Банды и опасные зоны: ислам бросает вызов Швеции

В многочисленных исследованиях, посвященных преступным группировкам, феномен возникновения банд (gangs producing) связывается с приездом большого количества иммигрантов, то есть с пиками миграционных явлений, которые в других исследованиях называются «кризисами беженцев», что не меняет их сути. Этот феномен наблюдается в Европе уже много лет. В Соединенных Штатах первое новаторское исследование, посвященное бандам, появилось в 1927 году: в нем детально описывались молодежные банды Чикаго, формировавшиеся из польских иммигрантов во втором поколении. Автором этого знаменитого исследования был Фредерик Трэшер (Frederic Trasher), его колоссальный труд стал точкой отсчета и ориентиром для огромного количества последующих исследований в этой сфере. Возвращаясь к нашим широтам, стоит отметить, что комплексное распространение исламских банд стало предметом изучения и исследований в этой области, проводимых в рамках сетевой исследовательской программы изучения европейских банд (Eurogang Program of Research), в которой участвуют более 100 европейских и американских исследователей. Эта сетевая исследовательская программа с 2005 года занимается изучением групп молодых людей и подростков, в большинстве своем иммигрантов, вовлеченных и участвующих в более 50 бандах, действующих в большом количестве городов Европейского союза. Первое революционное исследование было проведено уже в 2001 году. Эти банды, сформированные из иммигрантов, происходящих главным образом из мусульманских стран, распространились по многим европейским государствам, таким, например, как Голландия, Бельгия, Германия, Франция (по известным историческим причинам), Великобритания, Дания и вся Скандинавия. В частности, феномен исламских банд укоренился в стране, которая считается раем социального обеспечения — в Швеции, настолько, что в июне прошлого года глава полиции счел необходимым выступить с шокирующим заявлением о существовании более 61 «опасного района» в шведских городах, пытаясь таким образом поближе познакомить шведские СМИ, шведских граждан и политиков с этой насущной проблемой. Это тяжелейший удар по «мифу» о шведском мультикультурализме. Как становится ясно из исследований, проведенных в рамках программы изучения европейских банд, группировки подкрепляет второе поколение иммигрантов-мусульман и немусульман. Например, можно говорить о марокканцах в Голландии, турках и палестинцах в Германии, в Испании можно встретить банды «Латинских королей» (Latin Kings), напоминающие аналогичную группировку, действующую в Соединенных Штатах, в Норвегии — банды «Крипс» (Crips, буквально «калеки») и «Бладз» (Bloods, буквально «кровавые»), тронхеймская копия исторической лос-анджелесской банды, а в Осло с 80-х годов банды формировали молодые люди и подростки из числа иммигрантов-пакистанцев. В Голландии написано большое количество исследований, посвященных исламским бандам (например, Ван Гемерт, van Gemert, и Флейшер, Fleisher, 2005), они предлагают детальную социальную и антропологическую панораму банд такого важнейшего европейского города, как Амстердам. Амстердамские банды сегментируются по религиозно-этническим параметрам, что мы наблюдаем и в бандах других стран: в большинстве банд превалируют молодые марокканцы, в банды «Уиндмилл-Сквер» попадают маргинализированные члены общества, выходцы из многодетных семей, имеющие низкий доход, это дети, систематически пропускающие школу, с многочисленными прецедентами нарушения законов, — этот элемент постоянно присутствует во всех группировках. Силовым органам непросто контролировать эту ситуацию, уже пустившую глубокие корни. Вспомним два известных убийства: политика Пима Фортейна (Pim Fortuyn) в 2002 году и Тео ван Гога (Theo van Gogh), режиссера фильма «Покорность» (Submission). Оба этих убийства в свете сильнейшего обострения ситуации с исламским терроризмом выглядят как резкое предупреждение, которое, к сожалению, осталось неуслышанным. В норвежской столице распространены (исторически) банды пакистанцев, которые, как следует из проведенных в этой сфере исследований, существуют по совершенно иным правилам, так как не вписываются в классические рамки маргинализации. Так, например, в исследовании на эту тему читаем (Лиен, Lien 2005): «Банды пакистанцев формируются выходцами из семей с хорошим уровнем дохода, очень сплоченных и тесно связанных со своим этническим сообществом, однако эти молодые люди, с одной стороны, хотят соответствовать требованиям своей религии, а с другой — следовать западным традициям, и, таким образом, оказываются на грани двойного самоисключения — на обочине как общества, так и своего сообщества». В Великобритании уже в 2007 году глава городской полиции так охарактеризовал существование банд: «Это самая серьезная угроза для Великобритании после терроризма, корни которой можно обнаружить в процессах, запущенных экономикой и культурой глобализации». Банды — даже смешанного с этнической точки зрения состава — присутствуют и в Испании, стране, где превалирует иммиграция из государств Латинской Америки. Так, например, в Барселоне банды (bandas) «Латинских королей» были запрещены каталонской полицией, которая предоставила следующую статистику: существует по меньшей мере 20 подразделений группировки, 2000 членов банды — это немного менее 5% латиноамериканцев, живущих в столице Каталонии. Банды, которые называются «бандас» (bandas) или «пандильяс» (pandillas), известны под наименованиями «Латинские короли», «Ньетас» (Nietas), «Черные пантеры» (Black Panthers), «Ватос Локос» (Vatos Locos), «Марас Сальватруча» (Maras Salvatrucha). В их состав входят главным образом выходцы с Карибских осторовов и Анд, среди которых много эквадорцев, однако в бандах есть и марокканцы, и жители Экваториальной Гвинеи, и русские, правда все они занимают подчиненное положение во внутренней иерархии группировки; участниками банды преимущественно являются представители мужского пола, однако в ней числится и значительное количество женщин. В Финляндии настолько выросло количество преступлений, совершенных малолетними, что в стране начались дискуссии о возможном снижении возраста уголовной ответственности с 15 до 12-13 лет. Здесь стоит упомянуть Польшу, где наблюдается совершенно противоположная тенденция: в 2004 году здесь было совершено почти полтора миллиона преступлений, а спустя десять лет их количество снизилось почти вдвое (!) — в 2014 году их было зафиксировано всего 873 тысячи. В качестве мер противодействия в уголовный кодекс были введены новые преступления, были учреждены специальные суды, выносящие вердикты в течение суток. Однако стоит сказать, что столь значительное снижение количество совершаемых преступлений связано прежде всего со знаменитой строжайшей миграционной политикой Варшавы. Необходимо подчеркнуть попытку отвлечь внимание общественности при помощи использования языковых средств пресловутой политкорректной риторики: так, во Франции «запретные зоны» в пригородах стали называться аббревиатурой ZUS (zones urbanes sensibles — проблемные городские районы). На практике на всех уровнях «приказывается» не слишком распространяться о происшествиях, систематически имеющих место в пригородах. Это молчание подверглось обширной критике, когда, например, во время празднования Нового года 2016-2017 было сожжено более тысячи автомобилей, а новости об этом получили минимальное распространение. В Швеции происходит то же самое: действительно, в ходе 2017 года опасные районы пытаются окрестить «уязвимыми территориями» (vulnerable areas), предполагается, что такой термин вызывает меньше тревоги и не сообщает об опасности, это очередная попытка замаскировать реальные факты вместо того, чтобы решить проблемы, с которыми мы столкнулись. Исследовательская группа ISRD (Международное исследование преступлений, о которых сообщили сами участники, International Self-Report Delinquency), в течение многих лет следящая за делами, связанными с бандами, действующими в Европе, недавно выпустила доклад о Скандинавии. Работу над докладом координировал Янне Кививуори (Janne Kivivuori), руководящий отделом криминологических исследований в Финском национальном исследовательском институте правовой политики (Finnish National Research Institute of Legal Policy). Рабочая группа, учрежденная Скандинавским исследовательским советом по криминологии и Национальным исследовательским институтом правовой политики, занималась исследованием преступной деятельности в основных скандинавских городах с 1960-х годов. Результатом ее работы стал 125-страничный доклад, полный исследований и фактов, из которого возникает вывод, пусть и «не очень» глубокий, о взаимосвязи совершенных преступлений с присутствием иммигрантов, в частности, в двух столицах, Стокгольме и Осло, и в большинстве случаев это преступления, совершенные малолетними преступниками в возрастной категории от 13 до 16 лет. В других исследованиях весьма детально анализировалась критическая ситуация, сложившаяся в разных европейских странах, в том числе в Швеции, где, как известно, выделяется щедрое социальное пособие в том числе и иммигрантам. К таким исследованиям относятся: «Разгневанные мусульмане Европы: мятеж второго поколения» (Роберт Лейкен, Robert