человеческая слабость в отношении чужих денег. Виктория Головачёва рассказывает: — Неприятности, свалившиеся на моего мужа в 2014 году, уже четыре года бьют по всей семье. На нем висели кредиты, которые он не мог выплачивать, пока сидел в тюрьме. Тем временем суд без его участия накладывал арест на его производство. Но я все это время тянула и производство, и интернет-магазин. У него были приглашения на работу из Армении и Китая, но он не может ими воспользоваться, пока идет суд. Полтора года мы не можем воспользоваться и немалой суммой денег, которую семья внесла в залог за изменение меры пресечения, потому что судебный процесс еще не закончен. И вот новый удар по семье — обыск в доме, подброшенные гранаты. Это был ужас. В ходе обыска из моего сейфа изъяли все деньги. Я им говорила: эти деньги мои, а не моего бывшего мужа Спартака Головачёва. Я предлагала им ознакомиться с документами производства, чтоб они увидели, что это за средства. Но их это не интересовало. Они применили силу, забрали у меня деньги. «СП»: — Давайте остановимся на этой юридической и моральной коллизии. Приходят с обыском к гражданину Украины Спартаку Головачёву, а изымают и уносят деньги его бывшей жены, гражданки РФ? — Да, объясню подробней. Это оборотные деньги моего предприятия и интернет-магазина, а не какой-то шпионской сети, как объявляли после обыска руководители силовиков. Предпринимательская деятельность Спартака была закрыта в еще в 2015 году, когда он сидел в тюрьме. А я разрывалась между еженедельными передачами в СИЗО, судами, заказами из интернет-магазина, работой цеха. Когда Спартак вышел на свободу, можно было облегченно вздохнуть и подумать о будущем. Закупили новые станки для цеха. Еще раз подчеркну: это мое производство, соответствующие документы я предлагала посмотреть сотрудникам СБУ, забравшим мои деньги… Часть этих денег предназначалась для оплаты сырья, уже завезенного в цех. Возможно, наши телефонные разговоры, когда мы договаривались с поставщиком расплатиться в этот день, прослушивались и надоумили инициаторов обыска поживиться за наш счет. Я написала в протоколе: «Изъятые деньги принадлежат мне. Гранаты и патроны нам не принадлежат и принесены в дом самими сотрудниками, производившими обыск». Да, я гражданка Российской Федерации. Как оказалось, обыск проводился в рамках какого-то дела по статье «государственная измена». Но у меня вопрос: какой родине я, гражданка России, изменила с моими деньгами? Дурацкое подозрение выдвигают Спартаку, но в государственной измене подшивают мои деньги. «СП»: — Видимо, подброшенные гранаты не были весомым аргументом для того, чтоб шить громкое дело? Решили утяжелить его вашими же деньгами, внушительной суммой? — Для нашей семьи она внушительная, особенно если учесть, что не оставили ничего и унесли даже те деньги, которые мы уже должны были поставщику сырья. Они в протоколе написали, что изъяли «бумаги, внешне похожие на денежные средства»: 43 тысячи долларов, 104 тысячи гривен, 90 тысяч российских рублей, 190 евро. И банковскую карточку мою изъяли, хотя и на ней было имя мое, а не Спартака. «СП»: — По сути, это и есть те самые 50 тысяч долларов и денежные карточки российского банка, об изъятии которых радостно вещал Генпрокурор Луценко? Это несомненный «здобуток» для героя Майдана: ограбить гражданку России под видом обыска у «вражеского блогера» Головачёва… — Для чего в сейфе лежали эти деньги. 