Everland: как развивать социальный проект в России (почти) без инвесторов

Инклюзивный проект — значит, объединяющий людей с инвалидностью и людей без инвалидности, рассказывает Елена. Сейчас бóльшая часть команды Everland — это работники с инвалидностью, которых проект обучает и трудоустраивает к себе. Всего в Everland заняты около 40 человек, включая кураторов: эта цифра меняется, так кто-то из сотрудников увольняется, на смену могут приходить новые, кто-то из стажеров не доходит до конца обучения… «Это естественный отбор, — говорит Елена Мартынова. — Мы, конечно, пытаемся минимизировать такие истории: проводим мотивационные тренинги, например, чтобы люди справлялись с адаптацией. Но иногда человек просто-напросто понимает, что эта работа не для него и лучше жить на пенсию». Когда человек приходит в Everland, для него индивидуально выстраивается программа стажировки. В проект берут тех, у кого есть высшее образование по профильному или смежному направлению: основатели считают это необходимым минимумом, который позволит далее обучить человека прикладным навыкам профессии. Важно также наличие портфолио: через 1,5-4,5 месяца обучения специалисту предстоит работать с серьезными проектами для корпораций и других заказчиков, поэтому Everland пытается сразу оценить профессиональный уровень кандидата. По словам Елены Мартыновой, важна также готовность человека действовать в команде и социальные навыки — без них работа может не заладиться. Елена Мартынова. Фото здесь и далее: предоставлены Everland. Сейчас обучение со стажировкой Everland ведет как в онлайне, так и в офлайне. Например, юристы могут работать только в студии в Москве — это требование сооснователя проекта и руководителя образовательного блока Игоря Новикова. Контентную часть, веб-разработку, интернет-маркетинг и дизайн можно освоить удаленно — за эти направления отвечает сама Мартынова. Это основные направления работы Everland. С курсами помогают внешние площадки, например, «Нетология», «Бони и Слайд» и «М-Логос». График работы для успешных кандидатов тоже составляют индивидуально. «Кто-то готов работать по 12 часов, потому что работа для него — единственный способ коммуникации с миром. Кто-то может работать по 4–5 часов, и ребята нам честно об этом говорят. Тогда мы рассчитываем проектную нагрузку так, чтобы человек справлялся и при этом проект не уходил в минус, а клиенты оставались довольны. Иногда корректируем график уже в процессе работы», — рассказывает Елена Мартынова. В клиентах у Everland — «Сбербанк», «Вымпелком», X5 Retail Group и другие компании. Первым серьезным заказом от корпорации стала инфографика для конкурса Eurasia Mobile Challenge. «Everland — первый подобный проект в России, подсмотреть не у кого, поэтому нам было важно с чего-то начать. Для большинства ребят в нашей команде это был первый опыт работы», — рассказывает Елена Мартынова. Это был не только тест, насколько реально работать по придуманной основателями системе, но и первая строка в портфолио компании: теперь стало реальным достучаться до других крупных клиентов. При запуске подтвердились не все гипотезы, которые ставили перед собой основатели проекта. «Мы считали, что у нас будет достаточно высокий объем запросов от ребят с инвалидностью — как на работу, так и на стажировки. В итоге он оказался высокий, но не настолько, как мы ожидали: было достаточно сложно набрать ребят в пилотную группу, а найти полностью готовых специалистов с инвалидностью не получилось совсем. Еще мы планировали, что будет больше желания работать, чем вышло в реальности. Мы увидели высокую степень пассивности, непонимания, что такое работа». «По данным исследования РАНХиГС, в России порядка 12 миллионов людей с инвалидностью. Из них работает только 16%», — рассказывает Елена Мартынова. — При этом из вузов выпускается порядка 17-18 тысяч ребят с инвалидностью в год». Everland ориентируется как раз на молодых людей, которые получили высшее образование и теперь ищут возможность устроиться на работу: «Это ребята, которые еще не приобрели пассивность, так называемую выученную беспомощность. Могу сказать, что у нас в проекте не было ни одного успешного случая работы с людьми старше 35 лет. Думаю, проблема в том, что они хотят работать только в своей картине мира и по своим стандартам. Простой пример — если веб-разработчик привык клепать сайты как попало, а клиенту это не нужно, нам очень сложно заставить такого человека переучиться и работать по общепринятым стандартам». С недавними выпускниками основная проблема — это адаптация после вуза. «Людей с инвалидностью у нас принято жалеть: если ты поступил в вуз, ты молодец, и зачастую тебе будут ставить хорошие оценки, только потому что ты "герой", — рассказывает Мартынова. — Но когда ты придешь на рынок труда, работодателю будет все равно — с инвалидностью ты или нет, ему нужны результаты». Несмотря на то, что Everland — социальный бизнес, никакими возможностями господдержки основатели пока не пользовались. Инвестиции Everland привлек на старте — от бизнес-ангела Бориса Жилина, которому, по словам Мартыновой, интересны такие «социальные» истории, еще часть вложили сами основатели. Других инвестиций пока не планируется: «Мы понимаем, что в данный момент инвестору серьезно заработать на проекте вряд ли получится. В этом суть социального бизнеса: соцпредприниматели инвестируют в развитие проекта бóльшую часть маржи. Мы собирались вернуть инвестору вложенные средства через полтора года после запуска, но теперь понятно, что так быстро заработать не получилось. Сейчас мы только вышли в операционный ноль». Эту историю можно назвать типичной для социального проекта. Тем не менее найти «профильного», интересующегося