Leiken) и «Уличные банды, миграция и этническая принадлежность» (под редакцией Франка ван Гемерта, Frank van Gemert, Даны Петерсон,Dana Peterson, Ингер-Лизы Лиен, Inger-Lise Lien). В обоих вышеприведенных текстах анализируются механизмы функционирования исламских преступных группировок, где превыше всего ставится древнее понятие «асабийя», трактуемое в динамике банд как элемент, способствующий теснейшему сплочению, солидарности и лояльности участников по отношению к группе. Концепция «асабийя» (которую можно перевести как «дух солидарности») изначально принадлежит перу знаменитого мусульманина Ибн Хальдуна: это понятие лежало в основе его интерпретации просвещения человечества и его изучения истории арабских бедуинов, опыта арабских правителей и берберов Северной Африки. Таким образом, этот фактор имеет значительный вес в этом специфическом типе социальных динамик, с которыми мы можем столкнуться и в других, более близких к нам, географических/культурных ситуациях. Как можно понять, этот фактор обеспечивает плотную дымовую завесу круговой поруки, он способствует пополнению состава банд и препятствует работе полиции и судебным расследованиям. Швеция уже много лет испытывает огромные трудности в управлении тремя крупнейшими городскими территориями — Стокгольмом, Гётеборгом и Мальмё. Эти трудности связаны с расширением территорий опасных районов по причине распространения банд, состоящих из молодых людей и подростков-мусульман. Шокирующее заявление Дана Элиассона (Dan Eliasson), главы шведской национальной полиции, где он сказал, что «количество опасных районов достигло критического уровня, только за один год оно увеличилось с 55 до 61, что представляет угрозу для нашего общества», представляет собой пример смелого прямого высказывания без обиняков и мудреных оборотов, попавшего, пусть и на ограниченный период, в СМИ. Но что же представляют собой эти опасные районы? В этих кварталах/пригородах доминируют банды, сюда не ступает ни нога полиции, ни других государственных служб, например, пожарных, дорожной полиции, скорой помощи. Заявление главы шведской полиции стали настоящей «бомбой» для политиков, гражданского общества и СМИ Швеции, приподняв завесу над действительно критической ситуацией, точно так же, как это сделал в свое время прокурор города Катании Дзуккаро (Zuccaro), высказавшись о непрерывных высадках мигрантов на нашей территории. Ранее сигнал тревоги подавал и глава пограничной полиции Патрик Энгстрем (Patrik Engström), не раз говоривший о серьезнейшей проблеме, связанной с тем, что более 12 тысяч иммигрантов бесследно растворились на территории Швеции. О расширении территорий опасных районов неделю за неделей говорит серия поджогов, совершаемых против сотрудников сил правопорядка. Только в октябре 2017 года в течение двух недель произошло четыре поджога, последовательность событий уже стала хорошо известна шведским следователям. Шведская «Фаллуджа» Больше всего из всех опасных районов известен Рикенби, обширный пригород на севере Стокгольма, где преобладают иммигранты. Это одна из опаснейших зон шведской столицы. В Рикенби и других опасных районах полицейских, парамедиков и пожарных забрасывают камнями и бутылками с зажигательной смесью. Еще одно подтверждение их опасности, если таковое вообще требуется, поступает от авторитетного источника, Лизы Тамм (Lise Tamm), отвечающей за борьбу с преступностью. В декабре прошлого года в интервью Национальному радио Швеции она заявила о «трудном положении жителей пригорода Рикенби, куда полиция, когда ей приходится туда ехать, приезжает в полном «боевом снаряжении», чтобы прежде всего защитить собственную неприкосновенность». Рикенби уже не раз появлялся в заголовках криминальной хроники из-за яростных мятежей в 2010 и в 2013 годах. Можно даже сказать, что все началось именно с Рикенби, когда мы говорим о скандинавских странах. Именно в июне 2010 года произошли первые жестокие выступления молодых иммигрантов-мусульман в Швеции, когда более сотни молодых людей и подростков разгромили местный участок полиции и школу, закидав их камнями и бутылками с зажигательной смесью. Прибегнув к той же схеме, которая повторяется до сих пор, злоумышленники забросали камнями и бутылками с зажигательной смесью также и пожарных, приехавших тушить объекты, загоревшиеся во время этих событий. Помимо Стокгольма феномен исламских банд очень остро ощущается и в двух других городах Швеции — Гетеборге и Мальме. В книге «Уличные банды, миграция и этническая принадлежность» есть эссе Микаэля Бьорка (Micael Bjork), глубоко изучившего феномен распространения банд в Гетеборге, втором