425 тысяч гривен мы должны были поставщику сырья, пропилена, — это около 17 тысяч долларов, то есть больше трети изъятой суммы. Там были и деньги, которые планировались на текущие зарплаты работникам цеха, на покупку нового станка, на коммунальные отчисления предприятия. Например, за электричество в цеху платим около 50 тысяч гривен в месяц. Пришла упаковка в цех — нужно было расплатиться с поставщиками за нее. И плюс деньги, отложенные мною на лечение родителей Спартака, на учебу дочерей. В этот день поездом издалека приехала его мама, а ни он, ни я из-за обыска не смогли ее встретить и сопроводить в больницу. Да и лечить ее уже было не на что. Я показала декларацию доходов за последние месяцы: там около 500 тысяч гривен за январь и февраль. То есть, человеку, понимающему, как зарабатываются деньги, было бы по этим декларациям, накладным, квитанциям понятно, откуда в сейфе взялись «бумаги, внешне похожие на денежные средства». Все документы, подтверждающие происхождение изъятой суммы, были в порядке. Но кому здесь интересен этот порядок? Все отчеты за год мы передали той судье Голосеевского райсуда Киева, которая дала разрешение на обыск, а потом, через два дня, и на арест изъятого майна. «СП»: — Вы разведены со Спартаком, но живете в одной квартире? Виктория, эти детали важны не для того, чтоб препарировать личную жизнь Головачёвых, а чтоб любому читателю и интерпретатору была понятна та картина правового произвола, в которую вас поместили. — Мы фактически разведены с мая 2017 года. Годы, проведенные в СИЗО, не прошли для Спартака бесследно. Суд по его делу еще не закончился. Наверное, Спартака угнетает то, что он лишен тех возможностей, которые были у него до 2014 года: спокойно заниматься бизнесом, патентовать новые изобретения, заключать интересные контракты. Сейчас он не может уехать работать по тому же армянскому контракту. Судом он привязан к Харькову. При этом здесь его терроризируют, появляются надписи на доме: «Смерть Спартаку Головачёву». Он считает, что из-за него семья подвергнута психологическому террору. И думает, что уйдя из семьи, он ее в какой-то мере обезопасит. Поэтому был инициатором развода. Мы живем в квартире, принадлежащей его отцу. Но сам Спартак часто уходит: живет в цеху, ездит на послушание. Он ушел не потому, что собрался завести другую семью или что-то в этом роде. Он православный человек, и для него семья многое значит. Просто за полтора года после возвращения из СИЗО он убедился, что его не собираются оставлять в покое. И решил, что эти судебные процессы и прочие преследования должны быть только его проблемой, не касаться семьи. Как видим теперь, он ошибался. Журналист Игорь Перминов прокомментировал ситуацию: — Буду говорить исключительно о себе. Допускаю, что другие представители журналистского цеха, попавшие в этот «список неблагонадежных», могут иметь иное мнение. Ранним утром 12 марта у меня дома был проведен обыск сотрудниками СБУ, на основании некого решения суда, в котором я фигурирую в качестве свидетеля. Людей, указанных в этом решении как подсудимых — я не знаю, не знал, и знать не мог. Описывать подробно ход обыска не вижу смысла. Мне впервые в жизни пришлось пережить нечто подобное, однако думаю, что всё проходило в рамках стандартной процедуры. Никакого физического насилия со стороны сотрудников СБУ не было. При этом все обычные в таких случаях нарушения, конечно же, наблюдались. «СП»: — Какие именно? — Обыск начался в отсутствие адвоката. Мне было запрещено совершить повторный звонок. Мне даже не позволили переодеться… Жену обыскали в присутствии ребенка. В результате, у младшего сына (9 лет) обострились проявления неврологических заболеваний, с которыми мы боролись не один год. Были изъяты все телефоны, ноутбуки, жесткий диск компьютера. В числе изъятого — личный архив, собираемый мной с 1979 года, с тех пор, когда я начал заниматься журналистикой. После пяти часов обыска, в кладовке, среди банок с домашней консервацией, была «фантастически ловко» обнаружена пластиковая бутылка, наполненная… патронами. Ни я, ни члены моей семьи никогда не видели прежде этой бутылки и её содержимого и не имеем к ней никакого отношения! «СП»: — Что происходило дальше? — Затем я был доставлен в областное управление СБУ в Харьковской области, где меня опросили по многим пунктам, в основном касающимся моих друзей и знакомых, а не меня самого. «Опрос» завершился глубокой ночью. Затем мне разрешили вернуться домой. Таков вкратце фактаж. «СП»: — Как думаете, что стоит за этой кампанией? Это новый виток