«Атеизм 2.0»: Ален де Боттон — о функциональности религии в современном обществе и необходимости ее понять
Почему вопрос «Есть ли бог?» — самый скучный на свете? Ален де Боттон — писатель, философ и основатель «Школы жизни», лондонского проекта, посвященного развитию эмоционального интеллекта с помощью культуры, автор нескольких бестселлеров, включая книги «Как Пруст может изменить вашу жизнь» и «Религия для атеистов», сделал карьеру на объяснении великих идей широкой публике. Его книги и лекции раскрывают широкий спектр тем, но всегда возвращаются к изначальному вопросу философии — как жить хорошо? Будучи атеистом, де Боттон заинтересован не в том, чтобы защищать религию, а в том, чтобы понять ее. Он признает, что некоторые вещи хорошо удаются исключительно религии, и его цель — найти способы воспроизвести эту пользу в светском контексте. — Вы говорите, что самый скучный вопрос о любой религии — это вопрос о том, правдива ли она. Почему? Религии — это не просто набор заявлений о сверхъестественном; это также машины для жизни. Они стремятся сопровождать тебя от рождения до смерти и научить тебя целому ряду вещей: создавать сообщество, создавать кодекс поведения, создавать эстетический опыт. — Что религии удается лучше всего, как вы считаете? — Кажется, вы очень хотите изменить условия обсуждения или, скорее, направить его в продуктивное русло. Например, вы ввели в обращение термин «атеизм 2.0». Что это такое? — То есть вы хотите сохранить то хорошее, что есть в религии и избавиться от метафизического багажа? Давайте не забывать о том, что когда в XIX веке в Западной Европе начался закат религии, люди задавали множество вопросов: чем заполнить пустоту, дыру в форме бога? Было высказано множество теорий, и ведущим ответом, я думаю, была культура. — Кто аудитория этого нового атеизма? К кому вы обращаетесь? — Кажется, наша современная технократическая культура изгнала такие вопросы из общественной жизни. Является ли «Школа жизни» вашей попыткой в очевидном светском контексте рассмотреть главнейшие вопросы — как жить, как умирать, что хорошо, что плохо? — Об этих вопросах думают множество людей, причем давно. «Школа жизни» характерна не тем, что есть люди, которые думают об этих вещах. Она отличается тем, что это организация, а не просто человек, который пишет книгу. А давайте не забывать о том, что модель интеллектуала, который пишет книгу о важнейших вопросах, — это то, как светская культура подходила к этим высшим темам в течение последних 150 лет. — Я знаю, что вас критикуют с обеих сторон: верующие люди говорят, что вы безбожник, а атеисты говорят, что вы предали идею. Как вы отвечаете этим лагерям? — Это кроличья нора, в которую меня тянет провалиться, но я пока не поддамся соблазну. Также хороший момент вернуться к тому, что вы сказали ранее о Ричарде Докинзе и Кристофере Хитченсе. Я не верующий, но я критиковал некоторых так называемых новых атеистов в прошлом. Я считаю, что они часто всерьез не думают о психологической привлекательности религии. Для них бог — это вопрос чисто эпистемологический. Однако мы знаем, что эмпирические идеи религии ложны как минимум со времен Коперника, а религия все еще существует. Очевидно, что религия — это не только про то, что материально существует. Такие, как Ричард Докинз, говорят: «Мне плевать на то, что люди находят в религии утешение и смысл. Меня волнует только то, правдива она или нет». Я понимаю его точку зрения, но не уверен, что это продуктивный подход. И это я говорю как человек, который поддерживает его стремление отделить этические вопросы от религиозной метафизики. Светское общество предлагает лишь два ответа на существование. Первый — романтическая любовь, к которой у меня есть серьезные вопросы. Второй — карьера, профессия. — В некотором смысле атеисты и верующие играют в разные языковые игры, что огорчительно, если хочется убедить людей. Если цель заключается в убеждении, что чувство трансцендентности и общины, которые дает религия, можно ощутить без нее, какие вопросы должны задавать атеисты и о чем они должны размышлять? — Считаете, что религия лучше разбирается в нашей эмоциональной архитектуре, чем современная наука? В особенности меня интересует, как религии используют риторику и нарратив. — Общинный аспект религии — это определенно сильная сторона, но она также глубоко проблематична. С одной стороны, при помощи набора идей и общих практик религия создает трансцендентное сообщество. А с другой стороны, это, по сути, трайбализм. Он вбивает метафизический клин между участвующими в группе и не участвующими. Как вы думаете, есть ли способ воспроизвести общинный аспект религии без унаследования этого, по сути, племенного компонента? Трайбализм — это очевидно проблема, но я думаю, что в лучшем своем проявлении религии представляют чужака в новом свете. Они предлагают нам своего рода универсальность, всемирность, космополитизм разума. Этой идее можно найти место за рамками религии. — Вы, кажется, примирились с тем, что в безбожном мире религию заменит что-то помимо науки. На что будет похожа эта альтернатива? — Говоря упрощенно, я думаю, что религию должна заменить культура, так что в этом смысле я очень традиционный светский человек XIX века. Я просто думаю, что нам нужно изменить то, как мы представляем культуру, обрамляем ее. Изменение того, как мы воспринимаем объекты культуры, — это то, чем я по-разному — играючи и более серьезно — занимался. Например, написал книгу «Как Пруст может изменить вашу жизнь», и тут интересно то, что Пруст, когда писал свою знаменитую книгу «В поисках потраченного времени», очень много размышлял о религии и определенно принадлежал к лагерю тех, кто в XIX веке полагал, что религию заменит искусство. Он довольно недвусмысленно это выражал, и именно так я его понимаю.
