Переводчик особого назначения
Маньчжурия: свой среди чужихГеоргий Георгиевич Пермяков родился в Никольске-Уссурийском — нынешнем Уссурийске — 24 ноября (7 декабря) 1917 года. Его отец, выходец с енисейских золотых приисков, в Приморье стал владельцем аптечной сети. В 1921-м пострадавшая от экспроприации семья перебралась в Тяньцзинь, в 1927-м — в Харбин. Для Пермякова-младшего восточный центр русской эмиграции первой волны был не заграницей, а почти родным городом. Тем более что столица КВЖД задолго до революции была городом ничуть не менее русским, чем китайским.Пермяков (в Китае его звали «Еголи») проявил способности к языкам: выучил китайский, японский, основные европейские. Рисовал, музицировал, занимался спортом. С юности ввёл жёсткий распорядок дня: ранний подъём, гимнастика, учёба… Потом с гордостью говорил, что в жизни у него не было ни одного выходного. В 1932 году японцы оккупировали Маньчжурию и создали на её территории государство Маньчжоу-го. Пришлось определяться с гражданством. Пермяков сделал, казалось бы, неочевидный выбор, став гражданином СССР. Но русская диаспора в Китае вообще не была однородной. «Сварливые русские эмигранты сразу распались на десятки партий, партиек, союзов, союзиков, фракций и фрактишек… — вспоминал Пермяков. — Только в Харбине насчитывалось более 40 русских политических, военных и полувоенных единиц и единичек. Внутри названных формирований были ещё землячества. И всё это воинство междоусобило, как африканцы, из-за японских денежных и льготных подачек». А с началом Великой Отечественной многие белоэмигранты стали «оборонцами» и поддерживали советскую власть. С 1939 года Пермяков работал в харбинском генеральном консульстве СССР — преподавал китайский и японский, выполнял переводы. Сложно сказать, по какому ведомству Пермяков проходил официально, но его сотрудничество с советской разведкой — факт. В августе 1945-го Пермякова арестовали японцы и поместили в камеру смертников. Его спас только «маньчжурский блицкриг» Советской армии. До ноября Пермяков числился заместителем начальника штаба обороны Харбина, после чего был приглашён в Хабаровск. Там работал переводчиком на «спецобъекте 45» — в лагере для японских генералов и маньчжурских министров. Хабаровск: личный переводчик императораПермякова прикрепили к последнему китайскому императору династии Цин — Пу И, арестованному советскими военными в Мукдене (ныне Шэньян). Айсиньгёро Пу И впервые стал императором ещё в 1908 году, в двухлетнем возрасте, после революции 1911 года был низложен. В 1917 году его вновь провозгласили императором, но две недели спустя отстранили, а в 1924 году лишили всех титулов и изгнали из пекинского «Запретного города». Опальный вождь перебрался на территорию японской концессии в Тяньцзине. Позже при поддержке японцев он был назначен главой «Великой Маньчжурской империи». Однако ни император Пу И, ни Чжан Цзинхуэй — премьер-министр Маньчжоу-го — реальной власти не имели. «Номинально во главе органов маньчжурской власти стояли китайцы. Но на деле им помогали советники, заместители, помощники, консультанты — все только японцы… Они и были администрацией Маньчжоу-го де-факто… — писал Пермяков. — Над всем японо-китайским правительством нависало 4-е управление Штаба Квантармии. Именно это управление и его 39 главных офицеров были истинным правительством 35-миллионного населения Дунбэя» (то есть Маньчжурии, нынешних северо-восточных провинций Китая).К пленённому императору в СССР относились сравнительно неплохо. Держали на «объекте 45» в Хабаровске (улица Сапёрная, 42 — ныне Дикопольцева) и в пригороде, на Красной Речке. Пермяков, работавший с императором в 1945—1950 годах, был не только переводчиком — он обучал Пу И русскому языку, истории ВКП(б) и даже предотвратил попытку суицида. Трижды низложенного монарха, ставшего марионеткой в руках японцев, Пермяков считал фигурой глубоко трагической. В 1946-м Пу И с Пермяковым участвовали в Токийском трибунале — один в качестве свидетеля обвинения, другой как переводчик. Самого Пу И, давшего требуемые показания против японских военных преступников, ни в чём не обвинили. «Я очень тронут тем, что Советский Союз спас мою жизнь и позволил мне очиститься психологически», — писал Пу И в правительство СССР после процесса. Ни в гоминьдановский, ни в коммунистический Китай он по понятным причинам возвращаться не хотел. Просил Сталина оставить его в СССР, говорил, что знакомство с трудами Маркса и Ленина изменило его сознание, предлагал передать свои драгоценности на восстановление народного хозяйства СССР… Но когда Китай возглавил Мао Цзэдун, императора вернули на родину, где он попал в «лагерь перевоспитания». После освобождения работал в ботаническом саду Пекина, пользовался покровительством главы Госсовета КНР Чжоу Эньлая, написал мемуары. Умер в 1967 году. «Фабрики смерти» и врачи-убийцыВ декабре 1949 года в Хабаровске состоялся другой громкий процесс. Судили японцев, которые разводили в Маньчжурии бациллы тифа, холеры, чумы, оспы, газовой гангрены, сибирской язвы и испытывали их на людях. Действовала целая сеть «фабрик смерти», чьей главной базой стал «отряд 731» под Харбином под руководством