Коллапс западной либеральной демократии неизбежен

Что нас ожидает в 2018 году и в ближайшие годы? Важные события невозможно предугадать, потому что важнейшее непредсказуемо. Однако можно проанализировать тенденции с продолжительной динамикой. Наиболее важной из таких тенденций, вероятно, является снижение в обществе доверия к традиционной политике. И дня не проходит, чтобы какой-нибудь видный интеллектуал, политик или политолог вновь не дал обеспокоенный комментарий. Обеспокоенность вызывает западная либеральная демократия, угрозы ей и ее возможный конец. У читателей создается впечатление, что все идет к решающей битве, где с одной стороны — силы добра, а с другой — силы зла. Авторы комментариев всегда приходят к выводу о том, что на стороне добра стоит либеральная демократия, которая знаменует собой права человека, свободу, социальные гарантии, толерантность и взаимопонимание. Силы зла, в свою очередь, проложили на своих границах колючую проволоку, создали концентрационные лагеря для политических противников и, пожалуй, даже газовые камеры. Иногда открыто, а иногда несколько завуалированно аргументируя, говорят об угрозе появления нового Гитлера. Как Европа оказалась в подобной ситуации? И как она будет развиваться дальше? Недоверие политическим партиям Факт номер один. Большая часть европейцев не верит политическим силам, которые сами себя называют «либерально-демократическими». Это подтверждают результаты выборов, опросов общественного мнения и интернет-дискуссии. Политики и партии, которые выживали на периферии общественного внимания или были полными новичками в политике вышли на первый план. Дональд Трамп в США, Марин Ле Пен во Франции, «Альтернатива для Германии» в Германии, Герт Вилдерс в Нидерландах, «Шведские демократы» в Швеции, «Свободные» в Австрии и Томио Окамура в Чехии — все они успешны из-за неприязни избирателей к традиционному истеблишменту. Перечисленные люди и партии не объединены какой-то общей идеей, за исключением отказа от неограниченной и неконтролируемой миграции. Факт номер два. Европейское социальное государство давно расширяется. Например, в Италии в 1960 году социальные государственные расходы составляли 10,7% ВВП, через десять лет они достигали уже 13,9%, в 1980 году — 17,4%, а еще через десяток лет — 20,7%, чтобы на рубеже тысячелетий составить 20,6%. В 2010 году Италия выделяла на «социальные нужды» 27,6% ВВП, а по последним данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) от 2016 года, этот процент достиг 28,9. Эта итальянская тенденция не уникальна. Из базы ОЭСР можно узнать, что по тому же пути идут все развитые страны, прежде всего западноевропейские. Интересно, что Чехия выделяет на социальные нужды столько же процентов от всей экономики, сколько США — 19,4%. А еще в 1990 году США выделяли на эти цели 13,2% от ВВП, а Чехия — 14,2%. На этом примере тенденция особенно заметна. Рост государственного долга Факт номер три. Из-за социального государства Европа влезает в долги. Статистика ОЭСР подтверждает, что в 1991 году долг Европейского Союза составлял 38,8% ВВП, а в 2015 — уже 89,3% ВВП. Однако в росте долгов нельзя винить новые страны-члены ЕС, потому что они даже немного снизили этот показатель. Причина ясна: чтобы финансировать разросшееся социальное государство, приходится влезать в долги, потому что собранных налогов давно недостаточно, хотя власти прилагают для их сбора значительные усилия. Например, в 2017 году Министерство финансов Франции создало специальный департамент для установления собственности французских евреев. Они боятся за свое будущее во Франции, прежде всего из-за антисемитизма, и массово инвестируют в недвижимость в Израиле. Впервые в послевоенной истории министерство финансов европейской страны открыло специальный орган для того, чтобы заниматься еврейской собственностью. Несмотря на большие усилия и изобретательность чиновников, объемы налоговых сборов невозможно увеличивать до бесконечности, поэтому растет государственный долг. Исключением был лишь период с 1996 по 2008 год, когда ЕС процветал и в некоторых его странах-членах (включая Италию) государственный долг сокращался. Однако это процветание основывалось на нездоровой кредитной экспансии. Европейцы дорого за нее поплатились, потратившись на санацию банков после финансового кризиса. Наркотическая зависимость Факт номер четыре. Европа печатает