Памятники Екатеринбурга попали в "мясорубку" госзакупок
Что останется потомкам? Реставрации памятников истории и архитектуры угрожает… существующая система определения подрядчика работ с помощью госзакупок. Такой неожиданный вывод сделали авторы меморандума Союза реставраторов России. Приказано не шиковать Судя по крику души признанных авторитетов реставрационного сообщества, многие из заказчиков и подрядчиков работ не имеют ни базовых знаний об объектах, которые собираются "восстанавливать и приспособлять", ни представления о реальной стоимости реставрации. И даже когда в роли заказчика выступает государственная организация это не означает стопроцентной гарантии от "вольностей" со стороны подрядчиков. Легендарный "дом Клементьевой" в ходе прошлогодней реконструкции едва не "задавили" строящейся дорогой. "Существующая практика конкурсов и реализации контрактов по государственному заказу на сохранение объектов культурного наследия приводит к экономии прежде всего на всестороннем изучении памятников, на научном и авторском сопровождении производства работ, к отсутствию необходимых для сохранения значимых памятников долгосрочных программ… к частой смене низкопрофессиональных, по сути строительно-ремонтных организаций – подрядчиков, привлечению неквалифицированных исполнителей, катастрофическому занижению стоимости и качества работ, отсутствию опытных специалистов и передачи опыта мастеров реставрации молодому поколению" — возмущаются авторы меморандума. Эксперты "Уралинформбюро" частично солидарны с этим утверждением. Как пояснила в беседе с корреспондентом агентства архитектор и реставратор Лариса Шашкина, многие заказчики искусственно занижают цену работ. "К примеру, стоимость восстановления значимого, большого ОКН областного масштаба по расчёту проектировщика составляет 1 миллиард рублей, затем смета попадает к заказчику, который смотрит, как бы удешевить — так как вложение таких средств не окупится никогда, к тому же это - средства налогоплательщиков. После правок стартовая стоимость уменьшается до 800 миллионов рублей. А выигрывает порой подрядная организация, предложившая выполнение работ за 150 миллионов рублей. Как можно качественно выполнить за такую скромную сумму то, что стоит в 5-6 раз дороже? Понятно, на дешевых материалах и неквалифицированной рабочей силе. Угадайте, какую "реставрацию и сохранение" мы получим? В лучшем случае всё облетит на следующий сезон, в худшем — объекту будет нанесен физический вред", - уверена она. Реставратор Виталий Селезнев настроен не столь пессимистично. По его мнению, в госзакупках как раз ситуация более-менее стабильная: автор проекта реставрации имеет возможность худо-бедно контролировать подрядчика, в том числе и угрозой инициировать отзыв лицензии у исполнителя работ в случае, если тот начнет "вольничать". Только не всегда автор проекта готов к конфликту с подрядчиком, предпочитая находить компромисс в создавшейся ситуации.... "В рамках выполнения госконтрактов на реставрацию памятников контроль фактически четверной: заказчик, авторский надзор, технический надзор и Управление по охране ОКН, которое выдает разрешение на производство ремонтно-реставрационных работ. Но закономерен вопрос: почему это не всегда работает? Причин несколько, в том числе и потому, что орган технадзора не всегда находится по "месту жительства" объекта. Скажем, реставрируемый памятник расположен в Екатеринбурге, а контролирующий орган — в Москве или Владивостоке. Кто меньшую сумму за эту услугу предложил, тот и будет "надзирать", — иронизирует собеседник агентства. "Трудности с заказчиками возникают практически на каждом объекте, — конкретизирует позицию коллеги Лариса Шашкина. — Но и те, которые вроде бы как "отреставрированы", часто имеют плачевный вид, так как выполнены из дешёвых материалов: блоков вместо кирпича, некачественной штукатурки, декоративного убранства из пластмассы". По мнению и авторов меморандума, и экспертов "Уралинформбюро", одна из причин — малочисленность реставраторской "армии". Опытных кадров — наперечет, а новые создавать практически негде: далеко не все профильные вузы имеют соответствующие кафедры. В основном они в двух столицах. В УрГАХУ, к счастью, такая кафедра есть. Выпускает 8-10 специалистов в год. Бюрократия реставрации В результате складывается парадоксальная ситуация: даже в штате организаций, имеющих лицензию на проведение реставрационных работ, может не оказаться дипломированных специалистов-реставраторов. Впрочем, ныне конкурс легко и просто может выиграть фирма, для которой реставрация памятников сродни полетам на Марс. Усадьба Ошуркова осенью 2017 года тоже попала в реставрационный шорт-лист. Фото: Яндекс.Карты. Например, "МПФ Сфера" в качестве единственного поставщика доверили осенью 2017 года за 5,7 миллиона рублей реставрацию фасадов, кровли и входной группы усадьбы Ошуркова в Екатеринбурге (ул. Чапаева, 10). Компания занимается "специализированными строительными и отделочными работами". Однако, если верить "Общероссийскому классификатору видов экономической деятельности" в редакции 2017 года, в состав этих работ реставрация памятников истории и архитектуры не входит. А "противоаварийные ремонтно-рестраврационные работы" на доме купцов Яковлевых-Борчанинова (ул. 8 Марта, 18) в исполнении компании "Система" обошлись всего в… 332,6 тысяч рублей. Кстати, в профиле специализации подрядчика также нет пункта "реставрация ОКН". Немало путаницы вносит в реставрацию практикуемая разбивка на этапы. Сначала выбирают подрядчика для проверки рыночной стоимости объекта, затем для подготовки проектно-сметной документации, и лишь затем — собственно для строительно-ремонтных работ. Это, по мнению реставраторов, приводит в итоге