крупнейшем городе Швеции. Опубликованный труд строится на огромном количестве данных: полицейских рапортах, десятках интервью и выездах на территорию вместе с патрулем, что составило почти 400 часов работы в период с 2004 по 2006 год. Бьорк анализирует отношения между организованной преступностью и вербовкой новых «солдат» как в составе банд из самых юных иммигрантов-мусульман, так и среди взрослых людей. Вырисовывается картина нелегальных и преступных действий самого широкого спектра, из которых можно почерпнуть очень важные элементы для рассмотрения обсуждаемого нами феномена. На первый план выступает то, что Бьорк находит подтверждение данным, о которых до этого говорил Ван Гемерт в своей работе о бандах марокканской молодежи в Амстердаме. Фактически представляется очевидным, что в иммигрантском сообществе Гетеборга: «Защитить группу/банду оказывается важнее, чем заявить компетентным властям о преступных деяниях, свидетелями которых стал человек». Такое поведение позволяет «избежать любого нарушения кодекса чести, а совершенные преступления не становятся достоянием общественности. Со временем полиция собрала множество фактов, подтверждающих, что родственники, братья и двоюродные братья поддерживают марокканские и алжирские банды. Так, например, они позволяют хранить в своих домах краденое имущество (dvd-проигрыватели, телевизоры, брендовые часы и так далее)». «Более того, имеются доказательства, что краденые товары впоследствии перепродаются по выгодной цене членам сообщества». Осло и пакистанские банды В соседней Норвегии тоже существуют проблемы, размах которых постепенно становится все больше и больше. В Осло, где 23% населения составляют иммигранты, сформировалось большое сообщество пакистанцев. С 80-х годов (!) в центре внимания местной полиции находятся две банды, каждая из которых состоит приблизительно из 50 членов, исключительно пакистанского происхождения. Обе группировки уже давно устраивают беспорядки в столичных районах Фурусет, Хомлия, Стовнер. Здесь банды «А» и «Б» совершают кражи, ограбления, акты вандализма, устраивают драки. Между группировками часто происходили стычки, попадавшие в передовицы шведских газет и СМИ. Банда «Б» сформировалась в 90-е годы, имитируя более старую банду соперников, группировку «А», весьма активно действовавшую в Осло начиная с 80-х годов. Она состояла из приблизительно 40 человек, в числе которых были и совсем молодые люди. В группировке «Б» средний возраст участников был несколько выше: самому молодому из братьев Расул (они были основополагающей ячейкой банды «Б») было 19, а самому старшему — 30 лет, они специализировались на криминальной деятельности и в результате стали заниматься прибыльным делом — контрабандой наркотиков. В 2007 году против банды «Б», более известной как банда братьев Расул, была проведена операция «Немезида». Операция прошла успешно, после чего стала показательным образцом на курсах подготовки полицейских в Скандинавии, (правда, основана эта схема была на гораздо более старых разработках), а положительный исход дела был связан с сотрудничеством с бразильской полицией. Это было поистине необычное сотрудничество двух государств, которые мало что объединяет. Тогда банда «Б», образованная братьями Расул, была ликвидирована. Братья вложили внушительные суммы незаконно приобретенных средств в туристический курорт Наталь, расположенный в бразильском штате Риу-Гранди-ду-Норти, где они скупали главным образом квартиры в самых фешенебельных районах, роскошные автомобили, дорогостоящие яхты и тому подобное. Банда братьев Расул была довольно многочисленной, в ней состояли как жители Осло, так и бразильцы, поэтому сотрудники полиции, следуя итальянской тактике «идите по денежному следу», раскрыли эту маленькую империю. Растущую серьезность этих феноменов подтверждает «скачок», к которому привела эта постепенная криминальная эскалация. Один из членов этих пакистанских банд вступил в террористическую организацию, как показало дело Арфана Бхатти. В 2006 году он был обвинен в намерении совершить теракт в американском и израильском посольствах, а потом в обстреле синагоги в Осло. За последний теракт он был приговорен к трехлетнему заключению. В том же 2006 году его обвинили в обстреле жилища журналистки Нины Йонсруд (Nina Johnsrud), автора издания «Дагсависен» (Dagsavisen). Антитеррористические расследования впоследствии показали, что с 2002 года одно из отделений банды радикализировалось, в это время Арфан Бхатти начал писать: «Я живу ради ислама и ненавижу норвежские ценности». В 2012 году Бхатти вступил в радикальную группировку салафитов «Пророки