темой социального бизнеса инвестора в России можно. Генеральный директор агентства PR Entertainment (powered by MediaInstinct) Евгения Сигачева уверена, что инвесторы в проекты социальной направленности понимают особенности рынка и не планируют быстрого возврата средств: «В основном соцпроекты не рассматриваются инвесторами как бизнес-проекты высокой или даже средней инвестиционной привлекательности. Скорее, их воспринимают как возможность для реализации спонсорской помощи или проекты социальной ответственности бизнеса, где не ожидается доходность и возврат инвестиций». По мнению эксперта, в России развитие соцпредпринимательства и интерес инвесторов к проектам этой области вызваны в первую очередь ментальностью: «На бизнесе социальной направленности не стыдно зарабатывать», — считает Сигачева. Другое мнение у генерального директора агентства PR Partner: Инна Алексеева настаивает, что любой инвестор рассматривает потенциальный проект для инвестиций как источник дохода, поэтому в начале смотрит на его прибыльность. Более того, бизнес, в развитии которого участвуют люди с ограниченными возможностями, может встретить и «культурные» препятствия: «В России социально ориентированный бизнес имеет даже минусы в плане привлечения внимания общественности и продвижения, так как многие считают: если ты работаешь с инвалидами, то наживаешься на них», — заключает Алексеева. «На запуске Everland нам предлагали инвестиции под 60%, но это нереально для нашей ниши, — продолжает Елена Мартынова. — И, насколько я знаю, таких инвесторов, как Борис Жилин, в России практически нет. Да и нам важен не заработок инвестора, а решение социальной задачи. Ни для чего другого Everland не существует». Проект отказался и от варианта благотворительности, который процветает за рубежом как способ финансирования социального бизнеса: «Мы не стали фандрайзить в начале, так как нужно было проверить работоспособность нашей модели. Наличие благотворительных денег могло стать губительным: когда есть постоянная финансовая страховка, сложнее начать зарабатывать и мобилизоваться. Но за границей соцпредприниматели обычно работают в формате 70/30, где 70% — это заработанные деньги, а 30% — благотворительные. Это позволяет сохранить качественный баланс — и социальную, и предпринимательскую составляющую». Президент Ассоциации социальных предпринимателей Курской области Роман Алехин говорит, что в социальном бизнесе, как и в любом другом, все дело в команде: «Найдет предприниматель или не найдет источник финансирования для своего проекта — зависит чаще всего от него самого. Конечно, необходимо понимать организацию работы предприятия, уметь правильно составить бизнес-план и заинтересовать инвестора. Но из общения с начинающими соцпредпринимателями я сделал вывод, что, к сожалению, большинству этих знаний и навыков недостает». Алехин возлагает надежду на государственные институты поддержки социальных бизнесменов, например, на будущий Фонд поддержки социального предпринимательства, о запуске которого сообщила в мае 2017 года глава АСИ Светлана Чупшева. «Скорее всего, с его появлением возникнут и новые инструменты финансирования бизнеса в социальной сфере, в том числе банковские продукты», — считает Алехин. А пока у социального бизнеса есть возможность получить частный капитал: эксперт выделяет среди компаний, поддерживающих соцбизнес, Фонд «Наше будущее», а также РУСАЛ, СУЭК, СИБУР. Развиваться социальному бизнесу можно и без постоянного поиска инвестиций — если научиться зарабатывать, убеждены основатели Everland. В 2018 году они планируют трансформировать проект в онлайн-платформу, где будет заложена возможность монетизации. Платформа будет совмещать образовательную и социальную функции: здесь основатели собираются рассказывать об особенностях разных профессий и адаптации в рабочей среде, учить коммуникации на кейсах людей с ограниченными возможностями и давать мастер-классы. «Сейчас мы обучаем ребят бесплатно для них, за свой счет. Это огромная нагрузка, потому что стоимость подготовки одного специалиста колеблется в пределах от 170 до 250 тысяч рублей, — рассказывает Мартынова. — Фактически человек получает прокачку, сравнимую со вторым высшим образованием, но в короткий срок. Поэтому наша будущая платформа, конечно, должна как-то монетизироваться: скорее всего, будем брать процент от заказов. Но не как сейчас, когда мы работаем в формате агентства и выполняем функции работодателя: на платформе будет больше свободы и личной ответственности». Сейчас в проекте работают специалисты из России, Казахстана, Беларуси и других стран. Но несмотря на то, что прямых конкурентов в мире у Everland нет (за рубежом в основном работают проекты, которые трудоустраивают людей с определенными особенностями — например, только слабовидящих, а Everland не важен тип ограничения), основатели пока не готовы масштабироваться за пределы СНГ. Если клиенты у компании могут быть с любой локацией — например, сейчас Everland делает сайт для американской компании, то с сотрудниками все сложнее: обучение пока идет только на русском языке, также могут помешать особенности менталитета в зарубежных странах. «Западные страны мы пока не берем, потому что там много для нас непонятного: что делать с менталитетом? Что делать со стандартами? Какие там проблемы у людей с инвалидностью? К таким рискам мы пока не готовы». Материалы по теме: Футбольная академия, сурдо-приложение, цирк для подростков и благотворительный магазин — лучшие социальные проекты года «Мы делаем правильные вещи» Студент-инвалид открыл производство инновационных протезов из переработанного пластика Путь к Ironman: три вдохновляющие истории от российских топ-менеджеров