Без ложки дегтя. Экологические риски нефтяной отрасли и как с ними справиться

Даррен Вудс шагает по длинным коридорам исследовательского центра Exxon Mobil в Клинтоне, штат Нью-Джерси. Высокий 53-летний инженер, возглавивший компанию в январе 2017 года, чувствует себя комфортно в этом раю для «ботаников» площадью 300 живописных гектаров, надежно защищенном воротами, вооруженной охраной и рентгеновскими сканерами. Легионы ученых Exxon, в том числе те триста, что базируются в Нью-Джерси, тратят $1 млрд в год, пытаясь справиться с одной из сложнейших задач современности — уменьшить вредные выбросы, поставляя при этом все больше энергии миру, в котором, по расчетам Exxon, к середине века будут жить 9 млрд человек. Вудс согласился дать Forbes эксклюзивное интервью здесь, в тысячах километров от административного офиса Exxon, расположенного в окрестностях Далласа. Все для того, чтобы подчеркнуть, что да, он понимает: CO2 действительно угрожает климату Земли. «Мы осознаем опасность и то, что надо что-то делать, — говорит Вудс. — Честно». Что это означает на самом деле? Ведь Exxon не планирует оставлять нефть в земле, как того хотели бы активисты­экологи. Более того, к 2025 году компания предполагает увеличить объем добываемой в США нефти более чем на 600 000 баррелей в день и добавить еще 200 000 баррелей из недавно разведанных месторождений у побережья Гайаны. Аналитики глобальных тенденций Exxon считают, что пригодится все до капли, поскольку к 2040 году численность среднего класса удвоится, а потребность в энергии вырастет на 25%. «Поезжайте в страны, испытывающие энергетический голод. Это мотивирует, — говорит Вудс. — Нельзя просто так отмахнуться и сказать: а давайте возьмем и перекроем вентиль!» Но на Exxon давят и власти, и общество, и акционеры, требуя встать на путь истинный. Виджай Сварап, который управляет исследовательским центром в Нью-Джерси, говорит, что нужны инновации, соответствующие четырем критериям: «доступные по цене, масштабируемые, надежные и экоустойчивые». Это кардинальное изменение во взглядах для энергетического гиганта, оцениваемого в $260 млрд (продажи в 2017 году). Ли Рэймонд, возглавлявший Exxon Mobil до Рекса Тиллерсона, известен тем, что назвал глобальное потепление уткой, а Киотское соглашение 1997 года — «невыполнимым, нечестным и неэффективным». В 2009 году Тиллерсон смягчил позицию компании, поддержав введение «углеродного» налога, а до этого продвигал полностью сгорающий природный газ в качестве топлива будущего. Но Тиллерсон все же не осознавал масштаба проблемы, когда спрашивал в 2013 году: «Какой смысл спасать планету, если пострадает человечество?» Всего за несколько месяцев до предполагаемой даты выхода на пенсию Тиллерсон договорился о «разрыве всех связей» с компанией, чтобы стать госсекретарем в администрации Дональда Трампа. Через две недели после его ухода было объявлено о венчающей карьеру Тиллерсона сделке: покупке за $6 млрд 100 000 га земли в перспективном Пермском нефтяном бассейне на границе Нью-Мексико и Техаса у миллиардеров братьев Басс из Форт-Уорта. Тиллерсон лично вел переговоры о сделке со своим другом Сидом Р. Бассом. Вудс не говорит, общался ли он с Рексом Тиллерсоном с момента «Рекзита» (включавшего золотой парашют в $180 млн), но он намерен опираться на его наследие. «Предполагается, что тот, кто приходит на смену, все делает лучше», — уточняет Вудз. Делать лучше означает с удвоенной силой работать над зелеными технологиями. Exxon собирается потратить $600 млн на совместный проект с Крейгом Вентером (который первым расшифровал геном человека) и его компанией Synthetic Genomics. Партнерство началось в 2009 году, и прошлым летом они наконец объявили о прорыве. «Мы открыли генетический маршрут, позволяющий водорослям вырабатывать липиды, — говорит Сварап, имея в виду жировые клетки, которые могут стать строительным материалом для воспроизводимой нефти из водорослей. — Теперь мы будем производить их массово». Но Вудсу неинтересно хвастаться одной порцией самолетного топлива из водорослей. Менеджеру, который 10 лет возглавлял подразделение нефтепереработки и нефтехимии Exxon, нужен завод по переработке модифицированных водорослей в топливо мощностью 450 000 баррелей в день. Еще 20 лет «агрессивного терпения», как говорят в Exxon, и это станет реальностью. На более краткосрочную перспективу Exxon работает с публичной компанией FuelCell Energy, доводя до ума систему, которая удерживает углекислый газ и другие выбросы с электростанций, добавляет к ним метан и отправляет смесь в электрохимические генераторы, которые превращают газы в электричество плюс концентрированный СО2 90%-ной очистки, готовый к сжижению и закачке глубоко в землю. Вот что привлекло внимание Exxon: в