Уммы», вернувшись в Пакистан, в двухлетний период 2013-2014 годов он был осужден за контакты с пакистанским талибаном. Однако с 2015 года он снова вернулся в Норвегию (!), где против него выдвигались обвинения в домашнем насилии, за которые он проводил небольшие сроки в заключении. В прошлом Осло уже был свидетелем проявлений ярости во времена конфликта между Израилем и ХАМАС в Секторе Газа в конце 2008 — начале 2009 года. Очень мягкие действия норвежской полиции в то время и впоследствии в не столь крупных инцидентах до сих пор вызывают споры, так как их связывают с развитием феномена молодежных группировок и с формированием джихадистских группировок: последние находят таким образом легкое прибежище и множество сторонников, которые могут оказаться им полезны. В Осло тоже есть свои опасные районы, как, например, пригород Стовнер, где в июне прошлого года люди пережили три недели хаоса, причиной которого стали банды иммигрантов: горели машины и мусорные контейнеры, в полицейских, сотрудников скорой помощи и пожарных летели камни. Джон Роджер Лунд (John Roger Lund), главы полиции Стовнера, официально отрицает, что этот район города является копией шведского пригорода Ринкеби: «Полиция не сбегает от агрессивных действий банд, напротив», — подчеркнул он, несмотря на то, что в период с января по март произошло более 20 случаев умышленных поджогов и было зафиксировано множество случаев агрессивных нападений на патрульные машины. В интервью изданию «Афтенпостен» (Aftenposten) Лунд заявил, что за всеми этими инцидентами «стоят маленькие группы подростков от 14 до 17 лет, которые не являются членами каких-либо банд, хотя некоторые из подозреваемых уже известны полиции». Последние события Недавно сделанное президентом Америки Трампом заявление о перенесении посольства США в Иерусалим, что стало фактическим признанием этого города столицей Израиля, привело к росту активности банд молодых исламистов, выступивших с серией протестов и терактов. Эта ситуация вызывает серьезное беспокойство. Девяирнр декабря был нанесен удар по синагоге в центре Гетеборга, где под объективы камер видеонаблюдения попала группа из по меньшей мере десяти человек с закрытыми черными повязками лицами. Эти люди метали воспламеняющиеся предметы, которые, к счастью, не нанесли никому вреда. Аллан Стушински (Allan Stutzinsky), представитель шведского еврейского сообщества, сказал, что «теракт следует приписать группе манифестантов, отстаивавших интересы Палестины». Шведская полиция немедленно начала расследование, арестовав на следующий день после теракта трех 20-летних молодых людей, о национальной принадлежности которых еще не сообщалось. Председатель Европейского еврейского конгресса Моше Кантор (Moshe Kantor) обратился к властям Швеции, чтобы они сделали все возможное для скорейшего обнаружения виновных в совершении этого теракта, который связан с протестными акциями, проходившими в Мальме, Вене, Париже и Лионе, где было представлено множество яростных антисемитских лозунгов. Кроме того, газета «Джерусалем Пост» (Jerusalem Post) была одним из немногих органов печати, сообщивших о «сформировавшейся в Мальме интифаде», состоявшей из более 200 манифестантов, прошедших с шествием по этому городу юга Швеции, и многократно, по сообщениям государственного радио, призывавших к убийству евреев. В Мальме в 2008 и в 2009 году произошли столкновения. Этот город вносит свой «большой вклад» в состав растущих опасных районов, здесь есть пригороды, которые практически контролируются исламскими бандами. Самые серьезные столкновения произошли в 2008 году из-за членов «Ассоциации культуры ислама» (Islamiska Kulturföreningen) в районе Розенгард после того, как этой организации не продлили аренду помещений. Тогда помещения в течение нескольких недель были оккупированы десятками молодых людей, являющихся членами этой ассоциации. К моменту появления сил полиции последние были встречены камнями и ракетами для фейерверков, мятеж длился две ночи подряд, что вынудило полицию вызвать подкрепление из соседних районов. Эта техника используется до сих пор, учитывая распространение подобных действий в других пригородах Швеции. События 2009 года были связаны с матчем Кубка Дэвиса между Швецией и Израилем. Стоит отметить, что в то время на улицах собрались семь тысяч человек, принадлежащих к левым партиям, крайне правым группировкам, к различным организациям мусульман-иммигрантов и даже к неонацистским/ультраправым группировкам. Это возможное объединение идеологически различных группировок, объединяющим фактором для которых является антисемитизм, вызывает огромное беспокойство.