японского микробиолога генерала Сиро Исии. «Фабрика растила центнеры и тонны смертельно опасных бактерий для войны против СССР, США, МНР и Китая. Бактерии испытывали на тысячах людей», — пишет Пермяков. Только один отряд 731 в год губил 600 «брёвен», как здесь проходили по бумагам подопытные люди. Врачи ставили изуверские опыты: заражали болезнями, отмораживали и ампутировали конечности, вырезали внутренние органы, вводили кровь животных… Всего в 26 «фабриках смерти» было замучено до 10 тысяч человек (в основном китайцев, но были и русские, и корейцы, и монголы), число жертв полевых испытаний биологического оружия в Китае — на порядок больше. В японской армии делались чумные бомбы, формировались отряды холерных смертников. До сих пор ходит версия, что клещевой энцефалит, в конце 1930-х распространившийся в Приморье и далее на запад, — дело рук японцев. Пока агонизирующая Германия поднимала реактивные самолёты, а американцы делали атомную бомбу, японская «Гумбацу» («военщина») шла своим путём — и как знать, к чему бы всё это привело, если бы не молниеносная операция по разгрому Квантунской армии, проведённая маршалом Александром Василевским в августе 1945 года. Когда в Маньчжурию хлынуло «советское цунами», все «фабрики» были уничтожены японцами. Часть преступников удалось арестовать. Но среди 12 человек, представших перед судом в Хабаровске, генерала Исии не было. Прихватив штаммы и другие материалы, он бежал в Японию, где попал к американцам. Суда не было, так как Исии сразу же согласился сотрудничать с недавним противником. Есть сведения, что в 1950-х он «по специальности» участвовал в Корейской войне; умер в 1959 году от рака. На Токийском трибунале вопрос о биологическом оружии не рассматривался, несмотря на ходатайства СССР и Китая. «Тогда пришлось бы открыть тайну генерала Исии и выдать его трибуналу, — убеждён Георгий Пермяков. — Для США, заинтересованных в разработке собственного бактериологического оружия, такой вариант оказался неприемлем». Поэтому СССР решил провести отдельный процесс в Хабаровске. Возможно, это также было жестом в сторону Мао, только что пришедшего к власти в Китае.Суд шёл в хабаровском Доме офицеров. В качестве эксперта привлекли выдающегося бактериолога Николая Жукова-Вережникова. Пермяков выступал в роли старшего переводчика. Зал был полон; некоторые, слушая шокирующие показания подсудимых, выбегали на улицу или падали в обморок. Генералы Ямада (главком Квантунской армии), Кадзицука, Такахаси и Кавасима были приговорены к 25 годам лишения свободы, другие офицеры — к 15−20, младшие чины — к 2−10 годам. Но уже в 1956 году, когда СССР и Япония проводили «перезагрузку», осуждённых тихо вернули на родину. Ряд преступников, включая Исии и его заместителя Китано, так и остались безнаказанными.О Токийском и Хабаровском процессах мы наслышаны хуже, чем о Нюрнбергском, о немецком докторе Менгеле знаем больше, нежели о генерале Исии — возможно, в силу привычного евроцентризма. А ведь жертвы одного Китая во Второй мировой войне исчисляются десятками миллионов. Незадолго до смерти Пермяков написал документально-художественную повесть «Отряд 731». Нельзя исключать, что его роль в истории с «фабриками смерти» не ограничивалась статусом переводчика на суде. Так, например, в названной повести портрет Исии доставляет советским разведчикам студент Гурий Платов — двойник самого Пермякова. Соотношение фактов и вымысла в этом произведении — вопрос спорный, но в любом случае в жизни Пермякова приключений хватало. Час ТарантулаВ Хабаровске Пермяков преподавал по собственной методике восточные языки, под псевдонимом «Георгий Ланин» писал остросюжетные научно-фантастические книги. Первой была повесть «Синий тарантул», вышедшая в Благовещенске в 1957 году, за ней — «Красная маска» и «Остров алмазов», изданный в Хабаровске в 1963 году с предисловием Ивана Ефремова. Кстати, говорят, что именно Пермяков подсказал знаменитому фантасту название романа «Час Быка», сообщив Ефремову о старинном китайском изречении с этим словосочетанием.Георгий Георгиевич отдал немало времени изучению биографии учёного, путешественника, писателя Владимира Арсеньева — записал тысячи страниц воспоминаний родственников и коллег последнего. В 1965 году вышла книга Пермякова об Арсеньеве «Тропой женьшеня», в 1974 году — сборник «Тигровый камень» о природе и истории Дальнего Востока (знаменитый археолог Алексей Окладников, бывавший у Пермякова в гостях, считал, что тот набрал материал на несколько диссертаций). Эти книги выходили уже под настоящей фамилией автора. А мемуарные повести «Император Пу И. Пять лет вместе» и «Отряд 731» были написаны в 2000-х и вышли во владивостокском альманахе «Рубеж».Архив Пермякова, ушедшего из жизни в декабре 2005-го, ещё наверняка удивит. Достаточно сказать, что в нём хранится рукописный иллюстрированный этнографический словарь Китая, составленный императором Пу И. …Полтора года назад в Хабаровске в районе Красной Речки, где в своё время содержался под стражей лидер Маньчжоу-го, одна из улиц туристического комплекса «Заимка» получила название Императорской. Этот топоним — память и о переводчике, прозаике, востоковеде Георгии Пермякове.