к растягиванию процесса на довольно длительные сроки. И частенько в ходе смены подрядчиков (которые, в свою очередь, нанимают для завершения работы субподрядные организации) из технической документации "выпадают" целые тома. В итоге уже на стадии работ могу внезапно вскрыться нюансы, которых не было видно при заключении договора подряда. Например, выясняется, что в смете не прописаны стройматериалы, которые необходимо использовать при реставрации. Кому наличники из полихлорвинила? Кстати, о стройматериалах. Они — отдельная головная боль для специалистов реставрационного дела. Ведь закон требует для восстановления объектов культурного и исторического наследия использовать аутентичный материал: если полы в усадьбе были запроектированы как деревянные — стелить свежее дерево на место прогнивших половиц. Если окна обрамлены резными наличниками — не заменять их стеклопакетами. И так далее. Разумеется, далеко не каждый элемент памятника подпадает под столь суровые условия. Как правило,"неприкосновенные" детали дома изначально заносятся в реестр "предметов охраны". Однако и здесь без недоразумений не обходится. Вокруг реставрации "Косого дома" прошлым летом вспыхнул нешуточный скандал. Самый громкий скандал в Екатеринбурге вокруг дилеммы "дерево или железобетон" разгорелся в 2017 году в ходе реставрации знаменитого "Косого дома", он же "дом Чувильдина" на набережной Исети. Тогда активисты-градозащитники обвинили компанию, проводившую реставрационные работы, в произвольной замене стройматериалов на памятнике: мол, вместо исторического дерева между этажами поставили бетонную плиту. В Управлении по охране и использованию ОКН Свердловской области на соответствующий запрос "Уралинформбюро" тогда ответили лаконично: мол, это делается для того, чтобы дом не "съехал" к реке, ибо здание требует укрепления более сильными материалами, чем дерево. Куда более разговорчивыми оказались специалисты Санкт-Петербургского реставрационного центра, работавшие на "Косом доме" на протяжении первого этапа реставрации. Как пояснил официальный представитель ООО "СПРЦ" Виталий Селезнев, в ходе работ обнаружилось, что одна балка чердачного перекрытия и две между этажами полностью утратили свою несущую способность из-за воздействия огня и воды. "Чтобы избегнуть их падения и обрушения нижележащих конструкций во время производства демонтажных работ, мы были вынуждены их разрезать и демонтировать", - посетовал тогда собеседник агентства. Соблюсти при реставрации 100% историческое соответствие всех элементов здания не всегда возможно, а бывает, что и нецелесообразно. "Иногда реставраторам просто не хватает денег, выделенных на обследование, поэтому приходится проводить его в усеченным виде. Чтобы оценить состояние тех же перекрытий, нужно увидеть каждую из балок перекрытия, но делается всего несколько зондажей. В итоге видим: в одном месте балки в нормальном работоспособном состоянии, а в другом нет. И если в списке "предмета охраны" этих балок нет, а фундамент и стены позволяют использовать для их замены на современный материал — этот вариант вполне приемлем", — считает Селезнев. В левой пряник, в правой кнут… Может лучше будет сдать требующие реставрации памятники в "рублевую" аренду либо концессию? В Екатеринбурге есть прецеденты. Как ранее сообщало "Уралинформбюро", в 2016 году был отдан СКБ-банку полуразрушенный госпиталь Верх-Исетского завода, построенный в начале XIX века архитектором Михаилом Малаховым. В прошлом году "аренда за рубль" постигла легендарную гостиницу "Мадрид" на Уралмаше. А месяц назад в концессию была отдана усадьба Железнова на улице Розы Люксембург. Усадьбе Железнова еще повезло: концессионер обещал превратить ее в бутик-отель. Фото: Яндекс.Карты. "В ситуации, когда государство финансирует работы по сохранению ОКН по остаточному принципу, сдача памятников в долгосрочную аренду, либо в собственность — единственный способ их сохранения, — уверена Лариса Шашкина. — Но в этом случае, мы должны понимать, что уровень самосознания и правовой культуры людей, берущих на содержание ОКН, очень далеки от таких же людей в странах Западной Европы. Поэтому, государство должно внести статьи в уголовное законодательство за нанесение вреда отечественной культуре и очень большие штрафы". По мнению эксперта "Уралинформбюро", здесь уместна политика "кнута и пряника", подразумевающая не только наказание для нарушителей, но и поощрение для "передовиков производства". А "сдвоенный дом" на улице Сакко и Ванцетти до сих пор ждет покупателя. На его реставрацию денег в казне нет. "Любой частник за свои деньги хочет реализовать на объекте максимум того, что будет в его интересах, — считает Виталий Селезнев. — Поэтому в работе с ним государству как собственнику этих помещений следует опираться на изначальный проект приспособления памятника, где четко прописано, как это здание можно использовать, а как — нельзя. А концессионер, в свою очередь, должен иметь хотя бы малейшее представление, с какими рисками может столкнуться при восстановлении и эксплуатации объекта. Если этот пункт в договоре не прописан, то будущий владелец найдет "сто и одну" лазейку, чтобы не исполнять свои обязательства". В 2017 году мэрия Екатеринбурга потерпела фиаско в попытке продать с молотка четыре объекта культурного наследия. Не лучше успехи и у областного Фонда имущества. До сих пор в подвешенном состоянии судьба заброшенной больницы "Скорой помощи" в Зеленой роще, "сдвоенного дома" купца Лебедева и крестьянина Панова (ул. Сакко и Ванцетти) и руин особняка в стиле модерн, расположенных по адресу ул. Вайнера, 64б. Судя по всему, в ближайшее время этим "графским развалинам" не светит ни продажа, ни аренда, ни реставрация. Евгений СУСОРОВ