отличие от других систем улавливания углекислого газа эта не является энергетическим паразитом. Электрохимический генератор — это куб со стороной 3 м, вроде огромной батарейки. Два таких генератора сейчас устанавливаются на угольной станции, которой управляет Alabama Power. Станции мощностью 500 МВт нужно примерно 175 таких кубов, чтобы удерживать практически весь производимый углекислый газ (и другие загрязнители), в долгосрочной перспективе это повысит стоимость производства энергии с 6 до 8 центов за кВт/ч. Это почти экономично, особенно если Конгресс введет «углеродный» налог, или какая-либо нефтяная компания захочет купить СО2 для закачки в старые нефтяные месторождения, чтобы вытеснить остатки сырой нефти. Это несомненный успех, но в истории Exxon было немало эпизодов, когда в компании знали, «как правильно», но не делали этого. В 1978 году исследователь климата из Exxon Джеймс Блэк написал доклад «Парниковый эффект», в котором предупреждал, что углеродсодержащие выбросы могут привести к повышению температуры на планете на 2–3 градуса, и предположил, что у человечества есть лет десять на то, чтобы решить, как с этим быть. «Ограничивать использование ископаемого топлива преждевременно, но не стоит его пропагандировать», — писал он. Также в 1970-е ученые Exxon изобрели литий-ионные батареи, но компания не потрудилась наладить их выпуск, вложившись вместо этого в уголь и уран. Затем произошел разлив нефти из танкера Exxon Valdez. А в прошлом году федеральный судья наложил на компанию штраф в $20 млн за чрезмерные выбросы около Хьюстона в Техасе. Добавим к этому печально знаменитые пластификаторы — вещества, которые Exxon добавляет в пластики, чтобы сделать их более податливыми. За последние годы было установлено, что они вызывают нарушения в эндокринной системе маленьких детей, которые жуют резиновые игрушки. А о каких еще токсинах нам не сообщают? «Это не конструктивно. Мы совсем не такие, — комментирует Сварап. — Мы часть сообщества. Наши дети тоже ходят в школу, пьют воду, играют с игрушками». Это не аргумент для генерального прокурора Нью-Йорка Эрика Шнейдермана, который с 2015 года расследует деятельность Exxon Mobil на предмет сговора с целью мошенничества — сокрытия от акционеров опасности глобального потепления. А есть еще и акционеры-активисты. Прошлогоднее собрание акционеров стало тревожным сигналом: набрав 62% голосов, активисты добились принятия резолюции, призывающей компанию рассказать, как она планирует справляться с растущими температурами, и заново определить «ценность активов в результате перехода к низкоуглеродной экономике». Тревожная ситуация для компании, которая добывает около 4 млн баррелей нефти в сутки. Вудс решил не игнорировать ни к чему не обязывавшую резолюцию, чтобы не прогневать гигантов фондового рынка BlackRock, Vanguard Group и Fidelity Investments, которые ее поддержали. «Их тон меняется, — заметил Тим Смит, один из директоров Walden Asset Management, который призывал Exxon действовать последние лет десять. — Раньше они вели себя пренебрежительно и высокомерно». Главный шок прошлого года: назначение Сьюзен Эйвери, специалиста по исследованиям атмосферы, в прошлом главы Института океанографии Woods Hole, в состав совета директоров Exxon. «Это неплохо, — комментирует Эндрю Логан из Ceres, экологического консультанта по инвестициям, — но мир меняется быстрее, чем Exxon». Логан считает, что Royal Dutch Shell, Statoil и Total (но не PetroChina и Saudi Aramco и им подобные) опережают Exxon в вопросах климата и управления. Вудс отрицает, что именно активисты побудили его действовать. «Я бы не примешивал сюда резолюцию по климату, — говорит он. — Мы и без нее заговорили бы об этом, если честно. Мы занялись этим давным-давно, задолго до всех резолюций». Exxon не прогибается под активистов, это не бесстыдный «зеленый пиар», каким была для BP ребрендинг-кампания 2006 года Beyond Petroleum. Не увидим мы и «шведский стол» из бессмысленных и дорогостоящих альтернативных источников энергии. Ветер? Солнце? Нет. «Нам особо нечего предложить в этой области», — говорит Вудс. Но также Вудс четко дает понять, что любые «реальные решения» потребуют введения непопулярного налога на углерод. «Если общество хочет решить эту проблему, у углеродных выбросов должна появиться цена, — говорит он. — Вот что потребуется. Правительству нужно это сделать, нужно быть готовым заплатить эту цену». Будьте осторожны с желаниями! Как бы этот сбор не назвали потом «налогом от Exxon». Читайте также Нездоровый климат. Российские предприниматели страдают от высоких налогов Власть или деньги: доход Тиллерсона при переходе из ExxonMobil в Госдеп упал в 14 раз Нефтехимия как довесок к добыче: станет ли «Роснефть» российской ExxonMobil