необеспеченные деньги. Статистики Международного валютного фонда рассчитали объем денежных средств в странах-членах еврозоны с 1970 года. Оказалось, что в 1970 — 2014 году инфляция в еврозоне составляла 8,4% в год. Однако за прошедшие три года (2014 — 2017) инфляция подпрыгнула до 10,6% в год. Почему же инфляция, выражаемая потребительскими ценами, в этом контексте столь невелика? Работа кассира в одном из магазинов в ВильнюсеВсе благодаря правильно выбранной методике, а также, в первую очередь, благодаря тому факту, что рост производительности и международная конкуренция значительно сокращают расходы, а значит, снижают и потребительские цены. Но интересен другой факт. Современное социальное государство уже не может обойтись без постоянного увеличения денежной массы. Почему? Например, почти весь итальянский долг, эмитированный с 2016 года, выкупил Европейский центральный банк. Иными словами, в Италии давно случился бы коллапс, если бы Европейский центральный банк не печатал необеспеченные деньги, которыми он расплачивается с итальянским правительством, чтобы то имело возможность финансировать деградировавшее и несостоятельное социальное государство. При нормальных обстоятельствах Италия давно погрузилась бы в кризис с неприятными последствиями, но он хотя бы заставил ее политиков поступать разумнее. Или не заставил, но в таком случае долг выплатил бы итальянский центральный банк и итальянские граждане в виде повышенной инфляции, ведь и они несут ответственность за действия того руководства, которое сами выбрали. Так было в Италии на протяжении всей послевоенной истории вплоть до принятия евро. При внимательном рассмотрении выясняется, что большая часть Европы так же нездорова и деградировала, как Италия. Печать денег — способ понизить стоимость облигаций, принадлежащих гражданам, и по сути является формой налога из-за снижения реальных размеров сбережений. Метод косвенного налогообложения рекомендовал еще английский экономист Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes) (1883 — 1946) для погашения огромного британского государственного долга, возникшего после Первой мировой войны. Сегодня этот рецепт на исключительный случай применяется ежедневно. Европа, как наркоман, попала в зависимость от денежных инъекций. Типичный молодой европеец Факт номер пять. Европа переживает демографический кризис. Здесь даже не нужно приводить статистику. Рождаемость снижается почти во всех европейских странах, население стареет, и через несколько десятилетий европейские социальные системы окажутся в еще более глубоком кризисе, чем сегодня. Демографический кризис — отчасти следствие высоких налогов (у не состоящих в браке нет денег на создание семьи), отчасти следствие социального государства (вспомогательная функция семьи вытеснена социальными пособиями) и центральной банковской системы (постоянные денежные инъекции в экономику приводят к росту цен на недвижимость, что делает семейную жизнь еще дороже). Сегодня типичный молодой европеец пользуется социальной поддержкой, живет с родителями и надеется, что и в старости его прокормит государство. Часто он озлоблен и выбирает, как правило, партии, которые обещают еще большую государственную поддержку, или левых экстремистов, которые обещают свергнуть «несправедливый капиталистический режим», который эксплуатирует молодежь. Мигрант мигранту рознь Факт номер шесть. «Новые европейцы» являются, скорее, экономическим бременем, чем подкреплением. Политики мэйнстрима возлагают большие надежды на миграцию. Приток молодых и свежих рабочих сил должен спасти Европу от демографического и, наконец, бюджетного кризиса. Но что-то не получается. Согласно исследованию британского статистического института, в исконном британском населении экономически неактивны 22% граждан, причем в группе «белые» — всего 19%. Но в группе британского населения бангладешского и пакистанского происхождения экономически неактивны 41% и 42% соответственно, а среди арабов — все 50%. Те же показатели в группе «цыгане и ирландские кочевники». Если же представители этих групп работают, то, как правило, занимаются неквалифицированным трудом, работая неполный рабочий день. Дискриминация? Вряд ли, если одному пакистанцу даже удалось стать мэром Лондона. Скорее, речь идет о культурных различиях, которые существовали и существуют на протяжении жизни многих поколений и не сулят ничего