репрессий? Или топорно исполненный вариант психологической атаки: всем бояться? — Пресс-служба СБУ анонсировала проведение подобных массовых репрессий по всей стране, как борьбу с лицами «которые способствуют стране-агрессору в проведении антиукраинских акций». Мне очень любопытно, к каким «антиукраинским акциям» я имею отношение, и вообще, на чем основано обвинение в некой «пророссийской» позиции? Я пишу аналитические статьи на преимущественно украинскую тематику и не занимаюсь пропагандой. И уж совершенно точно, в моих публикациях никогда не содержалось призывов к свержению существующей власти и прочим радикальным действиям. Насколько «мощный удар» был нанесен по «стране-агрессору» проведением обысков у оппозиционных журналистов, можно судить по реакции самой российской стороны. Вернее, по полному отсутствию такой реакции! Более того, мне приходилось читать в СМИ злорадные комментарии украинских эмигрантов, такого содержания: «сами виноваты эти укровские журналистики, остались прислуживать режиму, пусть теперь выгребают»… Зато международному имиджу Украины, несомненно, нанесен существенный урон! Репрессии по отношению к оппозиционным журналистам — верный признак тоталитарного режима. Трудно представить, как теперь будут представители международных демократических институтов говорить о соблюдении прав и свобод человека в нашей стране! «СП»: — Ну, они с 2014 года благополучно закрывают глаза на это. Иногда, правда, с удивлением обнаруживают: что-то пошло не так… — Я хочу обратиться к председателю Национального союза журналистов Украины Сергею Томиленко и послу Эртугрулу Апакану, главному наблюдателю Специальной наблюдательной миссии ОБСЕ в Украине. История с обысками и задержаниями журналистов (я состою в Национальном союзе журналистов Украины) — далеко не окончена. Полагаю, что и предъявление каких-то обвинений, и суды еще предстоят. «СП»: — Что планируете предпринять? — Признаюсь, единственное, о чем я сейчас мечтаю, это — как можно скорее покинуть территорию Украины. Вопрос, в каком направлении бежать! Из России, то и дело высылают обратно участников боевых групп из ЛДНР, что уж говорить о каком-то оппозиционном журналисте! Не особо греет душу и перспектива оказаться в толпе гастарбайтеров из Западной Украины, искренне ненавидящих Россию, но исправно зарабатывающих там рубли. Эмиграция в Европу для семьи, не имеющей еврейских корней и достаточного финансового ресурса, дело весьма непростое… Нет, теплится еще робкая надежда на журналистскую солидарность и помощь европейских правозащитных организаций, но это скорее из области самоуспокоения. Нужно же хоть на что-то надеяться! Никогда не предполагал, что буду стремиться покинуть родину, свой любимый город, землю, в которой похоронены многие поколения моих предков… Это тяжкие и грустные мысли. Журналист Дмитрий Губин поведал историю обыска в его квартире: — СБУшники со своими понятыми вошли в 6:40 утра. Сразу же меня повалили на живот. Надели наручники. Потом, правда, сняли. Похоже, тогда и подбросили «запрещенные предметы». Обыскивали квартиру, не дождавшись приезда моего адвоката. Обыск продолжался около 4 часов. Изъяли технику и до сих пор не возвращают. Из бельевого отделения вытащили… сумку и пакет, которые никогда мне не принадлежали. Это все мне подкинул кто-то из их «делегации». В сумке были две топографические карты, учебник по военной топографии, две флешки и пять цилиндров со шнурками. В пакете лежало что-то, похожее на грязный кусок пластилина. А еще в сумке была офицерская линейка. Пользоваться всем этим я не умею. Я не охотник, не рыболов и коллекционирую совсем другие вещи. Обыск был санкционирован Голосеевским судом г.Киева по представлению прокуратуры АРК. Никакого отношения ко мне эта «Бессарабская республика» не имеет, но в постановлении на обыск ее связывают со мной. Такое ощущение, что для них это был повод отчитаться и припугнуть… Новости Украины:Вице-премьер Украины получила «удар ниже пояса» из-за украшений для яиц