хорошего для будущего европейских социальных государств. И еще кое-что. Европа переживает не только иммиграцию, но и противоположный процесс. В первом полугодии 2017 года Францию покинуло 1211 евреев, которые поселились в Израиле. Согласно исследованию университета имени Бар-Илана, предположительно, к 2026 году из Франции уедет до ста тысяч евреев, чей экономический вклад в израильскую экономику, по оценкам, достигнет 65 миллиардов долларов. Мигрант мигранту рознь: Европа избавляется от богатых и квалифицированных и массово ввозит бедных и не желающих работать. Преимущественно левые Факт номер семь. «Новые европейцы» являются мощной левой политической силой. Если поверить политической теории и здравому смыслу, то «новые европейцы» будут преимущественно левыми. И реальность это подтверждает. На британских парламентских выборах в 2012 году победила Консервативная партия. Как голосовали «новые британцы», по данным организации Survation? По религиозным соображениям 56% христиан неевропейского происхождения проголосовало за Лейбористскую партию, а 31% — за консерваторов. Большинство мусульман голосовали за лейбористов (64%), и только 25% их голосов досталось Консервативной партии. Индусы и сикхи отдали 49% голосов консерваторам, а 41% — лейбористам. Мигранты спят в центре для беженцев в Лахти, ФинляндияВ конечном счете, мигранты и потомки мигрантов с правом голоса сумели придать британской политике левый уклон как в экономических вопросах (социальные пособия), так и во внешнеполитических (отношения с арабско-мусульманскими странами и Израилем). Мигранты образуют многочисленное меньшинство, которое успешно и слаженно играет роль стрелки на политических весах, делая это настолько эффективно, что ни одна британская политическая партия не отважится даже словом, а тем более делом задеть это меньшинство. Еще большее политическое значение «новые европейцы» имеют в Швеции. Современное социально-демократическое правительство премьера Стефана Левена не существовало бы без голосов мигрантов, и он это прекрасно понимает. По данным организации Delmi, которую правительство Швеции создало для изучения миграции, на выборах в 2014 году за левые партии (социальных демократов, Vänsterpartiet и Miljöpartiet) голосовало в общей сложности 49% этнических шведов и 64% избирателей неевропейского происхождения. (Это были не столь важные выборы в Европейский парламент, но можно предположить, что на выборах в шведский парламент результаты не отличались бы разительно.) Система уничтожает сама себя Если суммировать семь описанных и неопровержимых, подтвержденных цифрами фактов, то вырисовывается тревожная картина. Еще давно, в 70-х, Европа села на поезд социального популизма и все более щедрого заботливого государства. Редкие попытки что-либо изменить (в 80-е годы одну из них предприняла британский премьер Маргарет Тэтчер) приводили только к временным успехам, но вскоре все возвращалось на круги своя. Между тем на социальном поезде было все больше пассажиров и все меньше топлива. Высокие налоги и экспансивная валютная политика оказали побочное действие, повысив расходы на создание семьи для экономически активной части населения. Система уничтожает саму себя, разрушая свою экономическую базу. И если ничего принципиально не изменится, то в будущем появятся большие проблемы. Но ни в 2018, ни, вероятно, в ближайшие десять лет коллапса не случится. Но в долгосрочной перспективе он неизбежен. Так мы подходим к ответу на вопрос, почему люди все меньше доверяют традиционным партиям и политикам, которые отстаивают «либеральную демократию». С точки зрения простого избирателя и налогоплательщика, в государстве, которое пожирает до половины ВВП и на эти средства кормит уже несколько поколений многочисленных непродуктивных граждан, нет ничего либерального. Так же нет ничего демократического в том факте, что все «стандартные» политические партии проводят одинаковую политику: вы отдаете голос партии, которая формально называет себя правой, но получите ту же социальную демократию, только слегка замаскированную. В этом и заключается основная причина кризиса современных либерально-демократических сил: они не либеральные и не демократические. А избиратели ищут альтернативы, порой отчаянно, даже в очень сомнительных кругах, и это следствие ошибок, совершенных традиционными партиями, которые, однако, отказываются в них признаваться.